- Вы пришли сюда, чтобы убить нас, так что ли?
- Мы уже с вами говорили на эту тему. У вас, по-видимому, убийство все время на уме.
- Я видела их очень много... - Она остановилась.
- Видели, как умирают люди?
- Да, в автомобильных катастрофах и в случаях, подобных этому. Она пыталась придать себе облик невинности. Без косметики и со скрытыми под шапочкой волосами она выглядела моложе и естественнее, но отнюдь не невинной.
- Чего вы хотите от нас? Денег? У нас нет денег.
- Не вертите, Китти. Это же головное заведение денежной фабрики.
- То, что я говорю, истинная правда. Этот кот, который называл себя Мартелем, удрал со всей нашей наличностью, и мы не можем реализовать наши вложения.
- Как он ухитрился наложить лапу на вашу наличность?
- Предполагалось, что он привезет деньги Лео. Я не верила с самого начала, а Лео поверил.
- Мартеля застрелили вчера в Лос-Аджелесе. Еще один инцидент для вашего дневника. У него с собой была только сотня тысяч долларов.
- А где же они?
- Я думал, что могли бы быть здесь. Это были "черные деньги", не так ли, Китти?
Она взмахнула руками как пьяная, прижав кулаки к плечам, затем снова опустила руки.
- Я ничего не признаю.
- Настало время говорить правду, вы не думаете? Есть такая вещь, как возможность купить за счет информации освобождение от ответственности, особенно если это касается налогов.
Хотя в комнате было не холодно, она начала дрожать.
- Попасть за решетку по делу об убийстве, - сказал я, - это так просто. Но вы не можете себе позволить молчать. Это Лео или один из его молодцов вышли на Мартеля?
- Лео не имеет ничего общего с этим.
- Если имел, а вы знаете, что имел, лучше скажите мне об этом. Если вы не хотите попасть вместе с ним за решетку.
- Я знаю, это не его дело. Он не покидал этот дом.
- Но вы выезжали.
Она задрожала еще сильнее.
- Послушайте, мистер, я не понимаю, почему вы преследуете нас?
- Вы сами себе это сделали. То, что вы сделали другим, вы сделали себе - это обратная сторона "Золотого правила", Китти!
- Я не понимаю, о чем вы говорите.
- Три убийства. Мартель вчера, Мариэтта Фэблон за день до этого, когда вы по совпадению оказались в Монтевисте, и Рой Фэблон семь лет до того. Помните вы его?
Она быстро кивнула.
- Скажите мне, что случилось с Фэблоном. Вы там были.
- Дайте мне одеть что-нибудь. Я замерзаю. Я была с Лео в течение часа.
- Он у бассейна?
- Да, занимается с физиотерапевтом. Не говорите ничего в ее присутствии, хорошо? Она не надежная женщина.
Китти стянула с головы свою резиновую шапочку. Ее рыжие волосы рассыпались. Когда она открыла одну из запертых дверей, я успел заметить женскую спальню с зеркалом на потолке над большой, королевского размера, кроватью.
Я вышел наружу. Среди мебели у бассейна стояла инвалидная коляска. Женщина в голубом купальном костюме находилась по грудь в воде с мужчиной на руках. У него было круглое, вялое лицо и дряблое тело. Только в его глазах блестела какая-то доля сознательной жизни.
- Хэлло, мистер Кетчел!
- Я скажу ему "хэлло", - сказала женщина. - Около трех месяцев назад у мистера Кетчела был небольшой инсульт, и с тех пор он не говорит. Так ведь, дружок?
Его печальные черные глаза ответили ей. Затем он с опаской перевел их на меня. Он униженно улыбался. Из угла рта текла слюна.
Китти появилась у скользящей стеклянной двери и поманила меня внутрь. Она одела штаны в обтяжку с блестками, которые вызывающе сверкали, ангорский свитер с высоким воротником, кое-как наскоро намазанное лицо обрело бессмысленную маску. Было трудно сказать, что она приготовила для меня.
Она провела меня в небольшую комнату в передней части дома, подальше от бассейна, и отодвинула шторы. Она стояла у окна, и один ее вид дополнял раскинувшуюся за окном картину. Паруса на море выглядели нарядно и отрешенно, как белые петухи на салфетках, разложенных на голубой выцветшей скатерти.
- Вы видели, что я теперь имею на руках? - спросила она, вытянув руки. - Совершенно больной старик. Он не может ходить, не может говорить, он не может даже написать свое имя. Он не может мне сказать, где все находится. Он не может защитить меня.
- От кого вам нужна защита?
- Лео всю жизнь наживал себе врагов. Если бы они знали, что он беспомощен, то за его жизнь ничего нельзя дать. - Она щелкнула пальцами. За мою также. Тогда почему мы прячемся здесь, в камышах?
"Для нее, - подумал я, - зарослями является любое место, не находящееся на линии Чикаго-Вегас-Голливуд".
- Представляет угрозу партнер Лео - Дэвис?
- Он главная опасность. Если Лео умрет или будет выбит, Дэвис первый от этого выиграет.
- Клуб "Скорпион"?
- На бумаге он уже его владелец: комиссия по налогам заставила Лео отказаться от него. И у него есть претензии к Лео.
- Я говорил с Дэвисом вчера. Он предложил мне деньги, чтобы я сказал, где Лео.
- Вот почему вы здесь?
- Я никогда не делаю поспешных выводов. Я отказался.
- В самом деле?
- Да. Какие претензии к Лео?
Она качнула головой. Ее волосы рассыпались рыжим огнем в солнечном свете. Странно, но они мне напомнили сборщиков апельсинов, их костер около железнодорожного полотна. Странная вынужденная близость той ночи все еще не исключала возможности близости между мной и Китти.
- Этого я не могу сказать.
- Тогда я скажу. Служба внутренних налогов гоняется за Лео из-за денег, которые он присвоил со всей выручки. Если они не смогут найти его и деньги, даже если и смогут, они пришлют все Дэвису. На худой конец, он потеряет свою лицензию на дело из-за сокрытия доходов. На самый худой конец, ему грозит федеральная тюрьма до конца жизни.
- Он не один.
- Если вы имеете в виду Лео, то смотрите, остаток его жизни ничего не стоит.
- А что с остатком моей жизни? - Она погладила свою прикрытую ангорской шерстью грудь. - Мне еще нет тридцати. Я не хочу попасть в тюрьму.
- Тогда вступите в сделку.
- И выдать Лео? Я этого не сделаю.
- Они ничего ему не сделают, увидев его в таком состоянии.
- Они запрут его, и он не будет лечиться. Он никогда не научится вновь говорить или писать, или... - Она остановилась на полуслове.
- И не сможет сказать вам, где находятся деньги, - досказал я фразу.
Она заколебалась.
- Какие деньги? Вы сказали, что деньги ушли.
- Сотня тысяч - да. Но по моим сведениям, Лео снял со счетов миллионы. Где они?
- Мне самой хотелось бы знать, мистер. - Сквозь маску, надетую на ее лицо, я видел, какие сложные расчеты происходят за ней. - Как вы сказали ваше имя?
- Арчер. Лео знает, где деньги?
- Думаю, да. У него кое-что из мозгов осталось. Но трудно сказать, насколько он все понимает. Он всегда изображает, что понимает все, что говорю. Однажды, я испытала его, шутки ради, на тарабарщину. Он улыбался и кивал головой, как всегда.
- Что вы говорили?
- Я не хотела бы это повторять. Это был набор грязных слов о том, что я сделала бы ему, если бы он научился говорить или хотя бы писать. - Она медленно сложила руки на груди. - Меня бесит, когда я подумаю, через что я прошла в надежде обрести мир и какую-то безопасность. Избиения, окорбления и многое другое. Не думайте, что у меня не было других возможностей. Но я привязалась к Лео. Привязалась - это именно то слово, которое определяет мое отношение к нему. Теперь я связана с калекой, и это стоит нам две тысячи в месяц, чтобы прожить. Шесть тысяч только за доктора и терапевтическую помощь - и я не знаю, где взять деньги на следующий месяц. - Ее голос зазвучал громче. - Я была бы миллионершей, если бы имела свои права.
- А может быть, и ничего бы не имели.
Она склонила голову.
- Я заработала эти деньги. Я намолачивала их как кофе каждый год. Не говорите мне, что я не имею права на них. Я имею право на приличное существование.
- Кто вам это сказал?
- Никто и не должен говорить мне. Женщина с моей внешностью может выбирать.
Это был детский разговор. Она себя накручивала, и я начал понимать ее фантазии, которые привязали ее к Спилмену и держали ее при нем, когда она была отгорожена от всего его усилиями.
- Вы говорите, что можете выбирать. Почему тогда не займетесь какой-нибудь деятельностью. У вас большая сила воли и самолюбие.
Ее все еще заносило.
- Как вы смеете, я не проститутка!
- Я не имею в виду этот род деятельности. Найдите работу.
- Я никогда не буду работать ради существования. Благодарю вас.
- Пришло время начать. Если вы продолжаете мечтать о тех исчезнувших миллионах, вы мечтаете о несбыточном.
- Не смейте мне угрожать.
- Я вам не угрожаю. Это все ваши мечты. Если вы не хотите пальцем пошевелить, чтобы помочь себе, вернитесь к Гарри.
- Этому ничтожеству? Он не мог даже расплатиться с больницей.
- Он отдал все, что имел.
Она молчала. Ее лицо было похоже на цветную картинку, пытающуюся с трудом и болью вновь ожить. Жизнь засветилась в ее глазах. Слезы проложили дорожки на ее щеках. Я стоял около нее и пытался ее успокоить. Она положила голову мне на плечо, и я почувствовал, что дрожь ее тела стала слабее, и она наконец успокоилась.
