— Что ж, Дьюк, я принимаю твое решение. Должен сказать, не ожидал от тебя такого великодушия. Уверяю, что переговорю с Чарлзом и покажу, что осуждаю его поступок. Он уронил темное пятно на репутацию фирмы. Но что будешь делать ты?
— Поверь, Дэвид, уж я-то найду, как распутать этот клубок. И сделаю это весьма быстро.
Дьюк снова глянул в окно, но детей на лужайке уже не было.
На следующее утро Сиена проснулась, как и всегда, рано. Яркое солнышко светило на ее постель и стену, украшенную постером Мела Гибсона. Ей уже было десять, и детское увлечение австралийским актером постепенно переросло в юношескую влюбленность. На двери спальни — единственном месте, не отведенном под плакаты с Гибсоном, — красовался портрет Дьюка из «Рассказов прерий», одного из его первых вестернов. В фильме у него был длинный хвост, который Сиена считала ужасно элегантным и романтичным. Дьюк был изображен в ковбойской шляпе, гарцующий на коне. У жеребца были мощные мускулистые ноги, из-под копыт летела пыль. Сиена обожала этот плакат. Дьюк выглядел диким и необузданным, как и его конь.
Сиена села в постели и потерла заспанные глаза. Послав воздушный поцелуй Мелу, она быстро влезла во вчерашние джинсы и футболку, которые нашла валяющимися на ковре. Учебный год кончился, и впереди было целых три месяца каникул. Сиена предвкушала счастливое лето, как все дни напролет проведет в играх с Хантером.
Правда, ее друг привык спать допоздна, благо в том крыле дома, где он обитал, по утрам царил приятный полумрак. Мальчик рос очень быстро и больше всего любил поваляться в постели до обеда. Сиена же каждый день не могла дождаться, когда он встанет. Им предстояли езда на мотоцикле, бассейн и месяцы прекрасной свободы от занятий.
Сиена прошла к столу и разложила на нем цветные карандаши. Она все еще не закончила открытку с надписью «Скорее поправляйся», адресованную тете Лори. Бедняжка сильно подвернула ногу на утренней пробежке и была вынуждена целыми днями валяться в постели.
Конечно, Сиена не часто видела тетку, но с годами начала все больше жалеть ее, особенно в те моменты, когда Дьюк насмехался над лишним весом дочери. Два дня назад дедушка даже высказался, что только такая толстуха, как Лори, могла подвернуть ногу на ровном месте. Должно быть, земля сотряслась от ее падения, добавил он.
Сиена не одобряла поведение деда, особенно сейчас, когда несчастная тетя Лори так страдала, а ее лодыжка распухла, словно дыня. Девочка надеялась, что открытка поддержит тетку. Хантер показал Сиене, как можно красиво забрызгать рисунок красками, чтобы он казался более ярким и веселым.
Закончив картинку, Сиена выскочила из спальни и понеслась по коридору к лестнице. Съехав вниз по перилам, она спрыгнула на пол.
— Что это вы делаете, юная леди?
Клэр, как всегда элегантная, в желтом брючном костюме и белой блузке с маленьким воротничком, смотрела на нее, поджав губы. Под мышкой у нее была зажата книжка, на носу черные очки — похоже, Клэр собиралась поехать в город.
— Прости, мамуль, — весело сказала Сиена и улыбнулась во весь рот. Ей совершенно не было стыдно, что она в очередной раз съехала по перилам, за полировкой которых так тщательно следила бабушка Минни.
— Да уж, «прости», — хмыкнула Клэр. — Сколько раз тебе говорить, что спускаться по перилам очень опасно? — начала она. — Ты можешь упасть вниз и сломать себе шею. — Было видно, что привычную лекцию Клэр произносит уже автоматически. Взгляд ее был рассеян.
— Господи! — взмолилась Сиена, закатив глаза. — Я же извинилась.
Клэр опаздывала в салон и не хотела заставлять мастера ждать, а потому не стала продолжать пикировку.
— Ладно, так и быть, — сказала она, как могла, строго. — В другой раз постарайся использовать ступени, как любой нормальный человек. — Клэр достала из кармана ключи от машины. — Я уезжаю к парикмахеру. Лейла и Сюзанна ушли на пляж, так что осталась одна Кончита. Попроси ее приготовить тебе что-нибудь на завтрак, хорошо?
— А где Каролин? — усмехнулась девочка, желая спровоцировать мать на дальнейшие препирательства. Ее всегда забавляло, как мать реагировала на имя Каролин. — Может, попросить ее сделать мне завтрак?
— Прекрати, Сиена, — скривилась Клэр. — В любом случае машины Каролин в гараже нет, похоже, она уехала с утра пораньше. Иди поешь. И не забудь сначала почистить зубы! — Она торопливо чмокнула дочку в макушку и вышла из дома. — И причешись! — крикнула она уже на ходу.
Сиена побрела на кухню. Она задумчиво направлялась к холодильнику, когда нечто жуткое заставило ее повернуться к кухонному столу. Цветная картинка с надписью «Скорее поправляйся» вылетела из ладони. Сиена в ужасе застыла на месте.
Дьюк лежал на столе в своем бордовом халате. Одна рука была откинута в сторону, пакет молока, который, видимо, был в ней зажат, валялся на полу, белая жижа растеклась по кафелю. Халат Дьюка, а также стол были забрызганы молоком. Вторая рука была прижата к груди, пальцы судорожно сжимали вельветовую ткань. Видимо, почувствовав боль в сердце, он выронил молоко и завалился на стол.
Сиена молча смотрела на лицо деда, искаженное болью. Он был смертельно бледен, рот увело в сторону, нижние зубы странно обнажились. Сиена никогда не видела покойников, но в ту же минуту, как заметила Дьюка, поняла, что он мертв.
— Мам! Мама!!!
Дико визжа, она выскочила из кухни и понеслась ко входной двери. Но похоже, Клэр уже успела уехать, потому что охранник закрывал ворота. Повернувшись всем телом, девочка бросилась в комнату бабушки. Глаза застилали слезы, она спотыкалась и всхлипывала.
— Сиена, деточка, в чем дело?
Минни, услышавшая крики и рев, торопливо шла навстречу. Одного взгляда на лицо Сиены хватило, чтобы понять: это не очередная глупая истерика. Девочку трясло так, что она не могла вымолвить ни слова, сопли текли из носа ручьем, но она даже не замечала этого.
— Что произошло, малышка? — спокойно спросила Минни, присаживаясь перед Сиеной на корточки.
— Он… мертв.
Минни бережно обняла Сиену и прижала заплаканное личико к своей белоснежной блузке.
— Кто, дорогая? Кто мертв? — мягко спросила она.
На один страшный момент ей подумалось, что внучка говорит о Питере. Но прежде чем Минни успела расспросить Сиену, в коридоре возник Шеймус. Он был бледен, как призрак, губы дрожали.
— Вам лучше увидеть это самой, — прошелестел он. — Дьюк мертв.
Сначала Минни не почувствовала ничего, кроме огромного, прямо-таки гигантского облегчения. Значит, Сиена говорила не о Пите, не о ее дорогом сыночке.
