Только сейчас Тоня заметила, что к пятнадцатой квартире проведена сигнализация. Похоже, она была отключена, что позволяло надеяться на то, что хозяин все-таки дома. Тоня нажала на кнопку звонка еще раз и услышала из-за двери низкий мужской голос:
– Кто там?
«Глазок» был затемнен, и Тоня поняла, что ее внимательно рассматривают. Придав лицу невинное выражение, ответила:
– Мне нужен Марат Алексеевич…
– Я слушаю.
– Вам привет от Седого… Он просил забрать у вас кое-что…
Из-за двери не доносилось ни звука. Тоня посмотрела прямо в «глазок» и, обращаясь к невидимому собеседнику, спросила:
– Может, вы все-таки откроете? Не бойтесь, я не кусаюсь!
Однако Марат Алексеевич никак не прореагировал на ее просьбу.
«Ну и хам, – подумала Тоня. – Похоже, он не собирается мне открывать!»
В тот момент, когда она, вне себя от злости и отчаяния, собиралась снова нажать на кнопку звонка, послышался скрежет открываемых замков, и тяжелая металлическая дверь распахнулась…
* * *
О смерти своего старинного друга Кеши Седова и о его непосредственном участии в «заказнике» на Заславского Марат Бушков узнал из газет. Нельзя сказать, что эта новость повергла его в изумление. Если он и удивился, то по другому поводу – почему Кешка, профессионал высокого класса, позволил этим недоумкам комитетчикам загнать себя в угол?
Сам Марат Бушков, более известный в определенных кругах как Шах, предпочел бы застрелиться, чем словить пулю чертовых костоломов. Но, поразмыслив над ситуацией, понял, что осуждать Седого глупо. Вполне возможно, что его элементарно подставили, сделали козлом отпущения. Недаром же комитетчики, обычно скупые на комментарии, на этот раз предоставили прессе полную информацию по этому «заказнику». Еще бы – за последние пять лет Седой оказался единственным киллером, которого удалось взять с поличным. Правда, не живцом, но доказательства его причастности к покушению на Заславского были налицо.
О том, что Кешка, некогда надежда и гордость российского биатлона, подался в киллеры, Марат знал давно. Однако, встречаясь с другом, предпочитал не показывать свою осведомленность. Кто знает, вдруг тот на радостях стал бы делиться подробностями своей «трудовой деятельности». Тогда и Марату пришлось бы открыться, что под крышей его оздоровительного комплекса давно и прочно обосновалась небольшая, но боеспособная преступная группировка, которую возглавляет он сам. А так они изредка встречались, пили хорошее вино, вспоминали прошлое. Вместе им было легко и приятно. Такие ни к чему не обязывающие отношения, похоже, устраивали обоих.
Но сейчас, когда Седой так глупо засыпался, Марат ощутил нечто сродни ответственности. В первую очередь за тот пакет, который Кешка оставил у него, прежде чем отправляться на дело. Что было в том пакете, Марат не знал и не пытался узнать. Хотя такое желание, конечно же, было. Однако, взяв себя в руки, решил подождать хотя бы до конца отведенного ему срока. Он прекрасно помнил Кешкины слова: «Если в течение месяца я не заберу у тебя этот пакет или не пришлю за ним своего человека, уничтожь его…»
В глубине души Марат не верил, что за пакетом придут. Судя по всему, это решение – отвезти пакет к нему на хранение – Кешка принял второпях. Иначе приперся бы к нему не за час до начала операции, а хотя бы накануне вечером. А учитывая то, что Кешка погиб почти сразу после их встречи, маловероятно, что он успел передать «своему человеку» координаты Марата. Для этого у него просто не было времени.
Именно поэтому Марат несказанно удивился, увидев на пороге своей квартиры «посланца» Седого – черноволосую смуглянку лет двадцати пяти. Девчонка и застала Марата врасплох.
«Кто она?.. Кешкина любовница или их связывали партнерские интересы?.. А может, девчонка выполняет одноразовую работу?» – попытался просчитать Марат, окидывая брюнетку профессиональным взглядом. Он сразу заметил, что та вооружена – уж слишком откровенно оттопыривался правый карман ее джинсовой куртки.
– И как долго я буду здесь торчать? – нетерпеливо спросила девчонка, порываясь войти в квартиру.
Ее напористость не понравилась Марату. Ему вдруг пришло в голову, что эта незваная гостья может оказаться подсадной уткой.
– Я не знаю никакого Седого, – после некоторых колебаний заявил он и хотел было захлопнуть дверь, но не успел – девчонка оказалась проворнее и сунула в щель ногу.
– Вы что, боитесь меня? – спросила она не без сарказма. – Бросьте, я не из ФСБ, иначе придумала бы что-нибудь более правдоподобное… А так заберу пакет, и вы меня больше никогда не увидите. Ну же! Открывайте!
Интуиция подсказывала, что девчонка говорит правду, а своей интуиции Марат верил безоговорочно. И все же, прежде чем впустить в квартиру незваную гостью, сунул руку в карман халата, где лежал миниатюрный пистолет, и снял его с предохранителя. Оружие было хреновое – не оружие, а игрушка, однако Марат решил на всякий случай подстраховаться.
Войдя в прихожую, девчонка спросила:
– Мне здесь подождать?
– Проходи в комнату. – На всякий случай он решил не упускать ее из виду – интуиция, конечно, дело хорошее, но «жучков» эта краля может запросто рассовать по углам.
В гостиной девчонка опустилась в кресло, по-хозяйски огляделась и с удивлением констатировала:
– Черт побери, а вы шикарно устроились!.. – И тут же смущенно умолкла, видимо, поняв, что ляпнула лишнее.
В этот момент Марат отчего-то вспомнил сцену из своей прошлой жизни. Опять-таки связанную с Кешкой Седовым. Много лет назад Кешка привел в эту самую квартиру одну из своих многочисленных баб – симпатичную синеглазую Галюню, которая, увидев новый румынский гарнитур, который входил в категорию дефицитных товаров, так же непосредственно заявила: «Черт, Марат, где вы его достали?» И тут же смущенно умолкла, поймав неодобрительный Кешкин взгляд. Марат тогда только посмеялся – Галюня была хорошенькой, а хорошеньким женщинам он мог простить многое, даже бестактность. Зато Кешка не находил себе места от смущения – непосредственность подружки его жутко задевала, он был еще тот чистоплюй.
«Интересно, где сейчас Галюня?.. Ведь Кешка, гад этакий, сбежал от нее, когда узнал, что она ждет ребенка… Жил у меня тогда целый месяц – от нее прятался. А она, бедненькая, звонила, приходила… Потом, слава богу, успокоилась. Любопытно было бы узнать, родила она кого-нибудь или аборт сделала? – И вдруг его словно обухом по голове ударило – пришедшая от Кешки девчонка была похожа на Галюню как две капли воды. – Черт, неужели она его дочь?.. – подумал растерянно. – Нет, этого не может быть! Хотя по возрасту вполне подходит… Наверное, Кешку в конце концов совесть замучила, и он нашел-таки Галюню. А оказалось, что у него совсем взрослая дочь… Эх, умеют же некоторые мужики устраиваться! – от души позавидовал Марат. – Лет двадцать шляются неизвестно где, а потом получают все в комплексе… Впрочем, чему завидовать – Кешка ведь на том свете…»
Почти убедив себя, что перед ним – незаконнорожденная дочь Кешки Седого, Марат стал вести себя совсем по-другому.
– Как тебя зовут? – спросил он, глядя девчонке в глаза.
– Антонина.
– А по отчеству?
– А это зачем? – насторожилась та. – Может, вам еще и паспорт показать?..
– Паспорт не надо. – Марат подошел к небольшому сейфу, достал из кармана ключи и открыл его. Вытащив Кешкин пакет, протянул его Тоне. – Держи.
Та вскочила и схватила пакет с такой поспешностью, словно в нем лежал миллион «зеленых». Сунула его в рюкзачок, который тут же забросила за спину, и, мило улыбнувшись, направилась к выходу.
– Адью, Марат Алексеевич! – попрощалась на ходу. – Приятно было познакомиться!
– Постой! – неожиданно для самого себя окликнул он ее.
Тоня удивленно обернулась, дескать, ну что еще? Не придумав веской причины, чтобы задержать ее подольше, Марат предложил:
– Кофе хочешь?
– Кто ж на ночь глядя кофе пьет?
– Тогда чай. У меня есть настоящий, цейлонский.
– Я что-то не врубаюсь: с чего такие перемены? – насторожилась Тоня. – То вы меня на порог не пускаете, то… Вы что, хотите меня подцепить? Заранее предупреждаю – у вас бабок не хватит!
«Характер у нее, ей-богу, отцовский – отчаянная», – с теплотой подумал Марат и торопливо возразил:
– Я что, похож на похотливого папика?
– Вообще-то, похож, – призналась Тоня. – Но не думаю, что у нас с вами что-нибудь получится. Вы меня не за ту приняли.
– Но от чая ты, надеюсь, не откажешься?
– Ладно. Но только потому, что пить очень хочется.
Марат торопливо рванул на кухню, гадая, почему он вот так, сразу, проникся симпатией к этой отчаянной девчонке? Почувствовал в ней родственную душу? А может, потеряв единственного друга, решил перенести тепло своей души на его дочь?
«Но ведь ты не знаешь наверняка, Кешкина это дочь или нет, – попытался остудить он себя, заваривая крепкий чай. – Однако узнать совсем нетрудно. Только надо действовать аккуратно…»
