Оксана Николаевна Обухова
Ставка на проигрыш
В любой ситуации необходима минимальная доля абсурда.
По Довлатову
* * *
Упитанная белая чайка походкой старого кавалериста задумчиво обходила мусорный бачок. Сонная официантка махнула полотенцем, птица шарахнулась в сторону под пластмассовый столик уличного кафе и там наткнулась на огрызок беляша.
Подхватив его желтым плоским клювом, чайка взлетела и была тут же атакована драчливыми соплеменниками. Беляш шлепнулся в воду, и вся стая, вереща и пихаясь, бросилась его подбирать. Я вытянула шею – птичьи разборки закрывал от меня высокий гранитный парапет набережной, – но так и не поняла, кому достался трофей: законной ли добытчице или ее флибустьерствующим родственникам. Чайки разномастностью не блещут, они похожи друг на друга, как диетические яйца в картонной упаковке.
Стая еще немного поорала, повыступала, я отпила глоток гаденького растворимого кофе – в забегаловке на набережной только пиво было отменно приличным – и блаженно потянулась. Предвкушение праздника не могли испортить ни набегающие тучи, ни вопли крылатых флибустьеров, ни сонная официантка, одним видом убивающая желание пообедать. Предвкушение праздника – состояние особое, и его не способны испортить мелкие пакости вроде дождя или слишком сладкого кофе из пакетика «3 в 1». Я сидела под тентом кафе на набережной и любовалась видом двухпалубного белого парохода – класс «река – море», как скупо информировал меня Туполев, – пришвартованного метрах в пятистах от меня.
Слов нет, я могла бы любоваться пароходом и с более близкого расстояния, но возле трапа «Мадемуазели» не нашлось уютного столика под балдахином и пластмассового креслица. Я побродила по пристани туда-сюда, туда-сюда и отправилась к торговому комплексу (бывший кинотеатр «Мираж»), где этих самых столиков было пруд пруди. Причем абсолютно свободных и девственно чистых, поскольку время вечернего моциона горожан еще не наступило. Был прохладный дообеденный час, и даже наплыв отоваренных в «Мираже» граждан еще не успел осчастливить чаевыми уснувшую возле стойки официантку. Из посетителей в кафе были только я и чайки.
Блестящая лента реки слепила глаза даже сквозь защитные очки, я поменяла угол обзора и, повернув голову немного назад, взглянула на приснопамятный «Мираж».
Здание скончавшегося в постперестроечную эпоху кинотеатра радовало глаз монументально-серым бетоном и обилием стекла по фасаду. По странной прихоти архитектора кинотеатр радовал стеклянным передом не оживленный городской проспект, а пустую набережную, крикливых чаек и редких рыбаков, стоящих, надо сказать, к парадному фасаду тоже далеко не лицом. Дивным видом застекленного монстра – стиль постройки напоминал Кремлевский дворец съездов – в основном любовались пассажиры прогулочных катеров, совершающих обзорные экскурсии вниз по реке.
Не удивлюсь, если и захирел кинотеатр из-за этой архитектурной оплошности: для того, чтобы попасть к кассам, потенциальным зрителям приходилось огибать огромное строение и топать по продуваемой всеми ветрами площади. А ведь только коротким летом этот отрезок набережной выглядел уютным прогретым островком. Зимой и в промозглое межсезонье дамы едва подолы удерживали от несущегося с реки сквозняка.
А зачем, спрашивается, страдать? В городе и без «Миража» полно кинотеатров, приветливо распахивающих двери в пяти метрах от проезжей части. Так что по причине архитектурного головотяпства «Мираж» хирел, хирел и в конце концов отдался квадратными метрами под торговые павильоны, бутики и выставочные стенды. Расторопные торговцы мудро плюнули в сторону застекленного фасада и сделали так, чтоб народу было удобнее.
Раскрыли для посетителей задние двери почившего кинозала. Торговому люду не до архитектурных излишеств, им бы покупателя заманить и отоварить.
(Справедливости ради, следует заметить. Уже почти два года городские власти пытаются изгнать торгующих из храма Искусства. По слухам, из желтых листков в кинотеатр даже систему «долби» завезли. Но торговцы массово бунтуют и регулярно выходят к мэрии с пикетами и прикрытием в виде плакатов «Наши дети тоже хотят кушать» и «Руки прочь от наших рабочих мест!».)
…Оглаживая рассеянным взглядом серый бетон, я медленно попивала кофе и пыталась мысленно сверить список собранных в поездку вещей. Два пухлых чемодана поджидали меня дома в прихожей, серая туча целенаправленно двигалась к белому пароходу и образно напоминала: не забудь, Соня, зонт! И плащ. И резиновые сапоги. (Вдруг круиз рыбалку в камышах предполагает?!)
Я внесла в мысленный список несколько вышеперечисленных непромокаемых предметов, прищурилась в сторону «Миража» и увидела забавную картину. В проходе между двумя рядами стеклянных дверей метался перепуганный гражданин в мешковатом костюме, клетчатой кепке и круглых очках в стиле Джона Леннона или кота Базилио. Гражданин бился о двери и искал выход.
«Ильфа и Петрова не читал, – вздохнув, подумала я. – «В Москве любят запирать двери». А у нас хоть и не Москва, но двери тоже повсеместно заперты».
Гражданин в мешковатом костюме метался по стеклянному вольеру, пихал локтями двери, и выражение его лица напомнило мне оскал Ивана Грозного из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Замуровали, демоны!!!»
«Или «Двенадцать стульев» не читал, или иностранец», – снова вздохнула я и уже собралась помахать рукой бедолаге и жестами направить его к крайней и, скорее всего, незапертой двери, как он сам, методом локтевого тыка, ее обнаружил. Выскочил на площадь, легко сбежал по нескольким ступеням к набережной и направился к стойке кафе.
У меня было прекрасное настроение, я сердечно улыбнулась бестолковому гражданину, но тот так злобно зыркнул на меня из-под очков, что улыбка моя тут же завяла, так и не распустившись до конца.
«Фу… Чучело невоспитанное», – отрешенно фыркнула я и, послав его к черту, вернулась к пакостному кофе и моему предвкушению. Которое, как известно, ничем не испортишь.
Малообразованный иностранец буквально секунду постоял спиной к стойке, лицом к «Миражу», потом внезапно и резко взял с места и почти бегом бросился к ступеням, ведущим вниз на узкую гранитную полоску возле самой воды. Его клетчатая кепка последний раз мелькнула над гранитным парапетом и исчезла.
Я наконец-то допила пакостный кофе, прикурила сигарету и обратила внимание, что народ продолжает прибывать на набережную. Причем без покупок в фирменных пакетах «Миража» и деток, которых следовало проветрить на речном берегу. Сначала из стеклянных дверей выскочили два озабоченных мужика – один в джинсовом костюме, другой в рубашке поло и льняных брюках, – потом на площадь перед кафе выкатился тощий юнец на роликовых коньках. Юнец прокатился вокруг кафешки, поозирался и недолго думая покатил в сторону грузового порта.
Мужики же тем временем о чем-то посовещались и разошлись в разные стороны: джинсовый потопал к дорожкам парка, расположившегося по левую сторону от «Миража», «поло» порысил обратно к кинотеатру. Их цепко ищущие глаза обшаривали каждый метр площади, и мне почему-то показалось, что разыскивают они невоспитанного иностранца.
«Может быть, охрана комплекса? – немного вяло подумала я. – «Клетчатый» спер что-нибудь и теперь его ловят? А впрочем, – с той же вялостью продолжила размышлять, – российское ворье в двух дверях не запутается. Да и мужики на охранников не очень похожи… Может быть, они владельцы магазинов?..»
Эту мысль я не успела додумать. Из «Миража» вольной походкой спешащего куда-то человека вышел молодой мужчина в темном костюме и белой рубашке, стянутой у горла галстуком, и запрыгал по ступеням к столикам кафе. Прошел мимо меня, облокотился на стойку и огорченно забарабанил по ней пальцами. Официантка раскрыла пошире сонные глазки, профессионально оценила клиента, убедилась, что она и пиво клиента не интересуют – тот все еще в задумчивости пребывает, – и снова ушла в себя.
Мужчина, так и не сделав заказ, отлепился от стойки и дважды прошел вдоль гранитного парапета туда и обратно. Лицо у него было грустное, задумчивое и глубоко сосредоточенное.
Мне почему-то стало его жаль, и, когда он проходил совсем рядом с моим столиком, я не удержалась и ляпнула:
– Простите. Вы, случайно, не иностранца в клетчатой кепке ищете?
Мужчина был хорошо одет и вполне тянул на владельца ювелирного магазина.
Ювелир проскочил по инерции на метр вперед, потом на какое-то время замер спиной ко мне – руки уставлены на бока, полы пиджака распахнуты, – наконец повесил верхние конечности вдоль тела и осторожненько так развернулся.
