остановился и сделал поклон, после чего принялся спускаться вниз.
- Кто это? – спросила я, оглянувшись через плечо и заметив, как незнакомец, приняв шляпу из рук слуги, покинул дом, посмотрела уже на леди Фэлтон.
Но ответила мне Дэнби.
- Полагаю, это и была причина, по которой наши мужчины оставили нас во время завтрака, - сухо произнесла девушка.
«Мистер Стивенс!» - поняла я. Так вот он какой! Серый, неприметный… Боги, я уже забыла, как он выглядит.
В голову пришла догадка, кем бы мог быть такой человек. Обычно подобные люди занимаются или разбоем, или работают в магическом сыске.
Так как заподозрить Дориана Фэлтона в общении с бандитами я совершенно точно не могла, то вывод оставался один.
К Фэлтону приходил сыщик.
«Уж не из-за тебя?» - мелькнула мысль.
Мы поднялись на третий этаж, где располагался, как я поняла, второй музыкальный салон – роскошь для дома.
Здесь было уютно. На шелковых обоях танцевали солнечные зайчики, мягкая мебель была нежного бежевого цвета в золотую полоску. Даже камин был выложен из дорогого антильского белого камня, имевшего тот неповторимый розовый оттенок, за который его и ценили. А в самом центре помещения стояла золоченая арфа с резной фигуркой обнаженной девушки, спрятавшей грудь за переплетенными руками.
- Эту арфу мне подарил сын, когда мы вернулись в наш дом, - рассказала леди Элинор. – Дор был таким чудесным мальчиком. Он и сейчас чудесный мужчина. Жаль только никак не выберет для себя спутницу жизни. Но я надеюсь, что это произойдет в самое ближайшее время.
Мы с Дэнби заняли места напротив леди Фэлтон, которая села за арфу и тронула натянутые струны.
В какой-то миг, когда полилась музыка, мне показалось, что она тронула не струны. Мне почудилось, что она прикоснулась к моему сердцу.
Я прежде даже знать не могла, что арфа может звучать настолько божественно. Музыка, легкая, подобная ветру, качающему цветы в поле, звенела, поднимаясь вверх, разливаясь по дому. Наполняя огромный особняк Фэлтонов чем-то чистым, легким, дарившим покой.
Подобная музыка вызывала эмоции. Мастерство исполнительницы было выше всяких похвал.
Я невольно замечталась, когда краем глаза успела заметить движение в стороне от себя.
Быстро оглянувшись, с удивлением встретила взгляд лорда Фэлтона, стоявшего у дверей. А ведь я даже не услышала, как он вошел.
Внутри разлилось какое-то тепло от взгляда этих карих глаз, сейчас показавшихся мне почти полностью золотыми. Я едва дышала и не понимала, что же со мной происходит. Но как же мне нравилось смотреть в эти глаза. И как нравилось, когда Дориан глядел на меня вот так...
Кажется, даже дыхание на миг сбилось. Телу стало одновременно жарко и холодно. А еще стало так легко, как никогда.
Неужели это влияние музыки?
Дориан вздрогнул и отпрянул назад, словно пойманный на чем-то тайном, что хотел бы скрыть. Но при этом не отвернулся и глаза не отвел, продолжая смотреть на меня каким-то непонятным, новым взглядом.
Но тут я перевела взор дальше и увидела Энтони. Олридж стоял в тени своего друга и тоже смотрел. Но не на меня.
Все его внимание приковывала безучастная Дэнби. Молодая леди не видела Энтони, а он буквально пожирал ее взглядом, стоя за спиной ее брата.
Мне отчего-то стало неловко. А леди Элинор, увидев сына и его друга, улыбнулась и заиграла нечто веселое.
- Как я рада, что вы пришли, - сказала она, ловко перебирая длинными пальцами струны арфы. Женщина настолько хорошо знала инструмент, что даже не смотрела на него. Все ее внимание занимал сын, который, распрямившись, важно вошел в салон.
- Дамы, - он поклонился с таким видом, будто мы давно не виделись, хотя, на самом деле, прошло не больше получаса с тех пор, как Дориан и Тони оставили нас в обеденном зале.
Дэнби резко обернулась и безошибочно нашла взором Олриджа, который уже успел надеть на лицо непроницаемую маску. Энтони подошел ко мне и встал за спинкой моего стула, всем своим видом изображая жениха.
В какой-то миг стало немного тошно от этой лжи. А еще самую малость, но я пожалела леди Эшли, которая стала заметно бледнее. Значит, ей было не все равно! А это уже радовало. Видимо, под маской ледяной королевы были чувства и они принадлежали Энтони!
Возможно, план Олриджа имел успех. Мне оставалось надеяться на это.
- Ну же, окажите мне такую любезность, - вдруг проговорила леди Фэлтон прервав игру. – Потанцуйте. Я сыграю вам вальс. Конечно, арфа не сможет в полной мере усладить ваш слух. Для вальса нужны другие инструменты, но я хочу попробовать. А ничто так не вдохновляет, как вид прекрасных танцующих пар!
Мужчины переглянулись. Дориан отреагировал быстрее. Он подошел ко мне и с поклоном предложив руку, произнес:
- Могу ли я пригласить вас, леди Элдридж, - и даже не взглянул на Энтони, который явно планировал танцевать исключительно со мной.
- Дор, это моя невеста, - напомнил Олридж другу.
- Я не собираюсь ее похищать, но танцевать с собственной сестрой мне кажется неправильным, когда в зале есть другая леди. Это будет честно, не находишь, Тони? – тут он поднял взгляд и улыбнулся, встретив ответный.
- Вот и правильно, - согласилась леди Элинор. Я же решила дать Энтони шанс и приняла протянутую руку Фэлтона.
- Я согласна, - произнесла, поднимаясь со стула.
- А я… - Дэнби резко встала, но Олридж был быстрее. Он приблизился к ней и с поклоном предложил руку, глядя глаза в глаза той, которую любил.
Сама не знаю, почему, но я смотрела на них. В какой-то миг мне даже показалось, что леди Эшли проявит характер и просто уйдет, оскорбив гостя отказом, но она приняла руку Олриджа, хотя было заметно, насколько ей не хотелось делать этого.
- Не судите строго, - проговорила леди Элинор и провела пальцами по струнам, вызывая волну мягкой музыки, - играю вальс в первый раз.
- Полно, матушка. Вы всегда пытаетесь выпросить комплимент! – пошутил Дориан и леди Фэлтон, рассмеявшись, заиграла.
Что и говорить, вальс в исполнении на арфе звучал несколько непривычно. Но я чувствовала себя удивительно легко, когда сильные руки Дориана Фэлтона держали меня в танце и кружили по залу. Я отвлеклась настолько, что не почти замечала пару, танцующую рядом. А Дориан, словно испытывая на мне свое обаяние, смотрел так, что по спине бежали мурашки, а колени наполнились невероятной и непривычной слабостью.
Я не
