живот, заломил руку, снял с пояса наручники. А Оксана, достав пистолет, взяла Куницына на прицел.
— Эй, молодежь, вы чего?
— Нападение на сотрудника полиции! — сказала Оксана. И, немного подумав, добавила: — Придурок!
А Вадим защелкнул на руках парня браслеты. И с облегчением выдохнул.
— Да я свой! Я вам свидетеля привел! — Куницын кивком указал на свою подружку, которая все улыбалась, глядя на Вадима.
Но улыбалась по-другому, не смеялась над ним, а, напротив, смотрела на него как на своего героя.
— Какого еще свидетеля?
— Шлюшка моя… — поднимаясь, сказал Куницын. — Поклонцева Любовь Олеговна.
— Зачем нам твоя шлюшка? — Оксана удивленно смотрела на девушку.
Та не возражала: шлюшка так шлюшка. Но голову опустила.
— Меня реально в Краснохолмске не было, ну, когда Семибратова под поезд… Не знаю, может, правда убили, — пожал плечами Куницын.
— Короче! — Вадим старался смотреть только на него, чтобы не видеть Поклонцеву. Уж очень она смущала его соблазнительной доступностью.
— Ну че, короче… Любка одна осталась, скучать она у меня не любит… Если еще короче, пацаны к ней поехали.
— Когда поехали?
— Ну, когда там Семибратова погибла.
— А когда Семибратова погибла?
— Тогда и погибла, когда Любку растопыривали. Да, Любка?
Девушка еще ниже опустила голову, но при этом улыбнулась себе под нос. Врал Куницын, а ей весело. Под удар девчонку подставлял, а ее это забавляет. Может, у нее не все дома?
— Хочешь сказать, что у Диденкова и у Бабурова алиби появилось? — Вадим озадаченно посмотрел на Куницына.
— Так оно у них и было. Только признаваться не хотели!
— А почему Диденков с Бабуровым не признались?
— Так не могли. Любку сдавать не хотели. И себя тоже.
Мы же друзья, а они с моей Любкой!.. Вот если я с твоей подругой — товарищем лейтенантом закручу, я тебе ни разу в этом не признаюсь, — осклабился Куницын.
— А ты мне и не друг, — сказал Вадим. И, немного подумав, добавил: — Кусок дерьма!..
— Ну вот, уже и оскорбления!.. Давай, забирай подстилку! Мне уже все равно.
— И тебя заберу.
Вадим схватил Куницына за руку и потащил к машине. Не верил он ему и на Поклонцеву глянул как на сумасшедшую.
Глава 13
Смазливая девушка, интересная, линия бровей прямая, четкая.
— Сколько тебе лет? — спросил Макар, покачивая головой.
— Двадцать пять. — Поклонцева прятала взгляд, чтобы не выдать свои чувства и переживания.
— А выйдешь, уже тридцать будет.
— Откуда выйду?
— Из мест лишения свободы.
— Пять лет? — нахмурилась девушка.
— А сколько тебе обещали?
— До двух… Э-э, никто ничего не обещал! — спохватилась Поклонцева.
— До двух — это небольшое и средней тяжести преступление, а убийство — особо тяжкое. До пяти лет лишения свободы. Для тебя это — прощай молодость. А в тюрьме год идет за три, в тридцать лет будешь выглядеть на все сорок.
Поклонцева с ужасом смотрела на Макара.
— За что тюрьма?
— За заведомо ложные показания.
— Но я никого не обманываю!
— Давай еще раз: когда Диденков и Бабуров подъехали к тебе?
— В два часа десять минут.
Макар пожал плечами, глядя на девушку. Удар в область виска потерпевшая получила в районе двух часов ночи. В принципе, Семибратова могла вернуться в приют за губной помадой. И там уже стать жертвой Диденкова и Бабурова. Бандиты могли пойти за ней, толкнуть ее в смотровом зале и забрать тело бесчувственной женщины с собой. А потом уложить в машину и отправиться к Поклонцевой. В принципе, они успевали. В районе трех с половиной часов могли закончить, вернуться к потерпевшей и задушить ее.
— А когда уехали?
— В шесть утра!
— Так долго? — нахмурился Макар.
— Так быстро! — усмехнулась Поклонцева.
— Что там у вас, квартира, дом?
— Дом. На Лермонтова.
Железнодорожная улица — западная окраина, Лермонтова — восточная, город немаленький, если без пробок — полчаса из одной точки в другую. И еще улица Лермонтова состоит сплошь из домов старой постройки, видеокамер в домах нет ни у кого. И попробуй докажи, что Диденкова и Бабурова там не было.
— Врешь ведь.
— Что дом?
— Что с Диденковым и Бабуровым была.
— Не вру.
— Пять лет — это целая вечность.
— Я не вру! — настаивала девушка.
Дверь в кабинет открылась, Славина извинилась, поставила Макара перед фактом и забрала Поклонцеву. Следователь подъехал, и адвокат уже на низком старте. Ловко он обходной маневр устроил, Куницына себе в помощь взял, тот Поклонцеву в историю впутал. Возможно, ей что-то пообещали или какой-то крупный долг списали.
Отпуская Поклонцеву, Макар еще раз предупредил ее об ответственности. Славина проводила девушку к следователю и вернулась.
— Думаешь, липа?
— Стопроцентная… Липа на липу, — усмехнулся Капитонов.
— Липа на липу? — не поняла Славина.
— Котлярова соврала. Губную помаду подбросила. Теперь вот эта… Одна подставляет, другая выгораживает.
— С Котляровой все ясно. А с Поклонцевой надо бы разобраться. Если она врет, нужно это доказать.
— Посмотрим, что Ситников скажет.
— Сегодня он уже вряд ли что скажет, — Славина посмотрела на часы.
Поздно уже, за окнами темнеет.
— Вот и я о том же, утро вечера мудреней.
— Где Ворошилов?
— В приют отправился, — пожал плечами Макар. — Собак кормить.
Не понравился ему Вадим. И Оксана тоже. Похоже, они сильно поссорились. Ворошилов отправился в приют, а она домой, возможно к родителям. Как бы парень с горя не напился.
— А Котлярова сидит, — кивнула Славина.
— Я бы мог подумать, что Котлярова и Диденков с Бабуровым заодно. Она могла толкнуть Семибратову, Диденков с Бабуровым забрали тело, бросили его под поезд. Но Котлярова подбросила им губную помаду… Подставляя их, она бы подставила себя. Если они заодно.
— Значит, не заодно.
— Котлярова подбросила помаду. Выкручиваются. Диденков с Бабуровым запросили алиби, Куницын им помог. Тоже выкручиваются. Но кто из них виноват?
— Кто-то виноват.
— Я думаю, Поклонцеву нужно крутить. На лжесвидетельство.
— И я о том же.
— Завтра займусь.
Макар мог взять Поклонцеву в оборот прямо сейчас. Куницына задержать на пару суток, а ею заняться. Но его не оставляли мысли о Ворошилове. Что-то не то с парнем, что-то не то…
И ведь не обмануло чутье. Ворошилова он нашел в приюте, парень сидел в комнате отдыха, тупо смотрел на экран телевизора и пил водку. Причем делал это в модной манере. Перед ним стояли шоты, пара наполненных, а четыре уже пустые. Он собирался опрокинуть пятый, когда Макар взял его за руку.
— Давай, рассказывай! — потребовал он.
— Что рассказывать? — тяжело, исподлобья посмотрел на него парень.
— Что вы там с Оксаной не поделили?
— Поссорились мы.
— Это я понял.
— К родителям она
