Фридрих-Вильгельм понимал, что лучшим средством удержать колонистов в стране было добросовестное исполнение тех обещаний, которые их привлекли. Горе тому, кто провинился какой-нибудь несправедливостью к гостям Прусской монархии! Один военный советник позволил себе вымогать деньги у переселенцев: он был схвачен и немедленно повешен. Чтобы заботы его принесли желанные плоды, король учредил особую колонизационную комиссию и издал в виде жалованных грамот своего рода кодекс прав и обязанностей колониста. Все до подробностей регламентировано было в этом кодексе для переселенцев всех категорий, и щедрой рукой дарованы были им вольности и привилегии. Для них этот скупец становился расточительным. В то время, когда все доходы его государства не превышали 7 400 000 тал., он тратил по миллиону в год в течении шести лет на одну Литву. Умственные и нравственные интересы его новых подданных заботили короля не менее материальных. Он уважал их свободу совести, так как в нем сохранился дух терпимости его предшественников: он праздновал столетнюю годовщину рождение Лютера наравне с годовщиной обращение в кальвинизм Иоанна Сигизмунда. Устроив оружейные заводы в Шпандау и Потсдаме, он дал католических священников выписанным из Люттиха рабочим: ему мало было нужды, что они были папистами, раз они умели делать хорошие ружья. Только рационалисты и атеисты не находили у него пощады: их сажал он в тюрьму; но он не считал невежества оплотом веры. Он открыл множество школ в тех провинциях, куда призвал всего больше колонистов. «Много ли мне было бы пользы, говорил он, если бы мне удалось заселить страну землепашцами, да не удалось сделать из них добрых христиан». Несмотря на всяческие затруднения, он основал в Литве и в Восточной Пруссии 1380 школ. Труд этот получил свою награду. В 1725 г. 9539 новых поселенцев явилось в Пруссию; было основано много городов и 460 деревень. Но это было только начало; религиозная нетерпимость готовилась еще раз доставить Пруссии многочисленных сынов.
Колонисты из Зальцбурга и австрийских земель. Религиозная политика Пруссии и Австрии.
Зальцбургское епископство было одним из древнейших и славнейших германских княжеств: в нем жило 200 000 человек, среди которых реформационному учению удалось пустить корни, несмотря на строгое преследование со стороны князей-епископов. В конце XVII и в начале XVIII в., когда здесь правили один за другим два полных терпимости прелата, число диссидентов еще увеличилось, и барон Леопольд Фирмиан с самого вступления своего на епископский престол стал выказывать по этому поводу сильное беспокойство и неудовольствие. После целого ряда неискусных мероприятий, неудачных миссий, безуспешных пилигримств и бесполезных угроз, епископ, вопреки представлениям протестантских держав, полагаясь на поддержку императора Карла VI, прибег к открытой силе; но это тоже не привело ни к чему. Тогда, опираясь на известную статью Вестфальского мира, он приказал всем не католикам отправляться в изгнание, но не дал им при этом установленного договором срока; на время он взял было назад свое решение, затем опять вернулся к нему; одним словом, он только тогда спохватился, что сделал громадный промах, когда 30 000 его подданных — и лучших из них, — натерпевшись всяких жестокостей, перешли границу.
Фридрих-Вильгельм давно уже был настороже; один из первых он протестовал против преследования. Католические писатели утверждают, что он посылал эмиссаров в епископство поддерживать неудовольствие; это очень правдоподобно, но репутация страны убежища, которою более столетия пользовалась Пруссия благодаря поведению своих государей, сама по себе уже достаточно объясняет, почему Зальцеургские протестанты обратились к Фридриху-Вильгельму. В 1731 г. король принимает двух посланных ими депутатов: он обещает им, что если даже много тысяч их соотечественников захотят искать себе приюта в его стране, то он всех их примет «милостиво, любовно и сострадательно». Вскоре после того он издает открытый манифест к изгнанникам и посылает в Ратисбон своего агента с поручением руководить их своими советами. Тогда большая часть этих несчастных двинулась в Пруссию. Один из них оставил подробный рассказ об их Одиссе; здесь чувствуется в одно и то же время скорбь изгнанника, пыл верующего христианина и благодарность преследуемого за прием, оказанный этой части народа Божия на пути ее в обетованную землю. Целые процессии выходили навстречу путникам, их приветствовали в библейском духе, в городах и деревнях, при кликах народа и пении псалмов, им произносили торжественные речи, так что бегство их походило на триумфальное шествие. Из этого рассказа мы узнаем, что многие князья пытались остановить и задержать у себя Зальцбургских переселенцев, но все эти попытки были бесплодны: «Вюртембергский государь сделал нам много добра, как для тела, так и для души; да воздаст ему за это Господь Бог наш и да ниспошлет ему свое благословение! Но он не, хотел отпускать нас в Пруссию; однажды явились к нам три человека и разделили нас на три части; мы все тотчас же бросились друг к другу и, смешав ряды, закричали: «Мы не двинемся с места, пока не будем уверены, что нас ведут в Пруссию» и тогда три человека сказали: «Нам нечего делать с этим народом, потому что он никуда не хочет идти, кроме Пруссии».
Фридрих-Вильгельм ждал Зальцбургцев. Сначала он рассчитывал только на 5 000 или на 6000 переселенцев; но присланный ему доклад извещал, что их идет больше 20 000. «Отлично! — написал он на полях. — Хвала Богу! Какую милость посылает Господь Бранденбургскому дому! Ибо эта милость, конечно, снисходит от Бога!» Когда первая партия проходила через Потсдам, король захотел ее видеть. Это было 29 апреля 1732 г.: придворный проповедник, духовенство и школы вышли навстречу пришельцам и приветствовали их речами, а один из врачей предлагал между тем свои услуги больным; затем пришел приказ идти в королевский парк и выстроиться перед дворцом. Король не заставил себя ждать. Выйдя к ним, он сейчас же обратился к придворному проповеднику и спросил его: «Говорили вы с ними? что это за люди?» Проповедник ответил, что нашел в их душах чистую евангельскую веру. «А вы, — сказал король, обратившись к комиссару, приведшему партию, — довольны вы ими? Хорошо они вели себя в дороге?» Комиссар похвалил их поведение. После этого король вызвал несколько эмигрантов и стал предлагать им вопросы об их верованиях; ответы он нашел скромными и согласными с Евангелием. Тогда он велел раздать им денег, стал толковать то с тем, то с другим из них и беспрестанно повторял: «Дело пойдет на лад! Вам будет хорошо у меня, детки! Дело пойдет на лад!» Несколько времени спустя, встретив другую партию переселенцев, он стал на краю дороги, пустил их маршировать перед собой и приказал запеть псалом: «Бог нам прибежище и сила!» Переселенцы не знали напева и просили их извинить. Тогда он сам запел его полной грудью, и тронутая толпа стала ему вторить. Когда прошли последние ряды, он сказал: «Идите, идите, Бог вам в помощь!» Иногда он устраивал нечто вроде публичной исповеди: «Надеюсь, — говорил он, — между вами нет гуляк, обжор и пьяниц!» — и всегда заканчивал свою речь обещанием своего участия и благосклонности.
При распределении колонистов по областям большая часть их пришлась на долю Пруссии: она приняла к себе 15508 человек и, благодаря этому, скоро совершенно преобразилась. Искусством Зальцбургских ремесленников создалось благосостояние маленьких прусских и литовских городков, которые до них не знали промышленности, а трудолюбие земледельцев освободило почву от диких растений. Притом же колонисты привлекли в новое свое отечество и деньги. В протестантских странах было собрано в пользу гонимых в Зальцбурге единоверцев около 900000 флоринов; большая часть этой суммы была отправлена в Пруссию. Между новыми подданными Фридриха-Вильгельма были и такие, у которых остались на родине значительные имущества, но они могли получать теперь с них только очень немного дохода. Король выхлопотал для них у епископа позволение продать свои имущества, и после многих затруднений эта операция удалась, принеся несколько сот тысяч талеров. Но истинным богатством, внесенным в страну изгнанниками, был их труд, возбуждавший соревнование коренных жителей. Фридрих-Вильгельм сумел оценить по достоинству оказанные ими услуги. Он простил за это выказанное ими недоверие к нему при продаже их имуществ и терпеливо сносил их жалобы на тягость налогов и на множество повинностей, поднявшихся немедленно по истечении льготных годов. Этот человек способен был к терпению и даже к мягкости, когда дело шло о благе государства. Он приучил понемногу пришельцев из Зальцбурга к мысли, что в Ханаан, куда он их призвал, ничего не дается даром, и что земля и государь требуют платы за свое великодушие: земля — пота лица тружеников, а государь — части их дохода, их труда и, в случай необходимости, их крови.
