это ты убил этих людей? Ты не думай, я не побегу закладывать тебя. Я просто хочу понять тебя, почему ты это сделал?
Павел спокойно посмотрел на Тамару и, взяв ее пальцы, слегка сжал их в своей ладони.
– Ты помнишь, Тамара, я тебе рассказывал о своей погибшей невесте? Так вот, когда я вышел из больницы после полученного мной ранения, я на ее могиле поклялся, что буду убивать всех преступников, до которых не могут дотянуться руки правосудия. Насколько я знаю, такой фигурой в вашем городе был Грановский. Его не могли привлечь к уголовной ответственности, даже тогда, когда в его машине оперативники обнаружили целый арсенал оружия. Эти пистолеты никто не отстреливал и не проверял по картотеке. А, ведь из этих стволов были совершены убийства беззащитных граждан. Спрашивается, почему ему удавалось уходить от ответственности? А, все потому, городской прокурор Красин должен ему большие деньги. Он на деньги Грановского он построил себе коттедж. Председатель суда, чей сын учится в МГИМО, тоже обязан покойному. Его сын живет в московской квартире Грановского, и этот перечень я могу продевать до бесконечности.
Тамара сидела за столом и не спускала с него глаз. Многое о чем он сейчас ей говорил, она слышала, но считала это все городскими сплетнями и не более. Ей верилось и не верилось, в то, что он ей говорил.
– Теперь, ты знаешь про меня все. Я не укрыл от тебя ничего. Теперь ты должна сама решить, что тебе делать дальше, ведь уголовное дело по этим преступлениям ведешь ты. Если ты не готова принять, сейчас, решение с кем тебе быть, то хоть не мешай мне в этом деле. Я скоро уеду из вашего города, и ты навсегда забудешь обо мне.
Официант подал ей кофе и небольшое пирожное. Сделав глоток кофе, она посмотрела на Лаврова. Он смотрел на нее, ожидая, какое решение она примет. За эти дни он привык к этой женщине, и ему не хотелось ее просто так терять.
– Андрей, сразу поняла, что ты не тот человек, за которого себя выдаешь. Когда ты прошлый раз перевязывал себе руку в моем туалете, я внимательно наблюдала за тобой. Я закончила юридический факультет МГУ, а там мы проходили курсы военной медицины. Как ты обрабатывал свою рану, как ты накладывал себе повязку, я сразу же поняла, что ты это делать умеешь. Я не знаю, почему Хмелев поверил доктору, когда тот сказал ему, что это колотая рана.
Она замолчала. К столу подошел официант и положил чек. Когда он отошел, она отодвинула в сторону чашку и продолжила разговор.
– Скажи мне, что ты собираешься делать дальше? – поинтересовалась она у него. – Дороги из области перекрыты. Ты, просто, не сможешь воспользоваться ни услугами железной дороги, ни аэрофлота.
– Пока не знаю. Домой мне нельзя, а ночевать больше негде. Ты знаешь, Тамара, я воевал в Афганистане, и мне часто приходилось проходить буквально в трех шагах от дозоров и заслонов моджахедов. Их заслоны, не сравнишь с милицейскими, поэтому, если настанет такая необходимость, они меня не остановят.
О том, что он купил себе старый дом-развалюху, Павел промолчал, не потому, что он ей не верил, а потому, что у всех нормальных людей, тем более людей его специальности, должны быть маленькие тайны.
– Андрей! Если хочешь, то поехали ко мне? Поживешь у меня немного, когда все про тебя забудут, уедешь.
– Не знаю, Тамара. Не хочу тебя втягивать в эту историю. Ты человек положительный, зачем я тебе? Я изгой. Я враг преступного мира и продажных чиновников, они тебе не простят эту связь со мной. Ты мне лучше скажи, что вы имеете на меня?
Она на какой-то миг заколебалась, говорить или не говорить. Лавров это хорошо понимал и не обиделся бы на нее, если бы она ответила мне отказом. Но, она, немного поколебавшись, стала рассказывать.
– Ты знаешь, эксперты сняли твои пальцы с предметов в ресторане, где ты вместе с Веселовым поминал убитого тобой Грановского. Пальцы отправили в информационный центр УВД, там твоих пальцев не оказалось. ИЦ МВД России сообщило, что эти следы принадлежали некому Лаврову Павлу, жителю Казани, бывшему офицеру спецназа. Выходит, ты был оперативником уголовного розыска УВД Казани. Они обосновано подозревали тебя в совершении ряда убийств, лидеров преступного мира Казани. Судя по полученной справке, ты сгорел живым в заблокированном милицией доме?
Она посмотрела на него, словно, хотела услышать от него подтверждение его слов. Однако, он, молча, сидел за столом и, не мигая, смотрел в окно кафе. В этот момент, перед его глазами медленно проплывала вся прежняя жизнь: детство, училище, война и его первая, вечная любовь – Надежда. Неожиданно, в уголке его глаз появилась скупая мужская слеза. Он смахнул ее и, краснея, посмотрел на Тамару.
– Прости меня, я невольно вспомнил ту, прежнюю, свою жизнь, в которую, наверное, я больше никогда не вернусь. Странно все это, вроде бы, я и живой и не живой. Слушаю про себя, а думаю, что речь идет о совершенно другом и незнакомом мне человеке.
Она нежно погладила Павла по руке.
– Тамара! Скажи, почему вы связали эти два убийства. Ведь они совершены в разное время и при разных обстоятельствах?
– По дерзости исполнения, по профессионализму и подчерку. Такие преступления под силу лишь хорошо подготовленным людям, прошедшим специальную подготовку. Ты, оказался именно тем человеком. Спецназовец, орденоносец, человек с обостренным чувством справедливости. Кстати, я сегодня с утра запросила в отношении тебя всю имеющуюся информацию по городу Казани. Посмотрим, что они пришлют на тебя?
– Зачем тебе все это? Вот я сижу перед тобой, живой, а не какая-то бездушная бумага.
– Нужно и все. Ты меня больше ни о чем не спрашивай.
Она встала из-за стола и, взяв его за руку, потянула к выходу.
– Ну, что? Боец поехали ко мне?
Лавров встал из-за стола, и направились к выходу, оставив на краю стола деньги за ужин и кофе.
***
Павел практически не спал всю ночь. В голове крутилась мысли, которые можно было объединить одним общим смыслом, это бежать из города и бежать, как можно быстрее. Рядом с ним тихо постанывая во сне, спала Тамара. Он иногда поворачивал свою голову в ее сторону и смотрел на нее. Не знаю почему, но ему не хотелось подставлять эту уже не совсем чужую для него женщину. Ему было просто страшно за нее, что в какой-то момент она останется совсем одна, и он не
