же дня. А утром, когда с берегов снова наползал свинцовым маревом туман, он рассказывал Иарит о сиренах – мёртвых эльфийских девах, которых предали при жизни их избранники. Сирены мстили морякам за чужое предательство, а кого-то утягивали на дно для любовных утех, и о такой судьбе некоторые даже мечтали. Говорили, песни сирен вызывали эйфорию, и мужчины шли на смерть как к величайшему счастью. «А женщин они не трогают, не бойтесь, – усмехался Лэорик. – Разве что сирены исключительных вкусов».
Иарит слушала и вежливо улыбалась, благодарная за компанию. Но эти истории не позабавили её – напротив, напомнили о трупах, всплывающих в окрашенных кровью водах. И когда Лэорик ушёл, посол ещё долго вглядывалась в туман, боясь увидеть там неясные силуэты из своего сна.
Туманы у берегов Данваэннона не были редкостью, потому ладьи в эти воды водили только умелые кормчие. Но прежде мгла не казалась Иарит затаившимся зверем, крадущимся по их следу, готовым пожрать их, стоит только отвернуться. И всё же, сколько она ни смеялась над собой, сколько ни корила за глупость, легче не становилось.
Как назло, на следующий день туман стал только гуще, и «Парящая» шла медленнее, осторожнее. Иарит не сомневалась в умениях команды, не делилась своими страхами даже с телохранителями. Лэорик, впрочем, почувствовал её тревогу и по-своему успокоил – очередной жутковато-весёлой байкой и кружкой травяного отвара с примесью чего-то крепкого, обжигающего горло. В итоге рэмеи даже стало неловко за свою слабость, и, сославшись на усталость, она спустилась в трюм, где было отведено место для отдыха.
* * *
Ладья неторопливо шла, взрезая туман носовыми огнями, отчего он приобретал оттенок молока с мёдом. На небе в это время были рассыпаны драгоценности звёзд, но полюбоваться ими не было никакой возможности. Туман скрывал от Бэйнана не только нос корабля, но и мачту в центре палубы.
На стороне команды «Парящей» было знание этих вод. Но в такие ночи ориентироваться приходилось чуть ли не на звук, а тот тонул в вязких хлопьях, окружавших ладью. Туман предательски убаюкивал. От мирного плеска волн о борта да редкой переклички палубной команды неумолимо клонило в сон.
– Положить бы ладью в дрейф, да вздремнуть часок, – мечтательно раздалось над ухом Бэйнана, кормчего «Парящей».
– Неплохо было б, пожалуй, – задумчиво согласился эльф. – Но не будешь же дрейфовать почти у самого берега? Так и на мель сесть не ровен час. Капитан с нас тогда шкуру спустит, заживо.
– И то правда. Но соблазн велик.
Кормчий подавил зевок, всматриваясь в туман перед собой, и вдруг задумался. Что-то в этом диалоге было неправильно, но вот что? Проклятый туман усыплял разум не хуже песни сирен, смешивая мысли. Вся команда, кроме вперёдсмотрящего да пары палубных матросов, наверняка уже видела не первый сон, разместившись в трюме. Бэйнан мечтал об одном – отстоять уже свою смену и присоединиться к товарищам.
Эльф хотел попросить собеседника принести ему ещё кружку крепкого травяного отвара, чтобы прогнать сонливость, но всё никак не мог вспомнить, кому же из команды принадлежал этот голос. И каким образом он не заметил подошедшего? Ведь ещё минуту назад здесь не было никого, кроме него самого. И не должно было быть.
Где-то вдалеке по левому борту протяжный голос запел старую моряцкую песню «Путь в Страну Вечного Лета».
Нам не пристать в порту на этом берегу
И наши души здесь уже никто не ждёт.
Но в памяти я дом навечно сберегу,
Луч лунный лёг к волне дорогою вперёд[1]
– Только погребальных песен нам сейчас не хватало, – сплюнул кормчий и выругался.
– Это точно, – усмехнулся невидимый собеседник, резко полоснув его по горлу клинком. – Курс на Страну Вечного Лета! – шутливо скомандовал он, резко поворачивая рулевое весло, и корабль послушно отклонился от изначального курса.
Телохранители Иарит дежурили у трапа, ведущего на палубу. Когда корабль дал крен на левый борт, они едва удержались на ногах. Поминая всех известных им хайту и неблагих фейри, кто хоть немного был связан с морем, Амиб и Оррэй вскарабкались по трапу, откинули люк, ведущий на палубу.
От встряски Иарит проснулась, вскинулась на своей циновке, спросонья не до конца осознавая, что происходит. Но уже через мгновение она услышала крики и звон клинков, доносившиеся с верхней палубы. Тревожный захлёбывающийся зов рога, прозвучавший несколькими мгновениями позже, прогнал остатки сна.
Кровь на воде…
– Нас предали, госпожа! – воскликнул Амиб, оказываясь рядом с ней.
Сверху раздался голос Оррэя:
– Эльфы! Вооружённые эльфы повсюду!
– Проклятые остроухие – нельзя им доверять, – процедил рэмеи, заслоняя собой посла. – Это не о тебе, Оррэй!
– Ты бы поменьше проклинал тех, кто защищает вас ценой своей жизни, – отрезал возникший словно из ниоткуда Лэорик. – Пока «Парящая» под моим командованием – ни одна лишняя трещинка не ляжет на рога моей гостьи.
Отдав пару быстрых команд по-эльфийски, перемежавшихся эльфийскими же ругательствами, капитан устремился на верхнюю палубу во главе небольшого наспех собранного отряда.
– Нужно помочь им! – воскликнула Иарит.
– Нет, госпожа, ты останешься здесь, – тихо возразил вернувшийся Оррэй и переглянулся с Амибом.
Рэмеи кивнул, и они встали плечом к плечу, готовые защищать её от любой угрозы.
Иарит сжала короткий меч. Удары, звучные команды Лэорика, крики раненых и выброшенных за борт – всё смешалось в жуткую какофонию, не позволявшую разобрать, что именно творится наверху на залитой туманом палубе. События там развивались стремительно, но Иарит не могла понять даже, на чьей стороне перевес. В открытом люке над ней мелькали чьи-то фигуры, сцепившиеся в смертоносном танце – совсем как те тени, ждавшие её во сне, на берегу… По трапу скатился труп – не матроса, какого-то эльфа в тёмных облегающих одеждах, мокрых от морской воды и крови.
Бой длился не более нескольких минут, растянувшихся для неё в целую вечность. И вдруг всё стихло столь же внезапно, как и началось… Вот только тишина не принесла с собой успокоения – скорее, наоборот. Амиб и Оррэй, охранявшие её, всматривались в тёмный провал, зиявший наверху у трапа. Если победа осталась за Лэориком и его командой, то где же сам капитан? Где радостные возгласы его матросов? А если победили нападавшие, то почему никто не спустился на нижнюю палубу, чтобы забрать – или прикончить – рэмейское посольство? Может, целью нападения была вовсе не она, Иарит из рода Ниут – ведь она путешествовала тайно – а что-то иное, находившееся на борту ладьи? Или даже сама «Парящая»?
