— Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы не явились на заседание правительства?
Аксененко не случайно задержался в Кремле. Он и Волошин обсуждали дальнейшую линию поведения. Президент — внушаемый человек. Расслабился и уступил Степашину, но это ненадолго. Да и сам Президент не может не понимать: Степашин — временный вариант.
Аксененко выше ростом, и смотрит на Степашина сверху вниз. И не поймешь, что у него во взгляде, сожаление или усмешка? Сейчас он скажет эту фразу, которая раздавит Степашина:
— Меня задержал президент.
И не проверить, действительно задержал или Аксененко блефует. Не станешь же звонить Ельцину?
И уже никак не сдерживая себя, холодным тоном, старательно выговаривая слова, Степашин скажет:
— Когда я вернусь из командировки, мы продолжим наш разговор, но вы здесь работать не будете.
Когда Степашину говоришь об опрометчивости его поступка, о ненужности этого разноса, который он устроил Аксененко, тот «задним числом» понимает. Но все же отмахивается: «Оставь, я поступил правильно. Ему еще морду надо было бы набить! Все равно, все было уже решено».
— Если так? Зачем же ты тогда убеждал Ельцина? — вопрошаю я.
И сам себе говорю: ты, Сергей, сделал ошибку. Дай мне сделать писательский экспромт и рассказать, что было дальше. Сразу после разговора с тобой Аксененко позвонил Волошину, вечером того же дня или утром они встретились.
— Я же вас предупреждал, — сказал Аксененко, и пересказал все, что произошло между вами. Смысл твоих слов не исказил, да и зачем? Ты был переполнен неприязнью к Аксененко, и она, если не сказать большего, буквально сочилась из каждого твоего слова. Затем был проинформирован Ельцин. Не исключено, что Волошин попросил Ельцина встретиться с Аксененко, как-никак «претендент». Как же на это среагировал Ельцин? Могу сказать: молча выслушал информацию. Лицо его тяжеле-ло и наливалось кровью, он мрачнел. Затем трудно повернулся в кресле и, развернув ладонь, рубанул ею в воздухе: «Хватит! Готовьте Указ об отставке Степашина. Я дал ему шанс, он им не воспользовался».
Чувство вины, как и всякого крупного функционера КПСС, добравшегося до вершин власти, Бориса Ельцина никогда не посещало. Все покаяния — видимость. Не исключаю, был он по-настоящему человеком только тогда, когда его «выбили» из Олимпа коммунистической власти. Совестливый Ельцин — продукт бесспорно совестливого русского кинорежиссера Александра Сокурова в документальном фильме «Советская элегия», который был снят в первые дни смещения Ельцина со всех партийных постов.
Интересна одна деталь, когда Владимир Путин узнал о намерении Ельцина убрать из власти Сергея Степашина, он позвонил Сергею Вадимовичу, выразил свое возмущение по этому поводу и напутствовал его словами: «Серега, держись!» Полагаю, что Путин был искренним, потому как в тот момент никакого разговора и шепота насчет его преемственности не было.
Спустя неделю, Степашин ночью вернулся из командировки. В аэропорту его встретил Анатолий Чубайс.
— Ситуацию удалось переломить, — констатировал Анатолий Борисович. — Ты остаешься на посту премьера.
Уже дома Степашин привел себя в порядок и где-то в восемь утра сел в машину и поехал на работу в Белый дом. И опять буквально на подъезде к Белому дому в машине раздался телефонный звонок. Степашину предложили немедленно прибыть в президентскую резиденцию в Завидове, где его ждет Ельцин.
Нельзя сказать, что этот телефонный звонок озадачил Степашина, взволновал. Скорее, наоборот, он все эти дни ждал его и предчувствовал, что он обязательно последует. Всего неделю назад он покидал президентский кабинет в Кремле с чувством одержанной победы. Он вроде бы убедил Ельцина, и тот услышал его.
И вот 14 августа 1999 года, новый вызов к президенту, в Завидово. Ельцин ждал его на крыльце, что само по себе уже не предвещало ничего хорошего. Рукопожатие было, скорее, безразличным, нежели приглашающим. Президент воздержался от каких-либо слов. Они сразу прошли в кабинет, где их ждали Аксененко, Путин и Волошин. Как скажет потом Степашин: «Я вошел и сразу все понял».
Ельцину был неприятен этот разговор, и он хотел скорее его завершить.
— Завизируйте указы о вашем освобождении и о назначении Владимира Владимировича Путина председателем правительства, — сказал Ельцин.
Степашин понимающе покачал головой. Терять уже было нечего. И сдерживать себя не имело смысла. Переворачивалась еще одна страница его биографии. И скорее всего, ничего больше не будет его связывать с этим человеком по фамилии Ельцин. Он судорожно сглотнул слюну и, четко выговаривая слова, ответил:
— Документ о своей отставке я визировать не буду. А Указ о назначении Путина давайте завизирую. — И тут же, не садясь на стул, поставил свою подпись.
Аксененко, сидевший наискось за столом, не мог скрыть ухмылки. Степашин принял вызов, и, указав пальцем на Аксененко, выдохнул:
— А этот еще доведет вас до тюрьмы!
Аксененко, как ужаленный, вскочил, но тихий и холодный голос Путина осадил его.
— Сядьте!
Он уже почти не слышал благодарственные слова президента за проделанную работу, адресованные ему. Были они сказаны, или ему это показалось, какая разница? Помнит точно совсем другое. Попрощался с присутствующими поклоном головы и вышел. Уже в машине вспомнил, как неделю назад Путин подбадривал его, советовал держаться, не уступать. Затем откинулся затылком на подголовник и закрыл глаза. Машина, завывая сиреной, освобождала себе дорогу. Он возвращался в Белый дом, где его ждало по большей части взволнованное, по меньшей части, хорошо проинформированное правительство.
Сцена прощания Степашина с правительством была воспроизведена на телеэкране. Посмотрев на самого себя уже вечером в программе «Время», он остался доволен, отметив, что держался в этот момент достойно.
Оказавшись в зале заседаний, он направился к председательскому месту, хотел, было, сесть в кресло, но затем передумал. И, стоя, произнес свой прощальный монолог. Сообщил о собственной отставке, поблагодарил всех за совместную работу. Попрощался и вышел в ближайшую дверь.
Почему он не сел в свое кресло? Видимо, вспомнил, что именно так прощался с правительством Евгений Примаков. Речь была недолгой, ее можно произнести стоя.
Что случилось? Россия пережила некий катаклизм, техногенную катастрофу, извержение вулкана, цунами, а может быть, революцию, войну? Ничего подобного! Однако за полтора года в России сменились четыре премьера: В. Черномырдин, С. Кириенко, Е. Примаков, С. Степашин. Исключая Кириенко, которого снес с престола дефолт, трое остальных покинули премьерский пост без каких-либо видимых оснований к тому, оснований объективных: нарастающая нестабильность, угрожающие провалы в экономике. Наоборот, страна прошла свой нижний пик, и экономика, пусть медленно, но стала выкарабкиваться из пропасти.
Как свидетельствуют ведущие экономисты страны, дефолт не был чрезвычайной необходимостью. Его объявление оказалось очередным шагом в стиле управленческой философии младореформаторов — второй сеанс шоковой терапии. История не имеет сослагательного наклонения. И сейчас разбирать варианты развития страны, исключающие дефолт, достаточно бесполезно. Да и ради чего? Потому как не экономические и, тем более, политические кризисные явления были причиной премьерской чехарды. В этом ряду исключение касается только отставки Кириенко. Все остальные потрясения продуцировались болезненной ревностью и мнительностью тогдашнего главы государства Ельцина.
К Черномырдину потому, что американцы увидели в нем будущего президента России. Нечто подобное случилось и со Степашиным после его визита в США
НЕ ИЗ ОБЩЕГО РЯДА
Его вынудили заниматься политикой. По своей натуре он — управленец и всегда был таковым. Для политики он слишком прямолинеен, эмоционален и неразговорчив, бормочет сквозь зубы. Его визави вынуждены с ним считаться, но больших симпатий к нему не питают.
Когда его упрекают, зачем он лезет в политику, зачем он ей занимается, они лукавят, так как прекрасно знают — он терпеть не может политику. Это политика занимается им, не успевая за его движением вперед, готовая в любой момент подставить ему ножку.
При всей прямолинейности он не так прост. А, если выражаться точнее, объемно хитер и даст фору многим, кто переполнен желанием его переиграть. О нем написано много, да и сам он не устает удивлять своими новыми книгами, каждая из которых всегда вызов прошлому, а точнее, оценкам, которые ему дают современники.
В чем-то его можно оспорить, но гораздо чаще он оказывался прав. Юрий Михайлович Лужков управляет Москвой с 12 июня 1992 в качестве мэра мегаполиса, и с 13 апреля 1990 года — в качестве председателя Мосгорисполкома. Кому-то не терпится уточнить: не управляет, а правит столицей. Ах, боже мой, не снискать числа людей, завидующих мэру, но не умеющих делать и жить так, как он.
