Сергей зашелестел бумажками, и цыганка продолжила:
– Беда тебе грозит, касатик, ой, беда! Не успокоится никак душа ее, ходит вокруг тебя, но и достать пока не может. Душа еще молодая, неопытная, не умеет живым пакостить. Но силу она набирает, силу невиданную, скоро сам почувствуешь. Но пока она дух, тебе ничего не угрожает. Так, мелочи: где возгорание в доме случится, где ножики полетают, где кран сорвет. Про полтергейст слышал? Вот-вот, скоро у себя жди. А самое страшное начнется, если она себе подходящее тело найдет и в него вселится. Тогда пощады не жди.
– А чего делать-то? – дрожащим голосом произнес Сергей.
– Ручку золотить, бриллиантовый, – вздохнула цыганка.
После того как очередная купюра перекочевала ей за пазуху, она продолжила:
– Чего-то не пойму, касатик, вроде бы и с одним тобой разговариваю, а вроде – и двое вас.
– У меня раздвоение личности, – похвастался он. – Надо же! Никто не замечал, кроме вас и еще одного очень умного человека.
– Ну, тогда спасение есть, – уверенно заявила она, – тогда получается, лихоимство не ты, а твоя черная половина совершила. Кайся, изумрудный, кайся. Если простит тебя душа ее, то и беды твои кончатся.
После этих слов она убежала, метя юбками упавшую листву, а Сергей медленно направился к подъезду. Я дождалась, когда он скроется за дверью, выдержала еще минут двадцать, надела парик и последовала за ним. Я специально не воспользовалась ключами, которые дал мне Сергей, а позвонила и стала дожидаться, когда он откроет дверь. На его «Кто там?» ничего не ответила, он немного помедлил и все-таки повернул ключ в замке.
– Ира, ты? – отшатнулся Седых, увидев меня в темноте подъезда.
Я молча кивнула.
– Ирунчик, я не виноват, это не я, – залепетал он заплетающимся языком.
Я вышла из темноты подъезда на свет, и он отшатнулся во второй раз.
– Тьфу, напугала. Что у тебя с волосами?
– Была в парикмахерской. Представляешь, всегда была противницей темного цвета, а тут будто что-то в бок толкнуло: зашла в первый попавшийся салон, подстриглась и подкрасилась. Мне идет?
– Нет, – отрезал он.
– И я так думаю. И какая муха меня укусила? А в чем ты не виноват? Что ты бормотал, когда открыл мне дверь?
– Это я так, – отмахнулся он, – не обращай внимания.
– Как скажешь. Что-то вид у тебя не очень. Бледный какой-то.
– Желудок прихватило, – признался он, – давно гастрит не мучил, а тут так скрутило, просто сил нет. Пожевать что-нибудь принесла?
– Только вчера холодильник набила, – удивилась я, – неужели все слопал?
– Кажется, – конфузливо признался он, – чего-то приступ булимии напал, жру, как свинья. Раньше и разгрузочные дни себе устраивал, и мучное ограничивал, а теперь не могу удержаться, и все тут. Хоть плачь. Смотри, живот растет.
А что? Потеря формы для этого Нарцисса – тоже трагедия. Хочется жирненького и сладенького? Получай!
– Сейчас сбегаю, – согласилась я, – а ты за это пусти воду в ванную. Что-то я замерзла, как бы не простудиться. Кондитерская за углом, пока ванная наполняется, вернусь.
В кондитерской я купила пару тортов с масляной прослойкой – и калорийно, и нет соблазна составить компанию, я люблю со взбитыми сливками и фруктами. В кулинарном отделе я попросила взвесить мне пару салатиков с майонезом, картошку фри и несколько свиных отбивных. Булимия так булимия. Будем потворствовать слабостям. Домой я не торопилась, ждала, чтобы Сергей полностью насладился подготовленным мною сюрпризом. Когда я вернулась, в дверь уже вовсю барабанила соседка снизу.
– Залили меня, сволочи, только ремонт сделала, открывай, гад, я знаю, что ты дома!
– Здрасти, – весело поздоровалась я, нашаривая ключ в кармане. – Какие проблемы?
– Какие? Вода с потолка хлещет! Что у вас там происходит?
То и происходит. Сантехник из меня, конечно, никудышный, но открутить такие металлические штучки, которыми крепится кран в ванной, даже мне по силам. Еще утром я нашла ключ Боко под ванной и шутя справилась с этим неженским делом. Когда я уходила, внешне все выглядело прилично, но стоило включить воду, как под ее напором кран рухнул, а вода захлестала двумя мощными струями в противоположную стену. Естественно, этот белоручка не догадался, что ее можно просто и элементарно перекрыть.
Я отодвинула разбушевавшуюся соседку, пошла в туалет, закрутила краны с холодной и горячей водой, потом стала искать Сергея. Мокрый, дрожащий, он сидел в спальне, прикрыв голову руками.
– Началось, – сообщил он мне, – скоро ножи полетят.
– Куда полетят, дурында, – хохотнула я. – Ты почему воду не перекрыл?
– Все бесполезно. В последнее время я специально подстраивал ей мелкие бытовые пакости, теперь она мстит.
Я выпроводила соседку, посулив купить ей замок в Венгрии взамен залитой квартиры, потом хорошенько встряхнула Сергея, сунула ему тряпку с ведром в руки, вызвала сантехника. Через час последствия потопа были устранены, мы сидели на кухне и ужинали. Сергей, кажется, действительно не мог усмирить свой аппетит и жадно поглощал все, что я притащила из кулинарии. Еда – прекрасный стимулятор центра удовольствий, сейчас случившееся не казалось ему столь уж ужасным.
– Эка невидаль, кран сорвало, – поддерживала его я, – с кем не случается? Если все будут приписывать бытовые неприятности действию потусторонних сил, так и крыша поедет. Успокойся, возьми еще кусочек тортика.
Сергей послушно лопал торт и с благодарностью посматривал на меня.
– Хоть ты и напоминаешь мне Ирку, – признался он, – без тебя было бы еще хуже. Одному в квартире все-таки неуютно, даже если эта цыганка все наврала.
– Ты веришь цыганкам? – фыркнула я. – Первый класс, вторая четверть!
– Не то чтобы верю, просто она угадала про раздвоение личности, вот я и прислушался к тому, что она говорила. Хотя ты права. Верить этой братии – последнее дело. Кофе сегодня будет?
Удостоверившись, что я воспользовалась порошком из «правильной» банки, он отвернулся, я разлила напиток, и, не прикасаясь к ручке, поставила перед ним его чашку. Ничего не подозревающий Сергей поднес ко рту чашку и вскочил, дико завывая и пытаясь скинуть штаны. Да, наверное, с градусом я погорячилась. Надо было дать кофе немного остыть. Ожог был весьма болезненный, впрочем, сострадания я не испытывала. Я всего лишь повторила трюк, который он проделал с Ириной. Оказав страдальцу первую помощь, я помогла ему добраться до постели и уложила спать. На сегодня с него было достаточно. Сергей забылся тревожным сном, а я села за компьютер.
«Мне кажется, обе мои личности пребывают в конфликте. Вечером, когда первая, светлая, пыталась образумить вторую, темную, и заставить признаться, куда она закопала тело Ирунчика, темная сначала пыталась сварить меня в ванной, а когда это не удалось, все-таки вылила на меня кофе. Глупая цыганка на улице сказала, что это все делает дух Ирины, но я-то знаю, что это не так, что это – война противоречий моей тонко организованной натуры», – набила я текст в дневнике.
Сейчас я не стремилась дать ему ключ, который помог бы понять причину его несчастий, даже если эта причина была бредовой по своей сути. Мне хотелось запутать его, заставить томиться в догадках. Бояться призрака жены – для него это слишком просто. Враг определен, его действия вполне предсказуемы. А вот когда человек боится самого себя и не может отвечать за свои поступки, если эти поступки он направляет против себя, это как минимум надолго выбивает его из колеи.
Утром меня разбудил уже привычный вопль Сергея. Пока я спала, он решил помыть голову. Оставленный на пять минут в волосах шампунь, приготовленный по моему особому рецепту, сделал свое черное дело. Когда я забежала в ванную комнату, абсолютно голый Седых с ужасом смотрел на свои руки, в каждой из которых было зажато по пучку его некогда роскошных черных волос. Я как могла постаралась его успокоить, помогла смыть остатки шампуня и волос, причесала перед зеркалом. Депилятор, естественно, не мог уничтожить всю растительность на его голове, результатом воздействия явилось лишь небольшое, но вполне заметное прореживание.
– Это у тебя на нервной почве, – констатировала я, – ни один здоровый человек не выдержит психической нагрузки, которую ты испытываешь. Еще бы, две души в одном теле! Это и двойной стресс, и двойные нагрузки, и двойные переживания. После вчерашнего со мной бы и не такое стряслось. Ты бы видел, как вырывал сам у себя чашку и медленно выливал себе на колени!
– У чашки отвалилась ручка, – поправил он меня.
– Это потом, – согласилась я, – когда ты отбросил ее на пол.
– Да? – озадаченно поднял он глаза. – А я вчера писал что-нибудь?
– За компьютером сидел, – равнодушно ответила я, – а писал или в стрелялки играл, я не знаю.
Пока Сергей читал свои-мои записи, я приготовила завтрак. От вчерашних отбивных не осталось и следа, пришлось разогревать в микроволновке купленную вчера же и спрятанную от голодных глаз Сергея пиццу.
