— Надо было решить несколько вопросов до отъезда Кая. Ты его не видела?
Посмотрела на табло, где показывалась температура воды и время. С нашего совместного завтрака пошло около двух часов.
— Думаю, он уже уехал.
Данталиан подплыл ближе, принимая положение, в котором ранее застал меня. Несколько капель завораживающе стекали по его виску и щеке. Он совершенно не выглядит вымотанным, учитывая сколько пришлось быть без сна.
— Сколько еще людей потеряют конечности из-за меня? — с любопытством склонила голову набок.
Разговаривать с ним в таком положении и не в стенах борделя — куда приятнее, чем препираться.
— Столько, сколько потребуется для осознания, что я не потерплю, когда мне указывают, что делать. Омерта́ нерушима для всех.
— Они итак ее нарушают своим обращением к женам.
Не говоря уже о том, что Данталиан сам нарушил одно из главных правил: измена карается убийством предателя и всех его родственников. Трое Марини все еще живы и спокойно разгуливают по миру.
— Я не могу ничего им предъявить, даже если бы хотел. Догадки — слабая мотивация для убийства большей части солдат, — он развел руки в стороны. — Я защищу женщин, если они придут ко мне, но в остальном приходится только смотреть.
Я с горьким смешком покачала головой, хоть ситуация была совсем не веселой. Как бы там ни было мне не жаль одну из сук светского общества. Надеюсь, это была Карла — мамина когда-то лучшая подруга, которая теперь рассказывает всем ее секреты. Этой женщине не помешало бы укоротить длинный язык.
Мой взгляд задержался на непослушных мокрых прядях, а после спустился ниже. Я, словно зефир, растворилась в глазах цвета горячего шоколада, который на свету переливался и добавлял что-то новое оттенку.
— У тебя не получится вечно их затыкать, — с грустью сказала я, понимая, что общество скорее взбунтуется, чем снова примет дочь предателя. — Мне это и не нужно. Я показал всем, что думаю на этот счёт, остальное остаётся за ними.
Отец был прав, когда боялся прихода Данталиана к власти. За ним пойдут люди, какое бы решение он не принял. Они хотят видеть его на этом месте, именно поэтому до сих пор никто не высказался против, хотя мог, ведь братья вернулись без поддержки.
Я подплыла ближе, смотря в его глаза, в который читалась сила и уверенность. Мне нравится он в роли Босса. Она всегда была прописана ему судьбой.
Поддавшись порыву, я обвила руками его шею и подтолкнула к углу, где была минутой ранее. Данталиан даже не шевельнулся. Он сопровождал каждое мое движение заинтересованным взглядом, но не пытался помешать или, наоборот, поощрить. Возможно, не случись вчерашней близости, я не решилась бы на это сейчас. А может, мне просто надоело, что правила игры всегда выбирает он.
Собрав волю в кулак, я тихо прошептала.
— Поцелуй меня… Пожалуйста.
Повисла тишина, которая разбавлялась только нашим тяжелым дыханием. Довольная усмешка, вечно преследующая меня в борделе, появилась на губах Данталиана, но быстро исчезла, когда пришло осознание, что я не шучу. Взгляд забегал по моему лицу в поисках чего-то, а я просто смиренно обнимала его, ожидая вердикта.
— Если я поцелую тебя… — он снова замолчал. Все внутри затаилось. Не уверена, как отреагирую, если он откажет или, еще хуже, посмеётся. — Это станет моим невозвратным концом.
Не дав мне подумать над тем, что это значит, Данталиан вытянул шею и аккуратно коснулся губ. Слишком аккуратно для человека, который не раз врывался в мое пространство и расхаживал там голышом.
В этот момент, я и правда перестала дышать, а сердце забилось, как сумасшедшее. Увидев сейчас мою кардиограмму, врач сказал бы, что я больна. Определенно, так и есть.
Не верю, что моя маленькая шалость удалась, и я действительно сейчас не сплю. Может, усталость взяла надо мной вверх? Сны с подобным контекстом стали частыми гостями под утро.
Этот поцелуй не похож на вчерашний. Я бы сравнила его с первой влюблённостью, а тот, в машине, с первой страстью. Долгий, почти невесомый. Он заставлял задуматься точно ли передо мной мой Босс. Под "невозвратным концом" представляется все, но не нежное терзание моей нижней губы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я отстранилась, наблюдая, как расширяются его зрачки. Капли все еще спадали с волос и падали между нами. Бицепс напрягся, удерживая нас обоих на плаву.
Мой подбородок и спина покалывали от ощущений, а в животе бушевал целый ураган. В голове образовалась сумасшедшая дымка, которая требовала большего, и я не уверена, что хочу ей сопротивляться.
Переместила ладони на щеки Данталиана и настойчивее впилась в губы. Это не я. Это точно не та девушка, что была ранним утром в зеркале. Слишком смело для нее.
Слабое представление, что делать подкреплялось воспоминаниями его вчерашних действий. Я делал все по аналогии: кусала — зализывала рану, извиняясь; вторгалась — отступала, позволяя ему брать вверх. Адреналин и желание — лучшие спутники в подобных делах.
Данталиан отстранился, приподнимаясь на локтях и запрыгивая на бортик. Я уже была готова кричать и проклинать абсурдность его метаний, как заметила, для чего это было. Он обвил руку вокруг моей талии и вытянул из воды. Мурашки тут же пошли по телу, но я не успела об этом подумать, потому что его губы припали к моим, на этот раз яростнее и настойчивее.
Неприятная прохлада плитки шла вразрез с пылающими ощущениями внутри. Похоже, Босса это не устроило. Он, не разрывая поцелуй, поднял меня на руки и понес куда-то. Я мертвой хваткой вцепилась в футболку, готовая в любом момент не дать ему уйти.
Скрежет, а после звонкий стук прорезал слух, заставляя оторваться и посмотреть вниз. Смешок вырвался из груди, когда я заметила небольшой железный столик, который сокрушено лежал на плитке.
Данталиан опустил меня на пол, а сам сел на шезлонг, покрывая поцелуями живот. Мне стало невероятно жарко, и я не могу винить в этом палящее солнце. Жар определенно исходит изнутри.
Я запустила пальцы в его волосы, нетерпеливо сжимая, когда губы дошли до линии трусиков купальника. Он остановился, кидая на меня один из своих загадочных взглядов. На какое-то время мы замерли. Кастро никому не позволяет смотреть на себя сверху вниз, но при этом я уже третий раз нахожусь в таком положении.
Данталиан намотал на палец завязку плавок, с азартом смотря мне в глаза. Вот тот самый Босс, который любит играть и дразниться.
Я затаила дыхание в надежде, что в этот раз он не уйдет.
— Если я потяну за это, обратной дороги не будет, — с хрипотцой его голос звучит в разы сексуальнее. Дразня, Данталиан медленно тянул шнурок, давая мне время остановить, но это не входит в план. Пока решительность никуда не пропала, я накрыла его руку своей и потянула ее в сторону. Бант развязался, лишая плавки всякой опоры. — Отважная девочка.
Несколько красных пятен выступили на лице. Стоять перед ним голой невероятно неловко, даже когда он смотрит на менятакимвзглядом.
Я вздрогнула, когда теплое, учащенное дыхание Данталиан коснулось внутренней части бедра. Внизу все пульсировало от желания. Возможно, я все еще не даю себе отчет, что делаю, но мне надоело думать и изображать из себя ту, кем не являюсь.
Рот и глаза широко раскрылись, когда его язык круговым движением обвел клитор. Приятный разряд прошел по телу, а ноги не хотели ровно стоять, но крепкая хватка на талии не давала мне осесть на пол. Я сильнее сжала его волосы, выгибаясь на встречу. Черт.
Еще одно движение языком вызвало стон. Данталиан прекрасно знал на какие точки нажимать и искусно руководил процессом.
— Не сдерживайся, правильная девочка.
Тихо захныкала. Внизу с новой силой начало пульсировать, отчего хотелось большего. Не только язык — всего Босса. Моего Босса.
Пальцы медленно вошли в меня. Он задвигал ими, прикасаясь так далеко, куда мне никогда не удавалось достать, а с ногтями это стало почти невозможным.
— Пожалуйста.
— Что пожалуйста, девочка?
