— Жаль, мы не встречались, когда была жива ваша мать и Фредерик, но я очень рада, что мы наконец познакомились.
Рэйчел Сен-Джаст с теплой улыбкой плавно, как лебедушка, прошла по холлу и быстро обняла девушку, затем отстранилась. Легкий цветочный аромат духов, к счастью, приглушил мускусный запах, оставшийся на одежде Элли!
— Эдит права, вы просто прелестны!
— Бабушка писала тебе об Элеоноре? — медленно проговорил Джастин.
Элли взглянула на него и нахмурилась, увидев сдержанно-скептическое выражение. Которое, впрочем, быстро исчезло, и он сузил глаза. Она отметила, что герцогиня даже не попыталась встретить сына теплыми объятиями, какие только что достались ей самой.
Вероятно, у них напряженные отношения, и герцогиня знает: Джастин ее отвергнет.
На красивом лице Рэйчел мелькнуло печальное признание этой истины. Она улыбнулась:
— Ну да, мы с Эдит регулярно обмениваемся письмами.
— Я удивлен, что бабушка писала об Элеоноре. Это заставило тебя вернуться в город.
— О, оно далеко не единственное, — сообщила мать. — Эдит уже много месяцев ни о чем другом не пишет, только об Элеоноре. И я, в конце концов, решила своими глазами взглянуть на этот образец совершенства.
Понимая, что последние слова никак с ней не сочетаются, учитывая ее помятый вид, Элли смотрела на герцогиню и пыталась отыскать в ее выражении насмешку и цинизм, столь присущие ее сыну. Но не смогла найти ни того ни другого. Рэйчел смотрела на нее по-доброму, с теплой улыбкой. Однако достаточно было снова взглянуть на Джастина, чтобы увидеть на его красивом лице и цинизм, и насмешку во всей красе.
— Вдовствующая герцогиня очень добра, — тихо отозвалась Элли.
— Да, моя свекровь действительно очень добра, но, уверяю вас, в данном случае она еще и очень правдива.
— Хочешь сказать, ты прервала свое многолетнее отшельничество, — Джастин смотрел на мать с насмешкой, — и приехала в город исключительно из любопытства, посмотреть на Элеонору? Серьезно.
Герцогиня подняла брови:
— Конечно. А какая еще может быть причина.
Он сжал челюсти.
— Бабушка не писала тебе, что в последнее время испытывает недомогание?
Элли наконец поняла, куда клонит Джастин. Он думал что Эдит в большей степени доверяла матери относительно своей болезни, именно поэтому герцогиня, к огромному удивлению Джастина, столь неожиданно вернулась в город.
— Я оставлю вас, если не возражаете. Поднимусь к себе принять ванну, — тихо проговорила Элли, нарушая тяжелое молчание.
Джастин бросил на нее мрачный взгляд, ведь они не закончили разговор! Правда, он знал, что должен сначала поговорить с матерью, а уж потом обсуждать с Элеонорой вновь возникшие осложнения. Можно подумать, они вообще прекращались! Он все равно не понимал, что делать с этой девушкой и своей привычкой заниматься с ней любовью при первой же удобной возможности. Мощь случившегося между ними и неожиданное появление матери начисто лишили его способности соображать здраво. К тому же он понимал, несмотря на комплименты матери: выглядит Элеонора не лучшим образом, платье измято, волосы растрепаны, и наверняка чувствует себя очень неловко в присутствии герцогини.
Джастин коротко кивнул:
— Мы поговорим перед ужином.
Она отвела глаза.
— У меня немного побаливает голова, ваша светлость. Полагаю, мне лучше воспользоваться вашим советом и провести вечер у себя в спальне.
Джастин криво усмехнулся, услышав из ее уст слово «совет». Они оба слишком хорошо знали, что он сначала приказал ей, а затем дал благой «совет»!
— Тогда я загляну к вам после ужина.
Она быстро взглянула, в глазах сверкнуло неудовольствие.
— Нет необходимости, ваша светлость. Я собираюсь сразу лечь спать.
И она, без сомнения, надеялась, а может, даже молилась, что завтра утром все это окажется просто ночным кошмаром! Джастин чувствовал, что его жизнь становится абсолютно невыносимой. Мало ему тревог по поводу бабушкиной болезни, так теперь еще неожиданный приезд матери! Да еще на заднем плане мелькает все более насущная проблема Драйдена Личфилда и его возможного родства с Элеонорой Кто-то тут говорил о скуке? Ха!
— Что ж, хорошо. — Он провел рукой по волосам. — Но если головная боль усилится, вы должны немедленно позвонить Стенхоупу, и мы пошлем за доктором Франклином.
— Джастин, я не ребенок, чтобы вы указывали мне, как поступать! — Элли туг же густо покраснела вспомнив, что они не одни и их слушает заинтересованная аудитория. А она высказалась так хлестко, назвала его по имени, что отчетливо указывало на неочевидную до сей поры фамильярность их отношений.
— Прошу прощения, ваша светлость. — Она адресовала извинение герцогине. — Боюсь, я сегодня себя плохо чувствую.
— Ах, бедняжка. — Лицо матери стало очень сочувственным. — Вы не против, если я позже загляну вас проведать?
Джастин вновь повернулся к Элеоноре, вызывающе посмотрел на нее, иронично вскинул брови. Элли избегала смотреть на герцога, но чувствовала, что он буравит ее насмешливым взглядом. И по заслугам. Она так на него разозлилась, что совсем забыла о приличиях. Даже перед его матерью.
— Абсолютно не против. — Она приняла предложение герцогини.
— Обещаю, я не стану вас тревожить, если вы заснете, — продолжая улыбаться, заверила Рэйчел. Герцогиня словно не заметила вопиющей фамильярности, с которой Элли обращалась к ее высокомерному сыну.
— Ваша светлость. — Элли быстро присела перед ней в реверансе. При обращении к Джастину ее голос стал значительно холоднее. — Ваша светлость.
Она коротко кивнула ему в знак прощания и, не дожидаясь его ответа на столь невежливый жест, торопливо пересекла холл, подобрав юбки, стала быстро подниматься по лестнице.
Но не смогла не прислушаться к реплике герцогини.
— Джастин, ты хочешь обсудить со мной Эдит или нечто, касающееся твоей юной подопечной?
Джастин проводил взглядом Элеонору, которая взбежала на второй этаж и быстро исчезла в направлении своей спальни, и только после этого вновь повернулся к матери.
— Например? — Он холодно посмотрел на нее.
Герцогиня вздохнула.
— Вижу, ты все еще сердит на меня.
— Нисколько. — Джастин скривил губы. — Гнев подразумевает глубину чувств, которая у нас отсутствует.
Мать огорченно нахмурилась:
— Но это неправда! Я всегда тебя очень любила.
— О, ради бога!
— Джастин!
— Я не хочу обсуждать это здесь, где любой может нас услышать. — Он выжидательно повернулся в сторону Голубой гостиной.
