Сол улыбнулся.
— У правосудия длинные руки, да?
— Вроде того.
— Не мог бы ты рассказать, чем занимаешься в Майами с Тони Валентайном?
— Не твое дело, — отрезал Хиггинс.
В дверь позвонили.
— Извини, — сказал Сол и вышел из комнаты.
Хиггинс поднес стакан к губам. Солнечный свет заполнял гостиную, подчеркивая убогость мебели. Хиггинс подумал, что Сол, наверное, живет на пенсию соцзащиты и на старые сбережения. Их немного, но ему хватает. Через пару лет Хиггинсу самому светила пенсия. И эта перспектива его не радовала.
До него донеслись резкий хлопок пистолетного выстрела и крик Сола. Хиггинс подскочил с дивана, рассыпав кубики льда по полу. Рука по привычке потянулась к оружию, которого при нем не было. Сол ввалился в комнату. По его лицу текла кровь.
— Беги, — сказал он.
Хиггинс не знал, куда бежать. Сол метнулся мимо него, за ним вбежал человек с чулком на голове. Он навел на Хиггинса «смит-вессон» сорок пятого калибра. Через мгновение Хиггинс лежал на полу, сжимая бедро.
В глубине квартиры послышался звон разбитого стекла. Человек в чулке вернулся, опустился на корточки, обшарил карманы Хиггинса, потом встал, прихватив сотовый Билла, и вышел из квартиры.
Хиггинс осмотрел рану на ноге. Кровь била из нее, как гейзер. Он снял носки, связал их вместе, дополз до кухни и нашел в одном из ящиков деревянную ложку. С помощью ложки и носков смастерил жгут, наложил его в нескольких сантиметрах от раны и затянул так, чтобы кровотечение остановилось.
Потом разыскал телефон, набрал 911 и сказал оператору, что в него стреляли. А вот с адресом вышла загвоздка.
— Держитесь, — подбодрила его оператор.
Хромая, он обошел квартиру в поисках Сола. Заглянул в дверь гостевой спальни. Пол и покрывало были испачканы кровью. Ветер яростно дул в разбитое окно. Комната начала вращаться, и он понял, что сейчас отключится.
Хиггинс сделал несколько глубоких вдохов, потом заставил себя подойти к окну и посмотреть вниз. Четырьмя этажами ниже в прямоугольном бассейне плавал Сол Хайман, по воде расплывалось кровавое пятно.
Хохоча, Рико Бланко мчался на юг по шоссе I-95. У старика, когда он сиганул из окна, выражение лица было — мама не горюй. Напуганное, но и пристыженное. Как будто он знал в глубине души, что всех болтунов ждет одно. Их топят.
Рико включил радио. Передавали трехчасовые новости. Еще не вечер. Это было одним из любимых выражений Джона Готти. Вот украдут они что-нибудь — грузовик шуб, или контейнер из самолета в аэропорту Кеннеди, или что-то в доках, — а Джон говорит: «Еще не вечер», — и тогда они снова идут на дело и крадут еще что-нибудь. Умел поставить дело.
Затрезвонил сотовый. Рико взял телефон и понял, что это как раз тот, который он только что украл. Он решил все равно послушать. В трубке стоял треск.
— Привет, Билл, это Тони Валентайн.
Стало быть, тот тип, которому он попал в ногу, тоже замешан. Рико пожалел, что не прикончил его.
— Ты покойник, — сказал он Валентайну, выбросил сотовый в окно и опять засмеялся.
Через пять минут запел его собственный телефон. Рико взглянул на экран. Хорхе. Рико стиснул зубы. Хорхе ни при каких условиях не должен был звонить ему, особенно на сотовый, по которому их могут подслушать. Вскоре телефон умолк.
Он доехал до того места, где I-95 переходило в шоссе «Дикси», которое привело его в Корал-Гейблс[39] и дальше — в жилой комплекс. Комплекс представлял собой нечто среднее между унылой «Маленькой Гаваной» и сверхдорогим Корал-Гейблс. Примерно то же самое, что можно видеть на юге Майами. Богатство и бедность бок о бок.
Он поднялся на лифте на четвертый этаж. Хорхе открыл дверь и удивленно посмотрел на Рико. Он был в нижнем белье. Его огромное двухметровое тело заполняло весь дверной проем.
— Я же сказал, никогда не звони мне, — рявкнул Рико.
— Ну да, но у меня проблема, — ответил Хорхе, впуская его в квартиру.
Квартира утопала в грязи. Стены были заклеены плакатами с девицами из группы поддержки «Майами долфинс» и голой Памелой Ли[40] в пятнах жира. Сосед Хорхе по квартире, Лупе, спал на диване. Телевизор отбрасывал на него тусклый свет. Он был еще выше Хорхе, и его ноги забавно свисали с подлокотника. Они ушли в кухню, Хорхе закрыл дверь.
— Дело такое. Есть у меня подружка, так вот она…
— Деньги, что ли, нужны? — перебил его Рико.
Хорхе скромно потупился. Он родился в Бразилии, где мужчинам положено вести себя по-мужски и не выпрашивать деньги.
— Да, — прошептал Хорхе.
— Залетела?
— Угу.
— Давно?
— Три месяца. Ей нужны две штуки — ну ты понимаешь, для чего.
Рико подавил улыбку. Хорхе было двадцать четыре, а разговаривал он как двенадцатилетний мальчишка. Ребенок в теле мужчины.
— Завтра будут тебе бабки.
— Все?
— Все. Когда игра кончится.
— А с кем играем?
— С «Дьюком».
Глаза Хорхе засияли. Дверь в кухню распахнулась. Вошел Лупе с всклокоченными, как у чудовища Франкенштейна, волосами. Господь создал его устрашающим. Он зевнул, вытянув свои неимоверно длинные руки, и добродушно хлопнул Рико по плечу, отчего тот отлетел к плите.
— Ну, отдашь Хорхе его бабки? — поинтересовался Лупе.
— Завтра, — ответил Рико, сжимая его руку. — Завтра вы получите свои деньги. Оба.
— О чем разговор? — не понял Лупе.
Хорхе вытащил баскетбольный мяч из-за холодильника и начал стучать им об пол у себя за спиной. Лупе по неграмотности предоставлял Хорхе заполнять бланки. Они оба были тупы, как пробки, и Рико пришлось потратить небольшое состояние, чтобы пропихнуть их в Колледж Майами.
Хорхе перестал стучать и бросил мяч через кухню. Пролетев в сантиметре от носа Рико, он шлепнулся в здоровенную ладонь Лупе.
— Завтра играем по-взрослому, — подытожил Хорхе.
36
Отправившись в казино миканопи с Джерри, Валентайн позвонил на сотовый Биллу Хиггинсу но в ответ услышал истеричные гудки «занято». Ему не нравилось слушать угрозы от других, и сын попытался успокоить его:
— Пап, да просто ты не туда попал. С мобильниками все время такое.
— Тот тип сказал, что я покойник.
— Добро пожаловать в южную Флориду.
Глэдис Мягкие Крылья ждала их в вестибюле казино. Она не скрывала своих эмоций и выглядела разъяренной, как бык.
— Где вы пропадали? — спросила Глэдис, постучав по циферблату наручных часов. — Старейшины ждут вас уже полчаса. Это недопустимо.
Валентайн с трудом сдержался, чтобы не послать ее куда подальше. Он вообще не обязан был этим заниматься. Его интересовал Рико. А проблемы Бегущего Медведя больше не вписывались в его уравнение.
— Можем уйти, — предложил Валентайн.
— Что за шутки? — Она обожгла его взглядом.
— Я серьезно. Ни вы, ни ваша жалкая поза мне не нужны. Тем более не нужны мне деньги племени, из которых я, между прочим, еще не взял ни гроша. — Валентайну показалось, что у Глэдис из ушей повалил пар. Завернув за угол, он скрылся в туалете. Когда Тони вернулся, она выглядела спокойнее. — Ну что, теперь мы поняли друг друга?
— Да.
— Тогда пошли.
Глэдис вывела их через заднюю дверь на стоянку, к трейлеру, служившему зданием суда до окончания строительства настоящего. Внутри за двумя длинными столами восседали старейшины племени. Слева от них сидел Бегущий Медведь в наручниках. Справа — Гарри Гладкий Камень, трое обвиняемых дилеров, тоже в наручниках, и их адвокат. Позади стояли те же шесть полицейских племени, вооруженные теми же дробовиками.
В центре комнаты находился реквизит, который Валентайн попросил Глэдис принести: стол для блэкджека, мольберт с бумагой для рисования и маркеры.
— Займите их на пару минут, — попросил Валентайн.
Она испуганно на него покосилась.
— В каком смысле?
— Говорите что-нибудь.
Глэдис заговорила, а Валентайн принялся рисовать на мольберте. Читая лекции для управляющих казино, он просил, чтобы кто-нибудь засекал время по секундомеру, пока он пишет. И всегда укладывался в пять минут.
Через четыре минуты он надел колпачок на маркер и перевел взгляд на Бегущего Медведя. Совсем скоро вождь станет свободным человеком и продолжит помогать людям улучшать их собственную жизнь. Такой платы за труды вполне достаточно, подумал Валентайн. Глэдис догадалась, что будет дальше.
— Мистер Валентайн собирается объяснить, как наши дилеры блэкджека обманывали клиентов. Мистер Валентайн сообщил мне, что способ мошенничества — который он называет «крупняк/мелочь» — абсолютно нов. Что, на мой взгляд, означает, что Гарри и его шайка — не какие-нибудь рядовые и заурядные жулики.
— Протестую! — крикнул адвокат обвиняемых, вскакивая со стула.
— Сядь, — велел ему главный старейшина.
