— Что говорят врачи? — спросил Бьюкенен.
Дойл свернул на шоссе, идущее вдоль берега, и ничего не ответил.
— А это ее лечение дает ожидаемый результат? — не отступал Бьюкенен.
Дойл с трудом проговорил:
— Вы хотите спросить, выкарабкается ли она?
— Да… Наверно, это я и хочу спросить.
— Я не знаю. — Дойл выдохнул воздух. — Врачи ободряют меня, но ничего определенного не говорят. Одну неделю ей лучше. Другую неделю ей хуже. Третью неделю… Это как прилив и отлив. Но если надо ответить «да» или «нет»… Да, я думаю, что она умирает. Вот почему я спросил, представляет ли для нее опасность то, что мы делаем. Боюсь, что у нее осталось очень мало времени. Я не вынесу, если что-то другое убьет ее еще раньше. Я просто сойду с ума.
6
— Как вы думаете, кто мог звонить вам? Кто мог спрашивать Виктора Гранта?
Дойл, который молчал последние пять минут, погруженный в нерадостные мысли о болезни жены, повернулся к Бьюкенену.
— Я скажу вам, кто это не мог быть. Ваши начальники. Они сказали мне, что свяжутся с вами, позвонив или в восемь утра, или в три часа дня, или в десять вечера. Позвонит мужчина и попросит к телефону меня. Скажет, что его зовут Роджер Уинслоу, и предложит встретиться в моей конторе в такое-то время, чтобы поговорить о переоборудовании катера. Это будет значить, что вам назначается встреча на час раньше упомянутого времени. Место встречи — база оптовой торговли запчастями для судов, услугами которой я пользуюсь. Там всегда очень оживленно. Никто не заметит, если кто-то, проходя мимо, передаст вам записку.
Бьюкенен стал размышлять вслух.
— Итак, если звонили не от моего начальства… То, что я назвался Виктором Грантом, работаю в Форт-Лодердейле и специализируюсь по переоборудованию прогулочных катеров, известно еще только мексиканской полиции.
Дойл покачал головой.
— У человека, с которым я разговаривал, не бью испанского акцента.
— А тот человек из американского посольства? — спросил Бьюкенен.
— Может быть. Возможно, он хотел убедиться, что все добрались благополучно. У него был доступ к той же информации — место работы и так далее, что вы сообщили мексиканской полиции.
— Да, возможно, это был он, — произнес Бьюкенен с надеждой. Но он не чувствовал себя в безопасности, на мог избавиться от мысли, что дело вот-вот примет плохой оборот.
— Раз уж вы работаете у меня и живете над конторой, — предложил Дойл, — то хотя бы посмотрите, как здесь и что..
Дойл свернул с шоссе на боковую улицу и поехал з противоположную от пляжа сторону. Миновав скопление магазинов для туристов, он припарковался перед двухэтажным грязновато-коричневого цвета зданием из шлакоблоков, стоящим в ряду таких же зданий вдоль канала, у причала которого было пришвартовано много катеров и яхт на разных стадиях ремонта.
— У меня механическая мастерская в задней части здания, — пояснил Дойл. — Иногда мои клиенты приводят свои лодки сюда. Но по большей части я сам выезжаю к ним.
— А ваша секретарша? — спросил Бьюкенен с беспокойством. — Она-то будет знать, что я у вас не работаю.
— У меня нет секретарши. Раньше конторской работой занималась Синди. Но потом, три месяца назад, она стала чувствовать себя слишком плохо, чтобы продолжать… Вот почему она может заставить себя поверить, будто вы поступили работать сюда вместо нее.
Идя к зданию, Бьюкенен щурился от солнца и вдыхал солоноватый бриз, тянувший с океана. Молодая женщина в бикини, проезжавшая мимо на мотоцикле, пристально посмотрела на его голову.
Бьюкенен осторожно потрогал повязку на голове и представил себе, каким заметным он из-за нее становился. Он чувствовал себя уязвимым, голову напекло солнцем, я она болела. Тем временем Дойл отпер вход в здание и открыл дверь с надписью «БОН ВУАЯЖ, ИНК.». Войдя внутрь и дождавшись, пока Дойл отключит реле времени на устройстве охранной сигнализации, Бьюкенен осмотрелся в конторе. Это было длинное узкое помещение, где стены были увешаны фотографиями яхт и прогулочных судов, на полках стояли навигационные инструменты и приборы, а на столах располагались макеты интерьеров различных прогулочных катеров. На моделях можно было видеть разные варианты установки электронных устройств, при которых они не занимали слишком много места в тесноте судна.
— Вам письмо, — сказал Дойл, разбирая почту.
Бьюкенен взял у него конверт, старательно следя за тем, чтобы не выйти из образа, не выразить удивления, что кто-то написал ему на новую вымышленную фамилию. Контора была самым подходящим местом для установки подслушивающего устройства, с точки зрения того, кто задался бы целью проверить его, так что, пока Дойл не скажет ему, что здесь можно беседовать без опаски, Бьюкенен не собирался говорить ничего такого, чего не мог бы произнести Виктор Грант. Точно так же он полагал, что и Дойл не скажет ничего выходящего за рамки их легенды.
Его адрес был написан неразборчивым почерком. Обратный адрес: Провиденс, штат Род-Айленд. Бьюкенен надорвал конверт и прочитал письмо на двух страницах, исписанных тем же самым неразборчивым почерком.
— От кого оно? — поинтересовался Дойл.
— От матери.
Бьюкенен восхищенно покачал головой. Его расторопные руководители с величайшим тщанием позаботились о том, чтобы снабдить его опорными деталями для новой роли.
— Как она себя чувствует? — спросил Дойл.
— Хорошо. Вот только артрит снова разыгрался. Зазвонил телефон.
7
Бьюкенен нахмурился.
— Спокойно, — сказал Дойл. — Тут у нас деловое предприятие, вы разве забыли? И, говоря откровенно, я бы сейчас не отказался от какого-нибудь выгодного предложения.
Телефон зазвонил снова. Дойл поднял трубку, произнес официальным тоном: «Бон вуаяж, Инк.», вас слушают», потом тоже нахмурился, как перед этим Бьюкенен.
Он прикрыл микрофон рукой и прошептал Бьюкенену:
— Я ошибся. Это опять тот тип, просит вас. Что ему сказать?
— Дайте-ка я сам с ним поговорю. Интересно знать, кто это такой. — С тревожным чувством Бьюкенен взял трубку. — Виктор Грант слушает.
Он мгновенно узнал этот низкий, с хрипотцой голос.
— Тебя зовут не Виктор Грант.
С колотящимся сердцем Бьюкенен подавил тревогу и постарался, чтобы голос его звучал озадаченно.
— Что? Кто это говорит? Хозяин сказал, кто-то хочет поговорить с… Постойте минутку. Это не?.. Вы тот парень в Мексике, который?..
— Бейли. Большой Боб Бейли. Какого черта, Кроуфорд, перестань действовать мне на нервы! Ты бы до сих пор сидел в тюрьме, если бы я не позвонил в американское посольство. И хоть бы спасибо мне сказал.
— Сказать спасибо? Я бы не попал в тюрьму, если бы вы не приняли меня за кого-то другого. Сколько раз я должен это повторять? Я не Кроуфорд. Меня зовут Виктор Грант.
— Ага, а перед этим тебя звали Эд Поттер. Не знаю, что за аферу ты там проворачиваешь, но сдается мне, что у тебя побольше имен, чем в телефонном справочнике, и если ты хочешь ими и дальше пользоваться, то придется тебе вносить абонентную плату.
— Абонентную плату? Что за чепуху вы городите?
— После того, что случилось в Кувейте, я больше не горю желанием работать на ближневосточных нефтяных месторождениях, — сказал Бейли. — В Штатах крупные компании закрывают скважины, вместо того чтобы бурить новые. Я слишком стар, чтобы бурить наугад в одиночку. Поэтому придется, видно, рассчитывать на приятелей. Таких, как ты, Кроуфорд. В память о том времени, когда мы вместе были в плену, не найдется ли у тебя ста тысяч долларов?
— Сто тысяч?.. Вы что, выпили?
— А как же!
— Вы просто спятили. Говорю вам в последний раз, и слушайте меня внимательно. Я не Кроуфорд. И не Поттер. Меня зовут Виктор Грант, и я понятия не имею, о чем вы тут толкуете. Идите к черту.
Бьюкенен бросил трубку.
8
Дойл пристально смотрел на него.
— Что, очень плохо?
На щеках у Бьюкенена проступили желваки.
— Точно не знаю. Это выяснится через минуту. — Он не снимал руки с телефонной трубки.
Но не прошло и десяти секунд, как телефон зазвонил снова.
Бьюкенен нахмурился, дал ему прозвонить еще три раза и лишь потом поднял трубку.
— «Бон вуаяж, Инк.».
— Кроуфорд, не думай, что тебе удастся так легко от меня отделаться, — снова услышал он голос Бейли. — Я упрямый. Ты можешь провести мексиканскую полицию, ты можешь провести американское посольство, но меня тебе не провести, ото уж точно. Я знаю, что на самом деле тебя зовут не Грант, но и не Поттер. Я даже начинаю сомневаться, что твое настоящее имя Кроуфорд. Кто же ты такой, приятель? Неужто пожалеешь какую-то жалкую сотню тысяч за то, чтобы я не пытался это узнать?
— Мое терпение лопнуло, — рявкнул Бьюкенен. — Оставьте меня в покое, или я позвоню в полицию.
— Полиция? Неплохая идея, — сказал Бейли. — Может, они смогут разобраться, что происходит и кто ты такой. Давай, звони. Докажи, что ты ни в чем не повинный, законопослушный гражданин. Звони копам. Я бы с удовольствием поболтал с ними о тех троих мексиканцах, торговцах наркотиками, которых ты застрелил в Канкуне, и почему у тебя столько разных имен.
