Симпкин ещё немного отполз вдоль конторки.
— Нет, хозяин. Это п-посланец, к вам. Он п-принёс п-послание.
— Ты меня поражаешь, Симпкин! Посланец с посланием! Невероятно. Ну и почему же ты не забрал послание и не отправил его восвояси? У тебя ведь масса работы.
— Совершенно верно, хозяин, вы совершенно правы. Просто он только что явился!
— Еще поразительнее! А мне через гадательное зеркало показалось, что вы тут уже десять минут болтаете, словно торговки рыбой. И как это понимать? Возможно, мой преклонный возраст наконец-то начал сказываться на моём зрении?
Волшебник извлек свой монокль из жилетного кармашка, водрузил его на законное место, в левый глаз[53], и подошёл на пару шагов поближе, лениво помахивая тростью. Симпкин подался назад, но ничего не ответил.
— Ну, ладно. — Трость внезапно устремилась в мою сторону. — Твоё послание, бес. Где оно?
Я почтительно коснулся лба.
— Оно хранится у меня в памяти, сэр. Мой хозяин счел его слишком важным, чтобы доверить его бумаге.
— Да ну? — Он смерил меня взглядом через монокль. — Твой хозяин — это…
— Саймон Лавлейс, сэр! — Я ловко отсалютовал и вытянулся по стойке «смирно». — И если вы позволите, сэр, я бы хотел передать вам сообщение и отбыть. Мне бы не хотелось отнимать ваше драгоценное время.
— Очень хорошо. — Шолто Пинн подошёл поближе и устремил на меня пронзительный взгляд (на этот раз уже обоих глаз). — Прошу. Излагай послание.
— Слушаюсь, сэр. Вот оно. «Дорогой Шолто, приглашен ли ты в Парламент на сегодняшний вечер? Я — нет. Похоже, премьер-министр обо мне позабыл, и я чувствую себя оскорбленным. Пожалуйста, ответь и посоветуй, как мне быть. Всего наилучшего, Саймон». Слово в слово, сэр, слово в слово.
Это звучало вполне правдоподобно даже для меня, но я не хотел испытывать удачу. Я отсалютовал ещё раз и двинулся к двери.
— Оскорбленным? Хм. Бедный Саймон. — Волшебник на мгновение задумался. — Прежде чем уйти, назови своё имя, бес.
— Э… Бодмин, сэр.
— Бодмин. Хм. — Шолто Пинн потёр щёку. На толстом пальце красовался перстень. — Я понимаю, Бодмин, что тебе не терпится вернуться к своему хозяину, но, прежде чем отпустить тебя, я хочу задать тебе два вопроса.
Я неохотно притормозил.
— К вашим услугам, сэр.
— Какой ты, однако, вежливый бес. Ну да ладно. Итак, во-первых: почему это Саймон не мог записать столь безвредное послание? В нем нет ничего бунтарского, но оно вполне могло выветриться из памяти низшего демона вроде тебя.
— У меня очень хорошая память, сэр! Это мой особый дар, всем известно.
— Пусть даже так — это всё равно странно… Ладно, неважно. А второй мой вопрос… — С этими словами Шолто приблизился ещё на пару шагов и навис надо мной. Навис очень успешно. В нынешнем своем облике я невольно почувствовал себя маленьким и жалким. — Второй мой вопрос таков: почему Саймон не попросил у меня совета лично, пятнадцать минут назад, во время ленча, о котором мы с ним договаривались заранее?
Оба-на! Пора сматываться.
Я метнулся к выходу, но Шолто Пинн оказался проворнее. Он пристукнул тростью об пол и вытянул её перед собой. Из трости вырвался жёлтый луч. Он ударил в дверь, и во все стороны брызнули шары плазмы, мгновенно замораживавшие всё, к чему только прикасались. Я в кувырке перелетел над ними, проскочив сквозь облако ледяного пара, и приземлился на витрину с атласным бельем. Из трости ударил ещё один луч. Прежде чем он достиг цели, я уже был в воздухе. Я перескочил через волшебника и грузно приземлился на прилавок; бумаги так и полетели в разные стороны.
Я стремительно развернулся и выстрелил Взрывом — он врезался точнехонько волшебнику в спину, и Пинн полетел на замороженную витрину. Волшебника окружало защитное поле — на других планах оно вспыхнуло чудненькими жёлтыми искрами, — но хоть у меня и не получилось проделать в Шолто дыру, дух из него вышибло знатно. Он осел среди заледенелых шортиков, хватая ртом воздух. Я же кинулся к ближайшему окну, намереваясь прорваться сквозь него на улицу.
Увы, я позабыл про Симпкина. Он ловко вынырнул из-под стойки с плащами и нацелился огреть меня по голове здоровенным жезлом (оснащенным ярлычком с надписью «Самый большой»). Я пригнулся. Жезл врезался в застекленную витрину прилавка. Симпкин отступил, намереваясь повторить удар. Я прыгнул на него, вырвал жезл у него из лап и отвесил фолиоту затрещину, здорово изменившую топографию его физиономии. Симпкин хрюкнул и рухнул на груду каких-то дурацких шляп, а я двинулся своим путем.
Я заметил между двумя манекенами прекрасную полоску окна, сделанную из прозрачного изогнутого стекла; солнечные лучи преломлялись в нем и приобретали нежный радужный оттенок. Очень красивая и очень дорогая витрина. Я швырнул в неё Взрыв. На мостовую хлынул ливень мельчайших осколков, а я нырнул в дыру.
Но было поздно. Разбившееся стекло привело в действие ловушку.
Манекены развернулись.
Они были сделаны из тёмного полированного дерева — безликие витринные болваны. Просто овал на месте лица. Лёгкий намек на нос, но ни следа рта или глаз. Манекены демонстрировали последний писк моды среди волшебников: чёрные костюмы в стиле «унисекс», в тонкую белую полоску, с узкими лацканами, лимонно-белые рубашки с высокими крахмальными воротничками и галстуки смелых расцветок. Обуви на манекенах не было: из штанин просто торчали скругленные деревяшки.
Когда я прыгнул между манекенами, они вскинули руки, преграждая мне путь. Из рукавов выскочили серебряные клинки и со щелчком легли в лишенные пальцев конечности. Я слишком хорошо разогнался, чтобы тормозить, но при мне по-прежнему был тот жезл-переросток. Я едва успел выставить его перед собой: клинки манекенов метнулись ко мне, синхронно описав в воздухе широкие дуги. Серебряные лезвия с размаху ударили по жезлу, при этом едва не перерубили. Я таким образом уцелел, но мой красивый полёт прервали. Остановка получилась резкой и довольно болезненной.
На миг я почувствовал кожей прикосновение холодной ауры серебра[54]. Но в следующее мгновение я выпустил жезл и ринулся назад. Манекены встряхнули ножами; жезл упал на пол, развалившись на две половинки. Деревянные болваны подогнули колени и прыгнули…
Я сделал сальто назад и перемахнул через прилавок.
Серебряные клинки врезались в паркет на том самом месте, где я только что стоял.
Мне нужно было сменить облик, и побыстрее — пожалуй, тут как раз подошёл бы сокол, — но для этого мне требовалась хоть крошечная передышка, а противники не собирались её мне предоставлять. Прежде чем я успел сообразить, что же мне теперь делать, манекены снова двинулись на меня; клинки со свистом рассекали воздух; слишком большие для деревянных шей воротники трепетали на ветру. Я нырком ушёл от одного из стражей и по пути врезался в груду пустых коробок для упаковки подарков. Один манекен приземлился на прилавок, второй — за прилавком. Их гладкие безликие головы повернулись в мою сторону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
