Вот середина реки. Здесь глубже, чем у берега, и над водой меньше заметны надстройки, мачты и трубы.
Калганов дает распоряжение пришвартовать лодку к едва выступающей над водой рубке какой-то баржи. Высота рубки около двух метров. Осадка бронекатера менее двух метров. Может быть, над этой баржей бронекатер пройдет?
В рубку, поверху оплескиваемую волнами, вцепились багры, удерживая лодку на месте. Сердито бурлит дунайская волна, стремится оторвать лодку, унести… Но матросы крепко держат багры.
Шестом промерили, потолкали в скрытую под водой палубу баржи. Глубина как будто достаточная. Ну а если там, внизу, есть что-нибудь такое, на что может напороться днищем бронекатер? Надо проверить.
— Кто первым пойдет в воду? — спросил Калганов.
Глоба и Коцарь быстро разделись. Ночной осенний дождь бил по их обнаженным телам. Один за другим с борта лодки спрыгнули в темную бурлящую воду. Она холодом ожгла их, захватило дух. Течение рвануло, потащило… Едва удержались за борта лодки — помогли находившиеся в ней товарищи.
Ныряли, босыми ногами и руками ощупывали под водой палубу, бортовые ограждения. Нет, над этой баржей не пройти: под водой торчит острое искореженное железо. Видимо, прежде чем затопить баржу, гитлеровцы подорвали ее.
Дрожащие от озноба Глоба и Коцарь вскарабкались в лодку, стали торопливо одеваться. Лодку перегнали к следующему затопленному судну. В воду спустились трое других разведчиков.
Враг на берегу пока безмолвствовал. Шестеро разведчиков переходили на лодке вдоль подводного завала, делая частые промеры. Это была опасная работа: в темноте, да еще под водой не было видно, куда опускаешься, куда несет течение. А оно, как назло, норовило рвануть, ударить о что-либо. Уже смещалась с дунайской водой первая кровь: Коцарю, когда он нырял, острым железом распороло бок.
Ночь шла к концу, а проход все еще не был найден. Разведчики устали, замерзли — ведь каждому по многу раз приходилось нырять в холодную осеннюю воду, а отогреться было негде, и все моросил назойливый дождь.
За это же время Морозов и Чичило на своей лодочке, которую они, конечно, называли по-моряцки шлюпкой, прошли вдоль первой линии судов далеко за середину реки в направлении югославского берега. Они делали промеры, много раз ныряли, прощупывая, какие препятствия для кораблей таятся под темной бегучей водой. Но им не удавалось найти прохода. До берега, занятого врагом, осталось немногим более двухсот метров. Неужели и дальше вплотную одно к одному затоплены суда?
А небо уже начало сереть… Скоро рассвет. Еще немного, и врагу станет видна снующая меж затопленными судами крохотная лодочка.
Но лодочка упрямо пробирается к берегу. Чем ближе к нему, тем больше выдаются над водой, проступая в редеющем мраке, корпуса затопленных судов, и тем легче ориентироваться, как лежит на дне то или иное из них. Немцы старались, чтобы каждое судно встало на дне поперек течения, плотно соприкасаясь носом и кормой с соседними. Но за те минуты, пока суда погружались, течение повернуло некоторые, и между ними кое-где осталось свободное пространство. Сейчас, под утро, когда ночная тьма стала уже не такой густой, легче угадать, где суда стоят не вплотную.
Метрах в ста пятидесяти от смутно чернеющего берега Морозов и Чичило нашли одно из таких мест. Промерили шестами — достаточно глубоко, бронекатер пройдет. Но если под водой между судами натянувшийся трос, свалившаяся мачта или еще что-либо? Заденет за такое препятствие катер днищем или винтом, застрянет, загородит собой проход остальным — сорвется все дело, а виноваты будут разведчики. Нет, проверить надо тщательно!
Морозов разделся и прыгнул в воду. Чичило удерживал лодку на месте, привязав ее к торчавшей над поверхностью мачте.
Несколько раз скрывалась под водой и вновь показывалась едва видимая в только начинающей рассеиваться темноте голова Морозова. Наконец он подплыл к лодке, ухватился за борт. Чичило помог ему влезть. У Морозова зуб на зуб не попадал, он трясся от холода, руки дрожали так, что ему трудно было одеться.
— Ну как? — спросил Чичило.
— Проверил, — натягивая тельняшку, ответил Морозов. — Вроде бы чисто.
— Вроде? Прощупаю-ка и я для верности! — решил Чичило. Он снял с себя одежду, и вот уже всплеснула у борта лодки вода, раздавшись под его крупным телом.
Чичило пробыл в воде дольше Морозова. Когда он вылез, закоченевшие пальцы никак не могли ухватиться за борт лодки, и Морозову не без труда удалось втащить в нее своего грузного товарища.
Теперь уже не было сомнения, что найденный проход вполне годен для бронекатеров. Конечно, лучше бы он был подальше от занятого врагом берега. Но выбирать не из чего.
Два разведчика, с трудом преодолевая течение, проплыли на лодочке чуть выше найденного прохода, ко второй линии преграды. Разыскав подходящее место и промерив глубину, убедились, что и там бронекатера смогут пройти.
Весьма возможно, что эти проходы немцы оставили близ занятого ими берега для своих судов в надежде, что советские корабли не рискнут воспользоваться ими из опасения попасть под огонь. Но был бы разведан проход — бронекатера пойдут с боем, не впервые…
Вытащив из кармана блокнот, Морозов, напрягая зрение — еще только-только начинало светать, — набросал схему расположения затопленных судов и обозначил найденный проход.
Надо было спешить, поскорее доставить командованию полученные данные.
— Разогреемся! — сказал Морозов.
Оба дружно налегли на весла.
Они успели сделать всего несколько гребков, как слева от них вода вскинулась невысокими, бегущими один за другим фонтанчиками. Сзади донесся торопливый стукоток пулеметной очереди.
— По нас! — оглянулся Морозов. — Заметили! Влево, к барже!
Изо всех сил наваливаясь на весла так, что те трещали, они за несколько секунд успели зайти за большую баржу. Верхняя часть высокого борта баржи, накренившейся при погружении, стояла над водой и надежно закрывала лодочку от глаз противника. Пулеметы с берега постучали еще и смолкли.
Тьма почти растаяла. Перестал дождь. Все вокруг — и небо, и вода — было уже не черным, как полчаса-час назад, а серым.
— Эх, не успели затемно! — подосадовал Морозов. — Но не отсиживаться же тут, — и предложил: — Давай нажмем, проскочим до следующего укрытия.
— Давай! — согласился Чичило.
Но, едва они со своей лодочкой высунулись из-за баржи, с берега снова ударили пулеметы. От берега до баржи было менее полукилометра, и вражеские наблюдатели и пулеметчики теперь, в свете наступающего утра, легко могли разглядеть лодку, стоило ей только показаться из-за укрытия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
