задачи. Более того, командование КОВО запланировало меры по инженерной подготовке ТВД — в частности, сосредоточение дополнительного количества мин и колючей проволоки — на июль и август 1941 г.178
«В связи с возраставшей угрозой агрессии со стороны фашистской Германии, — вспоминал маршал А.М. Василевский (накануне 22-го июня — заместитель начальника оперативного управления Генерального штаба), — …так, с середины мая 1941 года по директивам Генерального штаба началось выдвижение ряда армий — всего до 28 дивизий (и четыре армейских управления. — М.А.) — из внутренних округов в приграничные, положив тем самым начало к выполнению плана сосредоточения и развертывания советских войск на западных границах (выделено мной. — М.А.)»179.
Советское правительство, подавая сигналы Берлину о желании нормализовать отношения и не получая на них ответа, все больше убеждалось в том, что одних дипломатических средств и дружественных жестов недостаточно для того, чтобы повлиять на германское руководство. Кремль решил прибегнуть к средствам, которые, по его расчету, должны были отрезвить немцев. Концентрации войск в приграничных районах Москва придавала не только — а на начальном этапе, в мае 1941 г., даже не сколько — военное, сколько политическое значение. Передислокация значительного количества войск на запад, судя по опровержению, которое было дано ТАСС 9 мая 1941 г., не маскировалась, а скорее, наоборот, подчеркивалась. В действие вводился традиционный для большой политики аргумент — демонстрация силы. Гитлера пытались убедить в том, что на легкие победы ему рассчитывать не стоит, что вермахту противостоит грозная сила и лучше выяснить отношения за столом переговоров. Устрашению Германии должен был способствовать и призыв на сборы «нескольких сотен тысяч резервистов» для обучения их «пользованию новыми образцами оружия». Эти мероприятия, как отмечалось в донесениях германских дипломатов, в отличие от той практики, которой советское руководство придерживалось в предшествующие годы, были широко разрекламированы. Подчеркнуть, что СССР занят очень серьезными военными приготовлениями, было призвано введенное с 17 мая 1941 г, ограничение на передвижение по стране иностранных дипломатов и журналистов и, прежде всего, запрет для них поездок в западные пограничные округа СССР. В духе политики устрашения была выдержана и директива наркомата иностранных дел СССР от 9 мая 1941 г., перехваченная немцами, в которой советским представительствам за рубежом предписывалось предупредить германских дипломатов о том. что СССР «готов защитить свои интересы». Это указание, как можно судить по донесениям германских служб, наблюдавших за деятельностью иностранных представителей в Берлине, за советскими дипломатами и журналистами, находившимися в Германии, неукоснительно исполнялось180.
15 мая «Шварц» (военно-морской атташе капитан 1-го ранга М.А. Воронцов) направляет из Берлина доклад в Разведывательное управление Главного морского штаба ВМФ:
«За последние две недели в Германии настолько широко распространяются слухи о неизбежности войны с СССР, что они буквально охватывают всю страну; власти не ведут с этими слухами никакой борьбы, в действительности осуществляют подготовку войны на востоке, сосредоточивают там большие массы войск (установлена переброска через Берлин на восток лишь за один день 7 мая 25 эшелонов), перебрасывают войска в Финляндию и ведут переговоры с Румынией о порядке ведения войны. Я знаю, что час решающих схваток будет, но сейчас при данной политической и военной ситуации в Германии, возможность ее вторжения в СССР, по крайней мере, до окончания войны с Англией, исключена (выделено мной. — М.А.)… Германия тайно ведет против СССР «войну нервов», пытаясь видимой угрозой вторжения добиться от СССР некоторых уступок экономического порядка… Но окончательно ясно одно, что СССР при всех комбинациях соседа должен быть во всеоружии»181.
На докладе «Шварца» начальник Разведывательного управления Главного морского штаба контр-адмирал Н.И. Зуйков поставил резолюцию: «Это, видимо, дезинформация по указанию гестапо».
В указаниях Верховного главнокомандования вермахта в части проведения «второй фазы дезинформации противника» отсутствует распоряжение о распространении сведений о скором вторжении в СССР и сроках такого нападения. Подобная «дезинформация» была опасна, так как могла спровоцировать Советский Союз на нанесение упреждающего удара, независимо от того совпадали эти сроки с реальными или нет, будь то конкретная дата или диапазон чисел, в который следует ожидать агрессию. Однако независимо от этого, информация о неизбежности войны Германии с Советским Союзом, о сроках начала войны и даже о «планах» проведения первых стратегических операций широко распространялась, в том числе и от информированных источников. Подобная ситуация приводила совершенно к противоположному выводу: раз «немцы сами везде говорят встречному и поперечному под «большим секретом», что они выступят против СССР в июне м[еся]це», то «все это является несерьезным, т. к. действительные свои военные планы немцы берегут, как зеницу ока».
В этом отношении характерна запись состоявшейся 15 мая 1941 г. беседы первого секретаря полномочного представительства СССР в Королевстве Румыния С.С. Михайлова с советником французской миссии Шпицмюллером:
«Вообще Шпицмюллер расценивает положение Румынии крайне пессимистически со всех точек зрения и считает, что она не представляет больше никакого интереса как политический фактор на Балканах. Румыны теперь живут прошлым, когда была «Великая Румыния», а немцы пользуются этим и все время обещают, что румыны скоро начнут получать свои прежние территории назад. При этом, конечно, имеются в виду, прежде всего, Бессарабия и Северная Буковина. Немцы поддерживают румын в уверенности, что вот-вот начнется германо-советская война и тогда румыны получат обратно все, что они отдали. Шпицмюллер отметил, что немцы действительно произвели чрезвычайно много приготовлений на всей западной советской границе, но, по мнению Шпицмюллера, основанному, правда, на логических соображениях, все это является лишь маневром и средством произвести впечатление, повлиять на СССР с целью добиться от СССР каких-то уступок.
На мой вопрос о характере приготовлений Шпицмюллер мог ответить лишь общими указаниями, что немцы строят повсюду у границ СССР мосты, шоссе и др[угие] дороги, ведущие к СССР, возводят укрепления и т. п. Относительно численности войск, сконцентрированных на советских границах, Шпицмюллер ничего не мог ответить конкретно. Однако он сказал, что перед моим приходом он специально спрашивал военного атташе полковника Севена, нет ли у него новых сведений для меня. Полковник Севен сказал, что у него нет новых сведений, т. к. последние датируются 7–8 днями тому назад. По этим сведениям, общее число румынских и немецких войск, сосредоточенных на советской границе от Дорохой до Галаца, равняется приблизительно 26 дивизиям. От Галаца на восток, т. е. устья Дуная, занимают исключительно немцы в количестве от 3 до 4 дивизий. Одним из главных по важности военных пунктов (по концентрации, строительству укреплений и накоплению военного материала) является Хуши (Хуш). Немцы имеют на этом участке Дорохой — Галац 4 бронетанковых дивизии, которые входят в вышеуказанное число 26. Это все сведения, которые ему дал Севен.
Я спросил, на чем Шпицмюллер основывает свое мнение, что немцы производят
