Владимир Всеволодович Мономах как главный инициатор княжеского съезда обратился к собравшимся со страстными словами, которыми он прекрасно умел «укреплять» воинов перед битвами и походами:
«Зачем губим Русскую землю, сами на себя ссоры навлекая? А половцы землю нашу расхищают и радуются, что нас раздирают междоусобные войны. Да с этих пор объединимся чистосердечно и будем охранять Русскую землю, и пусть каждый владеет отчиной своей: Святополк — Киевом, Изяславовой (отчиной), Владимир — Всеволодовой, Давид и Олег и Ярослав — Святославовой, и те, кому Всеволод раздал города: Давиду — Владимир (южный), Ростиславичам же: Володарю — Перемышль, Васильку — Теребовль».
Не сразу и не легко согласились собравшиеся на то, чтобы «каждый держал отчину» свою. В таком случае каждый из них при попытке захвата чужих владений и княжеских «столов» мог получить отпор уже от объединенных сил всех других удельных княжеств.
Переяславльский князь, натолкнувшись на глухое неприятие сказанного им, продолжал убеждать самовластных правителей уделов:
«Княже! Пошто губим Русскую землю, сами на себя делая котор (раздор, распрю), а половцы землю нашу несут розно и радуются, когда между нами встает рать. Будем едины сердцем и соблюдем Русскую землю!»
Любечский княжеский съезд принял решение, на котором так настаивал Владимир Мономах:
«Сотворить мир и благость земле Русской и брань иметь с погаными». Целованием креста собравшиеся удельные князья принесли клятву верности общему делу и друг другу.
Святополку Изяславичу, как старшему, был оставлен Киев с Туровом, Владимиру Мономаху — Переяславльское княжество; Суздальско-Ростовская земля, Смоленск и Белоозеро; Олегу и Давиду Святославичам — Чернигов и вся Северская земля, Рязань, Муром и Тмутаракань; Давиду Игоревичу — Владимир-Волынский с Луцком; Васильку Ростиславичу с братом — Теребовль, Червень и Перемышль.
Княжеский съезд в Любече, к великому сожалению, не остановил братоубийственных войн, а лишь на некоторое время приглушил их. Сразу же после Любечского съезда князь Давид Игоревич с согласия Святополка Киевского ослепил Василька Ростиславича. Новые княжеские распри не заставили себя долго ждать — удельные правители словно забыли о данном ими слове и крестном целовании.
Однако попытка Владимира Всеволодовича Мономаха навести законный порядок на Руси — «сотворить мир» и объединить силы русских княжеств против половцев — запомнилась не только современникам. И самым добрым словом вошла в древнерусские летописи.
Так уже повелось в отечественной истории, что единение на Русской земле в вековой борьбе с Дикой Степью во все времена давалось с большим трудом.
Видя неудачу Любечского съезда, переяславльский князь на том не успокоился. Он вновь шлет в удельные столицы гонцов и грамоты. Собравшиеся в 1100 году на княжеский съезд в городе Витичеве под Киевом владетели положили конец кровавым распрям, убавлявшим силы Руси, прежде всего военные.
Первые же известия об объединении русских князей повергли в страх половецких ханов. Уже на следующий год они запросили мира, не без хитрости, поскольку выжидали новых распрей. Вскоре — осенью 1102 года — ханы в который раз нарушили свою клятву не нападать на русские пределы. Боняк внезапно пошел на переяславльские земли, взял полон и сумел с захваченной добычей уйти обратно в Дикую Степь. Дружины русичей не успели подойти к порубежью.
Может, тогда и понял до конца Владимир Мономах, что обеспечить безопасность границ Руси от нападений из Дикого Поля можно только военной силой. Коварные недруги попирали любой мирный договор, любую клятву, не считая бесчестным поступком нарушение данного ханом слова.
И вновь неуемный внук Ярослава Мудрого собирает удельных князей на съезд на берегу Долобского озера. Он предлагает весной 1103 года провести общий поход в Половецкую Степь. Весной кочевники не ждут нападений, а их кони обессилели от зимней бескормицы, в то время как кони русичей, кормленные житом — хлебом, зерном, хранили в себе силу, выносливость, скорость бега.
У переяславльского князя нашлись противники, которые боялись, что весенний военный поход может погубить смердов-землепашцев, их коней и пашню. Древнерусские летописи сохранили для нас гневную отповедь Владимира Мономаха сомневающимся в необходимости такого общерусского военного похода против Половецкой Степи:
«Дивлюсь я, дружина, что лошадей жалеете, на которых пашут. А почему не помыслите о том, что вот начнет пахать смерд и, приехав, половчанин застрелит его из лука? А лошадь его возьмет, а в село его, приехав, возьмет жену его и все его именье? Так лошади вам жаль, а самого смерда разве не жаль?»
Молчали удельные князья и их воеводы. Что они могли ответить Мономаху? Наконец киевский князь, превозмогая себя, сказал: «Вот я готов уже». И тогда Владимир подошел к нему, обнял: «То ты, брат, великое добро створишь земле русской».
В дальний степной поход 1103 года впервые пошло общерусское войско. То была большая Мономахова победа, к которой он шел долгие годы, затратив много душевных сил и долгих раздумий.
Только князь Олег Святославович, ставший владетелем Новгород-Северского, отказался прислать свою дружину. На Долобском съезде только он один ответил, смотря прямо в глаза переяславльскому князю: «Не здравлю» («Нездоров»).
Сбор войска для похода назначили в Переяславле.
Туда, кроме Владимира Мономаха и Святополка Киевского, привели свои снаряженные в поход дружины еще пять удельных князей. Для степняков такой сход больших военных сил русских остался, по всей видимости, в тайне, поскольку Мономах усилил сторожевые заставы на порубежье, чтобы не дать возможным лазутчикам случая улизнуть в Дикую Степь с бесценными для ханов сведениями.
К концу марта все княжеские рати были уже в Переяславле. Особое внимание, как никогда прежде, Владимир Мономах уделил пешцам. Их было собрано великое множество, и шли они в поход не как ранее — кто с чем мог: все были снаряжены и луками, и топорами, и копьями, и щитами. На берегу Днепра для пеших ратников собрали многие ладьи.
В Переяславле готовили припасы — хлеб, «полти» (половина туши) мяса, крупы, сусло, мед, другую «еству». Поход ожидался далеким и долгим, в самую глубь владений донских половцев, откуда в последние годы начиналось большинство походов на Русь.
Как только Днепр очистился ото льда, объединенное войско выступило в поход. Конные дружины шли берегом, ведя дальнюю и ближнюю разведку. Пешая рать плыла на многочисленных ладьях. У днепровских порогов войска отдохнули на острове Хортица, затем двинулись через степь к реке Молочной (в летописи — Сутин), впадавшей в Азовское море. Там находились центры половецких кочевий, до которых шли четыре дня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
