– Добрые господа, спасите меня! – закричал мальчик, что было сил. – Спасите, этот разбойник хочет меня убить!
– Глядите-ка, кажется, этот чернобородый грабит бедную девушку! – воскликнул один из гуляк. – Поможем ей, сделаем доброе дело! Боги отблагодарят нас за это!
Вся ватага кинулась на чернобородого.
Он злобно выругался, ударил мальчика ножом и бросился бежать.
Гуляки не стали его преследовать, они окружили лежащее на земле тело.
– Кто тебе сказал, что это девушка? – разочарованно проговорил один из них. – Это мальчишка, причем нищий. Наверное, он сам виноват – выпрашивал подачку у того человека, вот тот и рассердился на него. А мы только зря потратили время…
– Да немного мы его и потратили, – примирительно проговорил виновник инцидента. – Пойдемте в другую таверну, друзья, я угощу вас подогретым сливовым вином.
И гуляки отправились прочь, оставив на земле истекающего кровью мальчика.
Едва они отошли, из-за пазухи мальчика выбрался зверек. Он озабоченно застрекотал, потом облизал лицо хозяина шершавым языком. Мальчик открыл глаза, приподнялся, затем с трудом поднялся на ноги, опираясь на стену.
Увидев знакомый переулок, он из последних сил побрел к дому, с трудом взобрался на крыльцо, вошел в комнату господина Поля и только там сполз по стене на пол.
– Господи, малыш, что с тобой? – всполошился художник. – На тебе лица нет! А это что? Это кровь!
Он перенес мальчика на свою кровать, разорвал одну из своих рубашек на бинты, перевязал рану.
– Не нужно… – слабым голосом проговорил мальчик. – Я чувствую, что жизнь уходит из моего тела и мне уже ничто не поможет. Лучше выслушайте меня… помните, я говорил вам о Прекрасной Императрице, о том, что я видел ее и она доверила мне свою тайну?
– Не напрягайся, малыш! – пытался остановить его господин Поль. – Лежи спокойно, тогда кровотечение ослабеет…
– Оно слабеет потому, что жизненные силы во мне кончаются. Умоляю вас – выслушайте меня и поверьте!
– Я слушаю, слушаю тебя! Только не беспокойся…
– Прекрасная Императрица Сяо Линь передала мне священный амулет – Кольцо Змея. В этом амулете заключена необычайная сила, дарующая бессмертие…
Мальчик снова заволновался, и кровь сильными толчками потекла сквозь повязку.
– Лежи спокойно…
– Возьмите этот амулет! – взмолился мальчик. – Прошу вас, возьмите его! Он не должен попасть в злые руки, в руки того человека, который… который…
– О ком ты говоришь, малыш?
– Этот человек, – прошептал мальчик слабеющим голосом, – тот человек, который ранил меня, он же привел хунхузов в мою родную деревню… он же убил моего Учителя и шел по моим следам до этого города… он не отступится, пока не завладеет Кольцом Змея… не дайте ему добиться своего! Возьмите амулет и уезжайте как можно дальше!
– Но как я могу сделать то, о чем ты просишь, если я даже не знаю, где этот амулет?
Мальчик поднял глаза, словно хотел на что-то показать своему собеседнику… но тут же жестокая судорога пробежала по его телу, кровь новым толчком проступила сквозь повязку – и он застыл.
Господин Поль перекрестился.
Он хотел закрыть глаза мальчика, но прежде проследил за его взглядом.
Прямо над мальчиком была потемневшая от времени балка. Господин Поль протянул руку, запустил ее за балку и нащупал там небольшой сверток. Развернув ткань, он увидел золотой браслет – змейку с изумрудными глазами, кусающую себя за хвост.
Он понял, что мальчик ничего не выдумал, и в этот же день купил каюту на голландском корабле, который возвращался из Японии в Роттердам и по дороге должен был зайти в Марсель.
Вещей у него было немного. Кроме собственных пожитков и блокнотов с рисунками, он взял рисунки мальчика и сверток с золотым браслетом – кусающей себя за хвост змейкой с изумрудными глазами…
* * *
– Как жаль, Бейсик, что ты не умеешь открывать двери! – Надежда, отдуваясь, втащила в прихожую два тяжеленных пакета с продуктами и ногой захлопнула дверь.
Кот против обыкновения встретил ее в прихожей, обычно днем он спокойно спал на диване в гостиной. Надежда все поняла правильно – из пакета торчал рыбий хвост. Кот втянул носом воздух и подобрался.
– Даже и не думай! – закричала Надежда. – Даже и не мечтай!
Она бросила сумку на пуфик и наклонилась, чтобы расшнуровать ботинки. И отвлеклась на полминутки, а когда подняла глаза, то оторопела.
Кот распушил шерсть, причем увеличился в размерах примерно втрое. Раньше Надежда такое преображение кота воспринимала с гордостью, уж очень красив был котище, куда там персидскому с его плоской мордой. Теперь же, набравшись опыта, Надежда знала, что такая метаморфоза означает: кот находится в крайней степени ярости и лучше не попадаться ему под горячую лапу. В последний раз это было года два назад, когда коту пришлось сосуществовать в одной квартире с сенбернаром Арчи[1]. Кот третировал несчастного Арчибальда несколько недель, пока не сменил гнев на милость.
Надежда оглядела прихожую. Не было никакой собаки, все было на месте, все как обычно.
– Бейсик, с чего это тебя так разобрало? – спросила она с недоумением.
Кот не ответил, переступил лапами, издал утробное рычание, какое издает, верно, тигр перед охотой, и стал красться, прижавшись к полу. И каково же было изумление Надежды, когда кот миновал пакет с рыбой, даже не взглянув в ту сторону, и мягким прыжком взвился на пуфик. Пуфик носил на себе следы пребывания кота в квартире, Бейсик прыгал на него, топтался лапами, а иногда даже потачивал об него когти – так, для интереса. Надежда уже смирилась и перестала лупить кота полотенцем.
Но в данном случае дело было куда серьезнее – кот покусился на сумку. Хорошая сумка, почти новая, не такая дорогая, как у Люськи, но все же Надежда купила ее совсем недавно. Кот уже выпустил когти, чтобы разодрать сумку в клочья, но Надежда налетела коршуном и успела выхватить сумку.
– Да что с тобой такое! – Она замахнулась на кота той же сумкой. Из сумки что-то выпало, Бейсик прижал уши, зашипел, но вдруг тонко, испуганно мяукнул и убежал на кухню, поджав хвост.
– Что творится с котом! – удивленно проговорила Надежда. – Наверное, весна на него так действует! В марте все кошки сходят с ума…
Она наклонилась, чтобы подобрать то, что выпало из сумки.
Это была та тетрадь, которую отдала ей Люся, – толстая тетрадь в потертом дерматиновом переплете.
Ах да, это же дневник Нинкиной знаменитой бабушки!..
Тетрадь случайно открылась, Надежда увидела страницы, исписанные выцветшими лиловыми чернилами, крупным, отчетливым почерком с сильным наклоном. Надежда прочитала несколько слов:
«…там, в его мастерской, среди загрунтованных холстов и неоконченных картин, мы с Полем впервые стали близки. Все случилось как-то внезапно, я сама не поняла, как нас кинуло друг к другу. Потом мы лежали рядом, за окном в кроне дерева глухо ухала горлинка. Поль смотрел на меня сквозь полуопущенные ресницы и молчал. Потом, когда горлинка улетела, он тихо проговорил:
– Ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои – глаза голубиные. Что яблоня между лесными деревьями – то возлюбленная моя между девицами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей.
Я рассмеялась:
– Что ты такое говоришь, Поль? Я что – похожа на дерево?
– Это – Песнь песней, лучшие стихи на земле…»
– А бабушка-то была не промах… – проговорила Надежда. – Надо почитать, только не в коридоре…
Она переоделась, прошла на кухню, где разобрала пакеты с продуктами, причем кот не явился, даже когда Надежда разделывала рыбу. Надежда мимоходом удивилась такому поведению, но некогда было расслабляться. Так что она обсыпала рыбину пряными травами, завернула в фольгу и запихнула в духовку, после чего села за стол и открыла тетрадь на первой странице.
Те же выцветшие чернила, тот же крупный, решительный почерк с сильным наклоном. К счастью, почерк был вполне разборчивый, и даже старая орфография не слишком мешала.
«Неужели я в Париже? Поверить не могу! Париж, Париж, столица мира! До сих пор удивляюсь, как меня выпустили из России. До сих пор вижу лицо того комиссара, который разглядывал меня с неприязнью, как какую-то букашку. Ведь я для него – не человек, а представитель обреченного класса… он хотел уже забрать мои документы, как вдруг вошел высокий седой человек со шрамом через всю щеку, взглянул на меня и спросил хриплым голосом бывалого солдата:
– Кто такая?
Мой комиссар (как это смешно звучит!) вскочил, вытянулся по швам и отрапортовал:
– Гражданка Слепнева, просит выпустить в Париж якобы для обучения!
– Почему “якобы”?
– Врет, нутром чую! У меня чутье на контру!
