– Когда мысль нема, ты пребываешь с Богом, – возвестила старая ясновидящая.
Вначале эти слова показались ему непонятными, но сейчас он осознал их смысл.
Глава двадцать пятая
Пришла осень, закрома Нода заполнил новый урожай, обильный, как никогда. И все это благодаря благословенной погоде: солнце и дождь являлись в нужное время, и так целое лето вплоть до жатвы и сбора плодов.
И конечно, благодаря благословенному Каину.
В царских покоях обсуждали возведение нового города. Энки Бар пришел в восторг от этой мысли, но в переговорах участвовать отказывался. Он был сторонником войны, которая навсегда покончит с угрозой, исходящей от Шумера.
Но Каин упрямо настаивал на переговорах, и Нин неожиданно его поддержала.
Бек Нети долго колебался, но в конце концов и он дал себя переубедить. Получив обстоятельные указания, пять послов уехали в Шумер для первичных переговоров. Вернулись они всего через неделю, принимали их хорошо, но владыка Шумера хотел лично говорить с Каином и приглашал нового царя в гости.
Каин был в восторге.
Но Бек Нети твердо заявил:
– Нет. Царь Шумера должен сам приехать в Нод, иначе пусть будет так, как будет.
Каину трудно было понять эту игру, эти разговоры об умалении величия и рангах. Нин побелела от гнева, сочтя предложение повелителя шумеров за дерзость: божественный царь Нода не может сидеть за пиршественным столом владыки соседнего царства.
– Но я же иногда ем в харчевнях в гавани, – удивился Каин.
– И тем самым даешь повод сожалеть, что получил низкое воспитание.
Теперь улыбнулся и Бек Нети. Но потом сказал очень серьезно:
– Послушай, Каин. Я ни при каких обстоятельствах не соглашусь, на этот раз тебе придется подчиниться.
Удивленно посмотрел Каин на умудренного возрастом человека.
– Что ты скрываешь от меня, Бек Нети? Ты и впрямь думаешь, что они собираются меня убить?
– Да, – ответил тот, – не исключено.
Каин тут же почувствовал себя простоватым юнцом.
Со строительством нового города решили повременить до следующей осени, когда будут освящать новые храмы. Тогда и пригласят царя Шумера со всем двором и войском в двести человек.
Мягкая зима прошла в неустанном возведении построек. Соседний царь с благодарностью принял приглашение, и пока не надо было ничего предпринимать. Каин постепенно свыкался с мыслью, что с новым городом придется подождать, но все же потихоньку подбадривал строителей.
В чреве Натие рос плод, и каждое утро, осторожно проникая в нее, Каин убеждался, что ребенок отбирал у него все больше и больше прав. Но Натие знала множество любовных уловок, новых для Каина.
Она быстро научила супруга, как можно совершать удивительное путешествие вне ее, используя руки и рот. Не столь головокружительное и занимавшее больше времени, оно доставляло прежнюю радость.
Когда Натие рассказывала об этом старой жрице, та согласно кивала, довольная, что преподанное ею искусство любви пригодилось ученице. При этом она говорила:
– И все же Каин должен как можно дольше входить к своему ребенку. Его сын имеет право подпитываться силой отца.
Каин был глубоко тронут, только сейчас он проникся важностью отцовства. Каждый вечер, засыпая, он клал руку на живот Натие и чувствовал движение новой жизни, испытывая большую нежность.
Этого ребенка ожидает хороший прием. И однажды утром под звуки первого весеннего дождя родился мальчик. Как говорили, в сорочке, что считалось знаком благосклонности богов. Он был трогательно похож на Каина: длинный, с загнутым носом, иссиня-черными волосами.
Его назвали Енох, по имени сына Алу Лима. Всего лишь несколько раз мысли Каина возвращались к рождению другого его ребенка. Воспоминания вызвали боль, но Каин отгонял их и, как учил его Ан Нам, думал: «Прошлое мертво».
Муки, его странные спутники, не успевали одолеть Каина.
Но только до того дня, когда с юга пришло известие о смерти Леты.
Оставшись в Ноде, Каин не оборвал связей с домом. Но поддерживал их через своего друга Аст Ана.
Аст Ан был спокойным, умным человеком, большим знатоком всего, что касалось возделывания земли и выращивания скота. По совету Бек Нети уже в первую неделю пребывания Каина в Ноде Аст Ан отправился к родителям наследника.
Он доставил им быков и племенных баранов, разные орудия и хороших работников для возведения построек на горе.
Четыре раза в год Аст Ан отправлялся к родителям с новостями от сына, взошедшего на трон в чужой стране, внимательно изучал их нужды и доставлял потребное, привозил людей, которые могли стать надежными помощниками.
И каждый раз, когда он возвращался с юга, Каин надолго запирался с ним в комнате для тайных переговоров. Он узнавал, что дома жизнь идет своим чередом, что его ребенок растет, что Норея начала ходить, что Лета рада его дорогим подаркам.
Он понимал – и это было самым важным, – что матери пришлись по нраву те новшества, которые он предлагал. Она посылала ему приветы, передавая, что у них все хорошо, что она часто видит его во сне, что Адам его обнимает и он всегда будет желанным гостем дома.
Никогда не тени упрека.
И все же они каждый раз отклоняли приглашение посетить его. Он умел принять отказ без горечи, понимая, что здесь, при дворе, они чувствовали бы себя чужаками.
В последнее время Аст Ан говорил, что Лета заметно сдала, плохо ест и совсем не справляется с ребенком. Но Каин не обратил на это серьезного внимания.
Не хотел обращать – это он понял теперь, с отчаянием слушая рассказ Аст Ана о том, как зимой она тяжело заболела, стала надсадно кашлять и наконец истаяла, несмотря на все усилия Евы.
«Она умерла от скорби, – подумал Каин. И еще: – Я убил ее».
День был в самом разгаре, решение разнообразных дел затянусь далеко за полдень, а потом настало время вечерней трапезы за столом у Нин, и все это Каину пришлось выдержать, пока он не остался один на один с самим собой и со своими мыслями.
Для Натие этот вечер тоже выдался тяжелым: казалось, разговорам и бесчисленным сменам блюд на царском столе не будет конца, а, наблюдая за Каином, она видела, как он бледен.
«Им снова овладела печаль», – думала она, беспокоясь все больше и больше. Ни разу за вечер их взгляды не встретились, и способность понимать друг друга без слов изменила им. «Он, как всегда, измучится, – думала она, – и уйдет в себя. Этого я не позволю». Наконец, когда они остались наедине, Каин, еле сдерживаясь, сказал:
– Я устал и хочу сразу же лечь, если не возражаешь.
– Нет, возражаю, – ответила Натие. – Я знаю, ты опечален, и не лягу, пока ты не расскажешь, что случилось.
