— А я принесу голову горгоны Медусы!
Полидект не взял в толк:
— Зачем мне голова?
— Принесу — узнаешь, — отвечал Персей, блаженно улыбаясь.
Наконец начальник серифийской разведки объяснил за пьяного, что, по агентурным источникам, Медуса в сей момент беременна от Посейдона великаном Хрисаором и крылатым конем Пегасом. Уж такой-то не даст спуска коням Эномая в Олимпии (Эномай был царем Элиды).
— Но зачем мне голова? — не понимал Полидект. — Пусть примет роды и принесет жеребенка.
С трудом ему втолковали, что если Медуса посмотрит на акушера, то тот окаменеет и вообще ничего не принесет. Так что голову рубить — условие непременное.
Полидект согласно махнул рукой.
Утром с похмелья Персей вспомнил лишь разговор про коней. Забрав у матери остатки золотого дождя, прибереженные на черный день безрыбья, он купил на рынке животное и привел Полидекту.
— А крылья когда вырастут? — спросил царь. Тут к Персею совсем вернулась память, и под дружный хохот он покинул дворец.
— Смотри! — крикнул вдогонку царь, — не принесешь голову с конем, придется мне жениться на твоей матери. Другого выхода у меня нет. Аргос, конечно, не Элида, да и тесть Акрисий — не подарок, но на безрыбье… Да что я тебе, пасынку рыбака, объясняю, что бывает на безрыбье!
В залитом слезами хитоне вернулся герой домой, рухнул на грудь матери и рассказал, в какую передрягу влип. Но то, что поведала ему мать, повергло будущего героя в настоящий ужас:
— Разве ты не знаешь, что у Медусы и твоего отца Зевса общая бабка Гея-Земля, что отец Медусы Форк приходится отцу Зевса Крону единоутробным братом, а сам Зевс — двоюродным братом Медусе!.. Благодарный сын, ради моего спасения от ненавистного брака с царем и ради счастливой жизни с рыбаками ты готов поднять руку на собственную тетку?!
«И огорченный Персей, оплакивая свое горе, ушел в самый дальний конец острова», — подытоживает страдания героя схолиаст.
Оставим на секунду его в горе и поговорим о горгонах. Их было три: Стено (Сильная), Эвриала (Отлично прыгающая) и Медуса (Владычица). Д. Фразер видел в них персонификацию явлений, сопровождающих шторм. Другие же, исходя из того, что Медуса была смертна, а ее сестры — нет, признавали, что горгоны олицетворяют Настоящее, Будущее и Прошлое. Настоящее (Медусу) мы убиваем ежесекундно (особого подвига в этом нет), замахнуться же на прошлое и будущее — у нас руки коротки. Головы горгон были покрыты чешуей драконов, у них были клыки такой же величины, как у кабанов, медные руки и золотые крылья. Милые девушки, ничего не скажешь. Придумал их явный пессимист, раз в тех обликах видел настоящее, прошлое и будущее человечества.
Итак, Персей беспробудно рыдал в дальнем углу, когда перед ним объявились единокровные брат и сестра — Гермес с Афиной. Они сказали, что сами давно имеют зуб на тетеньку и помогут прикончить ее. Чем Медуса насолила Гермесу — неизвестно, про Афину же сообщают, будто Медуса хотела состязаться с ней в красоте (?). Неожиданно обретя таких помощников, Персей воспрял и потребовал руководства к действию. Боги отвели его к граям — родным сестрам горгон и старухам с рождения. У них был один глаз и один зуб на троих, пользовались они своим добром в очередь. Персей отнял и это. Беспомощные старухи пали перед ним на колени, объясняя, что герою ни третий глаз, ни тридцать третий зуб ни к чему, что последнее забирают только самые подлые воры, которых даже в тюрьме за людей не считают. Но Персей лишь самодовольно улыбался, глядя, как граи облизывают его ноги, а укусить не могут. Наконец он пообещал вернуть похищенное, если граи покажут нимф, у которых есть шапка Аида (шапка-невидимка), крылатые сандалии (ковер- самолет) и сума Кибис (скатерть-самобранка). Странно, что дороги к нимфам Гермес, навещавший их через ночь, не знал.
Нимфы дали герою желаемое, и, вооружившись по последнему слову той техники, Персей полетел на подвиг через Океан к местожительству горгон в компании Афины и Гермеса.
Сестер он застал спящими. Пятясь и глядя в медный щит как в зеркало, Персей приблизился к Медусе, отрубил голову и бросил в сумку, лишив человечество настоящего. Потом сел между ног тетеньки дожидаться рождения Пегаса и Хрисаора. Но, надеясь встретить детей в определенном природой месте, Персей просчитался. Дети пробрались по пищеводу и вылетели через горло, при этом они так громко ржали и злорадствовали, что разбудили двух уцелевших сестер. Герою, вместо того чтобы ловить жеребенка, пришлось уносить ноги. Спасли его шапка-невидимка и крылатые сандалии.
Очнулся он в Эфиопии возле скалы, к которой была прикована чернокожая красотка Андромеда. Она рыдала и рассказывала страшные истории: на днях мама ее Кассиопея, жена эфиопского царя Кефея, похвалилась перед нереидами, что они уродины в сравнении с ней. Посейдон обиделся за дочерей и наслал чуду-юду, избавиться от которого можно лишь пожертвовав Андромедой, а она, как назло, собралась замуж. И вот такая судьба у невесты.
Персей уже успел влюбиться. Но, не желая убивать чуду-юду задаром, сначала навестил Кефея и выторговал за спасение Андромеды ее руку и его царство. В любом другом государстве наглеца послали бы подальше, только не в Эфиопии: власть там не была наследственной, царем выбирали самого сильного и самого красивого. До появления Персея таковым считался младший брат Кефея Финей, он уже и с Андромедой почти обручился, но с чудой-юдой предпочел не связываться: ведь девок много, а он один. Персей же убил Посейдонова волкодава легко и с удовольствием, а Финея, злоумышлявшего и плетущего интриги против героя заговоры, превратил в кирпич.
Совершив африканский поход, Персей вернулся на остров Сериф. Там ничего не изменилось, разве что Полидект от словесных домогательств перешел к откровенному преследованию, то есть если раньше он раздевал Данаю взглядом, то теперь тянул трясущиеся от пьянства ручонки, чтобы задрать избраннице Зевса подол. Он уже видел себя верхом на Пегасе и мужем Гипподамии, потому и спешил насладиться белыми телесами Данаи. Ей и Диктису приходилось коротать дни и ночи, припав к алтарю и отдав себя под защиту Зевса, который, однако, помогать не спешил, предоставляя эту возможность сыну. Коня Персей не достал, с поручением не справился. Полидекта надо было убивать во что бы то ни стало, а разумного повода не было. Теперь повод появился.
Персей явился во дворец, где Полидект беспечно продолжал пировать с друзьями, отвернулся и достал из сумы голову Медусы. Все, кроме него, тотчас окаменели. По логике, Персею не оставалось ничего другого, как занять престол, однако герой трезво оценил всю ничтожность островного царства и подумывал о троне большого и богатого Аргоса. Но мешал еще живой дедушка Акрисий. Тем хуже для дедушки.
И Персей измыслил такое дело. Царем Серифа он назначил рыбака Диктиса, а окаменевшего Полидекта решил похоронить с помпой, для чего и пригласил самых видных людей Эллады, благо камень не разлагался и время (как прошлое, так и будущее) терпело. В числе прибывших был и дедушка. После похорон по традиции устроили гимнастические игры в честь умершего. Герой вызвался метать диск на дальность, однако метнул на точность — прямо в дедушку: рухнул могучий дуб Акрисий, и душа его отлетела к Аиду.
— Проклятый ветер, это он отклонил диск, — сказал Персей в оправдание. — Ну ничего. Зато есть повод продолжить праздник…
Потом он отдал сандалии Гермесу, а голову — Афине, которая сделала с нее дубликат и закопала в Аргосе на центральной площади, а копию прибила на свой щит. Сам Персей тоже перебрался в Аргос, чтобы царствовать. Но аргивяне еще не до конца потеряли совесть и Персея прогнали. Герой и тут нашелся: свое царство он поменял на Тиринф и Микены.
Больше никакими подвигами Персей свою биографию не украсил. Из детей его известны Электрион — дед Геракла, и Горгофона — бабка Елены Спартанской, «красивой и бездушной дуры».
Уже в античное время умные люди пытались разобраться в этом мифе. Относительно окаменевших людей все сходились на том, что мотив занесен из Египта. Именно там делали статуи умерших в натуральную величину и очень похожие.
О личности Медусы судили по-разному. Одни считали ее царицей ливийских амазонок. Персей пошел на нее войной и ночью исподтишка убил, а утром увидел, какая та была красавица, и взял голову на память. Соратник же, Беллерофонт прихватил ее коня.
Другие рассказывали, что Медуса была диким человекоподобным существом, покрытым шерстью (по-нашему, снежным человеком). Она наводила страх на окрестных жителей, пока Персей ее не убил.
Наконец, третьи объявляли Персея безжалостным пиратом, а Медусу — позолоченной головой Афины, которой Персей украсил нос (бушприт) своего бандитского корабля. Люди его так боялись (и Персея, и корабль), что каменели от страха. Подобные корабли существовали очень долго. У викингов они назывались драккары (отсюда наш дракон). Нос такого корабля был «украшен» настолько страшной и омерзительной мордой, что при вхождении в собственную гавань викинги закрывали эту морду полотном, дабы не напугать детей и беременных женщин.
