Представления этих людей о воровстве, несомненно, отличаются от наших. Они, должно быть, не связывают с ним никакого стыда. Однако они вполне хорошо понимают, что совершают несправедливый поступок, потому как сразу же обращаются в бегство, чтобы избежать наказания, которое, несомненно, страшит их и которому мы не преминули бы их подвергнуть, соразмерно с их проступком, если бы намеревались провести на этом острове сколько-нибудь продолжительное время. Ибо наша крайняя мягкость могла бы привести к пагубным последствиям.
Никто, после прочтения рассказов современных мореплавателей, не посчитает, что туземцы Южного моря — дикари. Наоборот, их цивилизация проделала большой прогресс, и я полагаю, что они настолько испорчены, насколько им позволяют обстоятельства, в коих они пребывают. Мое мнение основано не на самих кражах, которые они совершили, но на способе их совершения. Самые отъявленные мошенники Европы — меньшие лицемеры, чем эти островитяне. Все их ласки были притворны. Их лица не выражали ни одного искреннего чувства. И более всего следовало опасаться того туземца, который принимал подарок и, как казалось, желал оказать тысячу маленьких услуг в ответ.
Насильно они привели к нам девочек тринадцати или четырнадцати лет, надеясь получить плату за них. Сопротивление этих юных островитянок свидетельствовало, что в этом отношении обычаи страны нарушались. Ни один из французов не воспользовался варварским правом, предоставленным ему. Если и случилось несколько моментов, посвященных естеству, желание и согласие были обоюдными, и женщины делали первый шаг.
В этой стране я встретил все ремесла, присущие островам Общества, однако с меньшими средствами выражения из-за нехватки сырья. Пироги были той же формы, но их остов образовывали очень тонкие жерди, четырех или пяти футов в длину, и они могли вместить не более четырех человек. В этой части острова я видел лишь три пироги, и я не удивлюсь, если вскоре за неимением древесины не останется ни одной. Впрочем, островитяне научились передвигаться без них и плавают настолько хорошо, что в очень беспокойном море отплывают на два лье от берега и, возвращаясь на сушу, ради удовольствия выбирают место, где прибой наиболее силен.
Прибрежные воды показались мне небогатыми рыбой, и я полагаю, что местные жители питаются преимущественно овощами. Они живут за счет батата, ямса, бананов, сахарного тростника и небольших плодов, растущих на береговых скалах и напоминающих виноградные грозди, которые встречаются вблизи тропиков Атлантического океана. Куры, немногочисленные на этом острове, не могут рассматриваться как источник пропитания. Европейские мореплаватели не обнаружили здесь наземных видов птиц, и морские мало распространены.
Поля возделываются с большим пониманием. Островитяне вырывают траву, собирают ее в кучи, поджигают и таким образом удобряют почву пеплом. Банановые деревья высажены в линию. Они возделывают также solanum, или черный паслен, однако мне неизвестно, как они используют его. Если бы я знал, что они обладают посудой, выдерживающей огонь, я предположил бы, что они употребляют его подобно тому, как жители Мадагаскара или Иль-де-Франса готовят шпинат. Однако они, как и жители островов Общества, владеют лишь одним способом приготовления пищи: выкопать ямку и покрыть батат и ямс раскаленными камнями и углями, перемешанными с землей. Все, что они едят, приготовлено в этом подобии печи.
Тщание, с которым они обмерили мой корабль, показало мне, что они не были равнодушными зрителями наших ремесел. Они изучили наши канаты, якоря, компас и рулевое колесо. На следующий день они снова пришли с бечевкой, чтобы повторить измерения. Это заставило меня предположить, что на острове у них состоялось обсуждение предмета и остались некие сомнения на сей счет. Впрочем, одно соображение, вероятно, ускользнуло от их разумения — а именно, то, что мы никак не использовали против них силу. Они знали, что у нас есть оружие, поскольку направленный на них в шутку мушкет обратил их в бегство.
Мы же, напротив, высадились на остров единственно для того, чтобы сделать им добро. Мы осыпали их подарками, обласкали всех старых и малых, в особенности грудных детей. Мы засеяли их угодья всеми видами полезных семян. Мы оставили в их селениях свиней, коз и овец, которые, вероятно, расплодятся. И мы ничего не потребовали взамен. При всем том, они забросали нас камнями и украли у нас все, что только смогли унести.
При других обстоятельствах было бы неразумно вести себя столь снисходительно. Однако я решил отплывать вечером. Я льстил себя надеждой, что на рассвете, когда они не увидят наших кораблей, они припишут наш скорый уход справедливому недовольству, которое должны были вызвать их поступки, и что это понимание, возможно, улучшит их. Впрочем, эта надежда несколько химерическая, и ее осуществление не привело бы к значимым последствиям для мореплавателей. Остров Пасхи едва ли может быть чем-то полезен для их кораблей, и острова Общества находятся недалеко от него.
Глава V
Апрель 1786. Донесение мсье де Лангля
Поход мсье де Лангля во внутреннюю часть острова Пасхи. —
Новые наблюдения о нравах и ремеслах туземцев, качестве почвы, земледелии и проч.Я отправился в путь в восемь часов утра. Меня сопровождали мсье Дажеле, де Ламанон, Дюфрен, Дюше, аббат Монже, отец Ресевер и наш садовник. Мы сразу же взяли направление на восток в глубь острова и прошли около двух лье. Ходьба по холмам, покрытым лавовыми камнями, была очень неудобна. Однако вскоре я заметил тропинки, по которым можно было легко пройти от дома к дому. Мы воспользовались ими и посетили множество плантаций ямса и батата.
Почва этих плантаций была весьма плодородна — садовник счел ее подходящей для разведения наших семян. Он посеял семена капусты, моркови, свеклы, маиса и тыквы. Мы попытались объяснить островитянам, что эти семена произведут плоды и корневища, которые можно употреблять в пищу. Они прекрасно поняли нас, и с этих пор показывали нам наилучшую землю, где желали видеть наши новые растения. После бобовых мы посеяли семена апельсина, лимона и хлопчатника и дали понять островитянам, что это деревья, в то время как прежде мы посеяли злаки и кустарники.
Мы не встретили других низкорослых деревьев, кроме бруссонетии бумажной и мимозы. Мы также увидели довольно обширные поля черного паслена — как мне показалось, его выращивают на землях, истощенных ямсом и бататом.
Мы продолжили путь к горам, хотя и достаточно высоким, но легкодоступным и покрытым травой. Мы не заметили следов оврагов или потоков. Преодолев около двух лье, мы повернули на юг к побережью, вдоль которого прошли наши корабли накануне вечером и на котором в подзорные трубы мы видели множество статуй. Некоторые из них повалены — островитяне, похоже, не занимаются их починкой. Другие стоят ровно, но их постаменты наполовину разрушены.
