бесплатной?! — опешил Саганов.
— Во-первых, Диденков и Бабуров покинули не место преступления, а приют для брошенных животных, где могла находиться потерпевшая незадолго до смерти. А во-вторых, Диденков и Бабуров могли убить ее не сразу, а через час или даже полтора после того, как взяли ее в заложники.
— А они взяли ее в заложники? — нахмурился адвокат.
— Неужели Диденков и Бабуров это отрицают? — усмехнулся Макар. — Быть такого не может.
— Так, пожалуйста, не надо меня путать!.. — снова воспрянул духом Саганов.
— Я исхожу из гипотезы, что преступник сначала ударил потерпевшую, а затем уже убил. С разницей в один час. Сначала ударил и убил, а потом бросил под поезд.
— Ударил, убил и бросил под поезд, — кивнул адвокат.
— Ударил и убил — это одно и то же, «ударил» можно опустить.
— Почему это одно и то же? Гематома появилась с двух до двух тридцати, смерть наступила с трех до трех тридцати.
Макар с трудом сдержал удивление. Его-то убедили, что гематома и стала причиной смерти. Не убеждали. Но убедили.
— И все равно… — вслух проговорил он.
— Что все равно?
— После удара в висок Семибратова могла потерять сознание. А потом уже умереть. От этого удара и умереть, — глянув на Славину, предположил Макар.
— А вот и нет! — расплылся в улыбке адвокат. — Причина смерти — асфиксия. Возможно, потерпевшую задушили.
— Ну так Диденков и мог ее задушить, — усмехнулся Макар.
Он удивленно смотрел на Саганова. Действительно, чему он радуется? Убедительных аргументов, отметающих вину своих подзащитных, он так и не привел, а значит, задачу свою не выполнил.
— Или Бабуров, — кивнула Славина.
— А потом под поезд, — добавил Капитонов.
— Но в автомобиле не найдено ничего доказывающего, что потерпевшая находилась там в момент смерти, — не сдавался Саганов. — Если ее душили, должно же было что-то там остаться. Волосы, потожировые выделения… Грязь с ее ног.
— Грязь с ее ног — это сильно, — усмехнулся Макар.
— Нужно сличить микрочастицы грунта в салоне автомобиля, на резиновом коврике, наконец, и микрочастицы с обуви потерпевшей.
— Дерзайте!
— Вам, я так понимаю, это неинтересно. Улика у вас есть!..
— Улика у нас есть. И это вовсе не основание переходить на личности.
— Да, на личности переходить не будем, — медленно проговорила Славина. Она, казалось, думала о чем-то своем, возможно личном.
— Еще что? — спросил Капитонов, спокойно, но пристально глядя на Саганова.
— Диденков и Бабуров задержаны незаконно, вы должны их освободить.
— Если должны, освободим… — Макар взял адвоката под локоток и, поворачиваясь к Славиной, добавил: — А если не должны, оставим себе.
— А зачем они нам нужны? — оценив шутку, улыбнулась Марина.
— Для коллекции, — сказал Макар. И, выставив адвоката за дверь, добавил: — По делу Семибратовой.
— Коллекция предлагает хотя бы какую-то множественность.
— А где я сейчас был?
— Где ты сейчас был?
— Я ведь не сказал, что губную помаду Бабурову подбросили.
— Кто?
— Маргарита Котлярова, наша старая знакомая…
Стараясь не углубляться в подробности, Капитонов изложил суть событий, приправив их своими суждениями.
— То есть Котлярова могла убить Семибратову.
— Могла просто ее толкнуть.
— А кто задушил?
— А кто доставил ее на Железнодорожную улицу?
— Кто?
— Сама Котлярова не могла. Если у нее не было машины.
— А такси?
— Таксистов мы отрабатывали… Да и какой таксист ввяжется в такое дело?
— Дураков нет.
— Да и не звонила она. Во всяком случае, по телефону.
— Может, мессенджер какой-нибудь конфиденциальный. С тайной любовной переписки, — пожала плечами Марина.
— От кого тайна? — вскинул брови Макар.
— Не знаю, кто там у Котляровой.
— Кто там у тебя?
— У меня?! — опешила Славина.
— Откуда ты про такие мессенджеры знаешь? С тайной любовной переписки.
— Откуда знаю? — порозовела Марина. — Я, между прочим, уголовным розыском заведую, должна быть в курсе.
— Извините, товарищ заведующий… Товарищ начальник!..
— Это ты сейчас юродствуешь?
— А если серьезно, никаких таких мессенджеров у Котляровой на телефоне нет. Если она не удалила приложение.
— А если было? Если тайна переписки?… — задумалась Славина.
— Девушка она незамужняя, но если тайна переписки, значит, это тайна женатого человека.
— Да, наверное.
— Но, возможно, Семибратова просто упала. Просто ударилась… И просто ушла.
— А Котлярова?
— Котлярова спала пьяная.
— А губную помаду зачем подбросила?
— Это перечеркивает все доброе о ней мнение.
— А если она знает, что это Диденков и Бабуров убили Семибратову?
— Тогда бы она сказала.
— А если не может сказать?
— Тогда будет сидеть.
— Как она тело вывезла?
— Будем работать, будем искать.
Капитонов уже не мог отдать это дело кому-то другому. Может, и не было у них с Ритой ничего, но все же он дал обещание защищать ее. По большому счету, обещание это ни к чему не обязывало, но отказаться от Котляровой он не мог. Если он выведет Риту на чистую воду и суд установит ее вину, все равно его совесть будет чиста. Потому что он сделает все, чтобы ее не осудили напрасно.
* * *
Собаки лают, нервы зудят, душа рвется на части. Не надо было связываться с Ритой, не стоило грешить с ней, но дело сделано. Вадим чувствовал себя обязанным помочь ей. Поэтому он снова в питомнике. Да по-другому и нельзя. Подмена будет только завтра, должна вернутся из отпуска помощница, а сегодня кто-то должен кормить собак, следить за ними.
А собаки лают все громче, и голодные они, и беду чуют. Одна собачья мама в морге, другая в следственном изоляторе — одним словом, ничего хорошего ждать не приходится. Да и у Вадима на душе полный раздрай. Действовать нужно, бегать, искать настоящих убийц, а он не знает, с чего начать, и собаки жрать просят. Все это так действует на нервы, на чесотку пробивает.
А еще Оксану нелегкая принесла. Нет, он, конечно, рад ей, кто-то же должен ему помочь, но у него недоброе предчувствие. И взгляд ее не предвещает ничего хорошего.
— Это правда? — выбив у Вадима из рук пустую миску, спросила девушка.
Собака в клетке зарычала, но Оксана этого даже не заметила. Она испепеляла взглядом Вадима.
— Что правда? — Ворошилов пытался скрыть волнение, но Оксана смотрела прямо в его глаза.
— Котлярова арестована!
— А-а, ну да, — облегченно вздохнул он.
— А ты что подумал? — хищно сощурилась девушка.
— Ничего не подумал… А ты не видишь, чем я занят?
— И вижу. И слышу… Котлярова во всем призналась!
— В убийстве?
— В измене!.. Ты ее по-собачьи здесь, да? — язвительно спросила Оксана.
— Что по-собачьи?
— Трахал!
— Кто сказал?
— Она сказала!
Он, в общем-то, думал, что Рита может открыть следователю тайну их отношений — в порядке, так сказать, информирования. Рассказать все,
