– Не говори так! – оборвала я его. – Ты выздоровеешь! Возможно, у тебя грипп… и при чем тут тот человек?
– Очень даже при чем. – Поль закатал рукав и показал мне свою левую руку. – Он чем-то уколол меня – и яд делает свое дело…
Я увидела на его руке, около локтя, небольшую треугольную ранку. Казалось, она нанесена стилетом и совсем неглубока, но края ее были воспалены и приобрели мертвенный синеватый оттенок.
– Это яд, – повторил Поль уверенно. – Я умираю. И перед смертью я хочу отдать тебе то, что получил от китайского мальчика, – браслет Прекрасной Императрицы, Кольцо Змея…
Я решила, что он бредит под действием болезни, но не стала спорить, чтобы не отнимать у него последние силы.
– Видишь ту лампу на столе? – проговорил Поль, приподнявшись на локте. – Поверни башню в ее основании…
Я не стала перечить ему.
На столе стояла старинная лампа с изящным медным основанием в виде средневекового рыцарского замка с башней и подъемным мостом. Я повернула зубчатую башню – и тут же мост поднялся, под ним обнаружилось потайное углубление, в котором лежал тонкий, очень изящный золотой браслет в форме змеи с изумрудными глазами, змеи, кусающей себя за хвост.
Значит, хотя бы отчасти слова Поля были правдой, а не порождением бреда…
– Ты видишь его? – проговорил Поль, не сводя с меня глаз. – Это и есть Кольцо Змея…
– Отчего ты не отдал его тому человеку? – воскликнула я в отчаянии. – Пусть бы он забрал его – а тебя оставил в покое!
– Я не мог этого сделать, – тихо и печально ответил Поль. – Мне доверена важная миссия – и я должен был ее выполнить, пусть даже ценой своей жизни… Кольцо Змея не должно попасть в руки тому человеку! Ни в коем случае не должно попасть к нему! Сбереги его… сбереги в память обо мне!..
– За что? – выдохнула я. – За что ты так поступаешь со мной? За что взваливаешь на меня эту непосильную ношу?
Поль ничего не ответил.
Я подошла к нему – и увидела, что он уже не дышит.
Я кинулась к консьержке, та вызвала жившего по соседству врача. Он пришел скоро, поцокал языком и сказал, что сделать ничего нельзя, Поль уже мертв. Я спросила о причине смерти, сказала, что всего несколько часов назад Поль был совершенно здоров. Врач ответил, что испанский грипп – очень коварная болезнь и в считанные часы уносит вполне здоровых людей.
Несколько дней я была занята только похоронами и всевозможными формальностями.
Последний разговор с Полем забылся, мне снова стало казаться, что это – предсмертный бред. Но на третий день меня остановил на улице незнакомый человек и проговорил с каким-то странным акцентом, сверля маленькими темными глазами:
– Вы думаете, мадам, что все кончилось? Нет, это не так! Если вы хотите уцелеть – отдайте мне то, что вам не принадлежит! Лучше отдайте!
Я отстранилась от него, ничего не понимая, и воскликнула:
– Оставьте меня в покое, или я позову полицейского!
– Никого вы не позовете! Отдайте мне Кольцо Змея, если не хотите отправиться следом за месье Полем!
Я вскрикнула и бросилась бежать. Он меня не преследовал – должно быть, понимал, что отравил меня самым сильным, самым коварным ядом – ядом страха.
Вернувшись домой, я не находила себе места, думая, что делать.
В конце концов я пришла к единственному и очевидному выводу: нужно избавиться от проклятого браслета, избавиться, пока не поздно.
Приняв это решение, я достала браслет из тайника и отправилась в лавку антиквара месье Дюранталя на улице Пасси. Мы с Полем часто проходили мимо этой лавки, и иногда Поль вежливо раскланивался с ее владельцем.
Правда, когда я вышла из дома, со мной случилось что-то непонятное.
Ноги мои налились свинцом, каждый шаг давался мне с трудом. Мне отчего-то удивительно не хотелось идти к антиквару, как будто я совершала непоправимую ошибку…
Кое-как я добрела до лавки, вошла в нее.
Дверной колокольчик звякнул.
Я почувствовала ни с чем не сравнимый запах антикварной лавки – запах времени, запах минувшего.
Навстречу мне из-за шкафа с мейсенским и севрским фарфором показался антиквар – сгорбленный старик с круглой плешью и козлиной бородкой.
– Приветствую вас, мадемуазель! – проговорил он скрипучим голосом. – Вы мне что-то принесли или хотите что-нибудь купить?
– Да, я вам принесла… принесла одну вещь. – Я достала из кармана браслет, протянула ему.
Это было невероятно тяжело, мне казалось, что браслет весит несколько пудов. Сам воздух лавки уплотнился и сопротивлялся каждому моему движению.
– Позвольте-ка… – Старик взял у меня браслет, подошел к прилавку, положил браслет на него и принялся разглядывать через старинную лупу в позеленевшей от времени медной оправе.
Я неожиданно почувствовала тоску и опустошенность – как будто лишилась части себя.
– Интересная вещь, – проговорил наконец антиквар. – Очень интересная. Я могу вам заплатить за нее, скажем, пятьдесят франков.
Наверняка это была грабительская цена, но мне было все равно, сколько он заплатит.
Я равнодушно взяла деньги, вышла из лавки.
Я ощущала опустошенность – но вместе с тем и облегчение: слава богу, я избавилась от браслета, избавилась от нависшего над ним проклятия… Поля не вернешь, но сама я смогу жить дальше…
Вдруг я услышала за спиной торопливые, неровные шаги, перемежающиеся сухим деревянным стуком.
Обернувшись, я увидела месье Дюранталя, который спешил за мной, опираясь на палку с серебряной рукоятью.
– Постойте, мадемуазель! – воскликнул антиквар, преодолевая одышку. – Постойте, мне трудно идти так быстро.
– Что случилось? – проговорила я, остановившись.
– Возьмите обратно свой браслет! – Старик протянул мне предмет, завернутый в коричневую бумагу. – Я не могу оставить его у себя. Ни в коем случае не могу!
– Но почему? – спросила я, пряча руки за спину. – Ведь вы его уже купили!..
– Я не разглядел его сразу. Это слишком опасная вещь, мадемуазель, от нее пахнет кровью, большой кровью. Конечно, я уже стар, мадемуазель, мне осталось жить совсем недолго – но тем дороже для меня это оставшееся время…
Я не хотела брать браслет – но руки уже сами потянулись за ним, схватили его и спрятали за пазуху.
Антиквар облегченно вздохнул, повернулся и заковылял прочь, постукивая своей палкой. Даже его сгорбленная спина выражала облегчение.
Только когда он скрылся за дверью своей лавки, я осознала, что он не взял обратно свои деньги.
Для старого антиквара поступок совершенно немыслимый.
Я припустила за ним, но когда подошла к лавке, увидела, что на двери висит табличка “Закрыто”. Подергала ручку – но дверь и правда была заперта. Я постучала – но на мой стук никто не отозвался, хотя за дверью мелькнула какая-то тень…»
– Надя, а мы чай будем пить? – Муж топтался на пороге кухни и глядел робко.
Надежда хотела рявкнуть, чтобы сам себе наливал, а она на ночь есть ничего не будет, и так вон лишний вес, но поглядела на мужа и усовестилась. Он так много работает, чтобы обеспечить семью, а ведь уже не молод, на пять лет старше ее…
– Я сейчас заварю, только не крепкий, а то на ночь вредно… – засуетилась она, – но коту ничего не дам, и не проси! Он наказан.
«Нужен мне ваш чай!» – фыркнул Бейсик.
Надежда проснулась среди ночи. Было жарко, и сердце колотилось. Она посидела немного, соображая, что же ее так испугало.
Ага, она видела сон. Как будто сотни рядов терракотовых воинов из Китая, вся армия древнего императора Шихуанди, которую он повелел оставить поблизости от своего мавзолея, стройными рядами марширует по улицам Парижа.
Надежда никогда не была в китайском городе Сиане, а малую часть терракотовых воинов видела в Москве, на выставке. В Париже она была и узнала во сне площадь Согласия, и Елисейские поля, и сад Тюильри, и Эйфелеву башню. Терракотовое воинство шло с глухим грозным топотом, и Надежда проснулась.
«Приснится же такое, – удивилась она, – наверно, бабушкин дневник навеял. Там много написано про Китай и про Париж…»
Она взбила подушку и улеглась поудобнее, но сон не шел. Ну просто ни в одном глазу!
Поворочавшись еще минут двадцать, Надежда встала и пошла на кухню. Выпила водички, поглядела в окно на темный двор. Потом завернулась в теплый халат и достала из ящика тетрадку.
