— Да, государь.
Горбен прошел по обезлюдевшим улицам мимо заколоченных лавок и пустых трактиров, направляясь к зданию городского совета. Советники давно покинули город, и дом стал штаб-квартирой ополчения. Горбен прошел к себе, жестом отпустив офицеров и двух выбежавших навстречу слуг — один с золотым кубком, полным вина, другой с надушенным, смоченным теплой водой полотенцем.
Оставшись один, император скинул сапоги и швырнул на стул белый плащ. Перед большим, выходящим на восток окном стоял дубовый письменный стол, заваленный картами и шпионскими донесениями. Горбен развернул самый большой лист — карту Вентрийской империи, сделанную по приказу его отца шесть лет назад.
Император разгладил пергамент, с неприкрытой яростью глядя на чертеж. Две трети империи теперь захвачены врагом. Горбен вспомнил дворец в Нусе, где родился и вырос. Дворец стоял на холме над долиной, над белым мраморным городом. На его постройку ушло двенадцать лет — более восьми тысяч рабов трудились там, поднося блоки гранита и мрамора, стволы кедра, дуба и вяза королевским плотникам и каменщикам.
Из всех городов Нуса пала первой.
— Клянусь всеми богами ада, отец, я проклинаю тебя! — прошипел Горбен. Старый император сократил армию, полагаясь на то, что границы будут защищать его могущественные сатрапы. Но четверо из девяти сатрапов предали его и открыли дорогу наашанитам. Тогда император собрал войско, но полководец из него оказался аховый. Горбену говорили, что сражался он храбро, но иного новому императору сказать и не могли.
Новый император! Горбен подошел к серебряному зеркалу на Дальней стене. Там отразился красивый юноша с напомаженными душистым маслом черными волосами и глубоко посаженными темными глазами. Лицо у него сильное, но император ли он? «Способен ли ты одержать победу?» — спросил он себя мысленно, зная, что слуги могут подслушать каждое его слово. Золоченые латы и плащ уже двести лет служат императорскому дому — но это всего лишь мишура. Суть в человеке, который их носит. «Что за человек ты?» Горбен разглядывал в зеркале широкие плечи и тонкую талию, мускулистые ноги и сильные руки. Это тоже мишура — оболочка души.
«Что ты за человек? Мужчина ли ты?»
Преследуемый этой мыслью, он вернулся к столу и, положив на него локти, снова воззрился на карту. На ней углем была прочерчена новая линия обороны: Капалис на западе, Лариан и Эктанис на востоке. Горбен отшвырнул карту. Под ней лежал план портового города Капалиса. Четверо ворот, шестнадцать башен и одна стена, которая по дуге тянется от моря на юге к северным утесам. Ее длина — две мили, высота — сорок футов, а обороняют ее три тысячи человек, в большинстве своем зеленые новобранцы, не имеющие ни лат, ни щитов.
Горбен вышел на балкон с видом на гавань и открытое море
— Бодасен, брат мой, где же ты? — прошептал он.
Море под ясным небом казалось очень мирным, и император сел на мягкую скамейку, положив ноги на перила.
В этот теплый, тихий день трудно поверить, что империя подверглась такому ужасающему разгрому в столь короткий срок. Горбен, закрыв глаза, припомнил прошлогоднее летнее празднество в Нусе. Отец праздновал свое сорокачетырехлетие и семнадцатую годовщину восшествия на трон. Пиршество длилось восемь дней, сопровождаясь цирковыми игрищами, спектаклями, рыцарскими турнирами, состязаниями в стрельбе из лука, беге, борьбе и конными скачками. Все девять сатрапов были налицо, они улыбались и пили за здоровье императора. Горбен представил себе Шабага, высокого, стройного, с ястребиными глазами и жестоким ртом: тот всегда, даже в самую жаркую погоду, носил черные перчатки и наглухо застегнутые шелковые камзолы. А вот Бериш, толстый и жадный, но чудесный рассказчик, всегда с какой-нибудь фривольной или смешной повестушкой наготове. Вот Даришан, Северный Лис, прославленный улан с длинными, по-женски заплетенными в косы серебристыми волосами. И, наконец, Ашак-Павлин, любитель мальчиков с глазами ящерицы. Они занимали почетные места по обе стороны императора, в то время как старший его сын сидел за нижним столом, взирая оттуда на этих могущественных вельмож!
Шабаг, Бериш, Даришан и Ашак! Имена и лица, сжигающие душу Горбена. Изменники! Они клялись в верности отцу, а сами обрекли его на гибель, его земли — на разорение, его народ — на истребление. Горбен открыл глаза и с глубоким вздохом произнес:
— Я отыщу вас всех до единого и заставлю расплатиться за измену.
Угроза его была столь же пустой, как сундуки его сокровищницы, и он это знал.
В дверь тихо постучали, и он сказал: «Войдите». Вошел Небучад и отвесил ему низкий поклон.
— Прибыли разведчики, государь. Враг находится менее чем в двух днях пути от города.
— Что слышно с востока?
— Ничего, государь. Видимо, нашей кавалерии не удалось пробиться.
— Как обстоит дело с провизией?
Небучад извлек из-под камзола пергаментный свиток.
— У нас шестнадцать тысяч пресных хлебов, тысяча баррелей муки, восемьсот голов рогатого скота, сто сорок коз. Овцы еще не сосчитаны. Сыра осталось мало, зато овса и сушеных фруктов в избытке.
— Ну а соль?
— Соль, государь?
— Как мы сохраним мясо, забив скот?
— Можно забивать по мере надобности, — покраснев, предложил Небучад.
— Скот кормить надо, а чем? Надо забить его полностью, а мясо засолить. Обшарьте весь город. И еще, Небучад...
— Да, государь?
— Ты ничего не сказал о воде.
— Но через город протекает река.
— Да, это так, но что мы будем пить, если враг запрудит ее или отравит?
— Должны быть еще подземные скважины.
— Отыщи их.
Молодой адъютант понурил голову:
— Боюсь, государь, что недостаточно хорошо служу вам. Я должен был все это предусмотреть.
— У тебя и без того хватает забот, — улыбнулся Горбен. — Я доволен тобой, но тебе нужна помощь. Возьми Ясуа.
— Как прикажете, — с сомнением ответил Небучад. — Он тебе не нравится?
— Не в этом дело, государь. Просто он... презирает меня. Горбен сощурился, но сдержал гнев. — Скажи, что я велел ему помогать тебе. Ступай. Дверь закрылась, и Горбен бессильно упал на атласную кушетку.
— Властители небес, — прошептал он, — неужто мое будущее зависит от столь ничтожных слуг? — Его взгляд вновь устремился к морю. — Ты мне нужен, Бодасен. Ах как нужен!
Бодасен стоял на мостике и, прикрыв рукой глаза, вглядывался в горизонт. На палубе матросы чинили пробитый борт, сращивали снасти и закрепляли оторвавшиеся тюки.
— Пираты не замедлят показаться, если они близко, — сказал Милус Бар. Бодасен кивнул.
— С теми двумя дюжинами людей, что у нас остались, я хотел бы надеяться, что они не покажутся вовсе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
