– Ты чего? – удивилась запыхавшаяся крестная, когда они вышли на улицу.
– Переволновалась, – ответила Нина. – Уезжать не хочу.
И это было правдой. Она не хотела уезжать. Ей вдруг стало хорошо здесь, у крестной. И она прекрасно представила себе, как проживет здесь всю жизнь. Тетя Ася с Валей найдут ей мужа, и она родит такую же маленькую девочку, которую будет выносить на руках во двор, считая ступеньки. И будет ходить на набережную гулять с коляской. Начнет рисовать вместе с Лялей или откроет детский развивающий центр – они так популярны в Москве, а здесь нет ни одного. А если родится мальчик, то он будет играть с мальчишками в футбол во дворе, прямо под окнами, а дядя Рафик научит его играть в нарды. Нина будет пить кофе с Валей, ходить делать маникюр к ее племяннице, имени которой она так и не узнала, ездить на базар с дядей Рафиком и на кладбище к маме с его племянником Валерой, который делает свадебные снимки, а на самом деле – будущий врач, работает у дяди Вахо в больнице. И дядя Вахо будет рядом, если что. Она будет досматривать за тетей Асей, а когда состарится она сама, то за ней будет досматривать Натэла. Или наоборот. А еще у нее будет свекровь, двоюродные братья и троюродные сестры мужа… Она будет рассказывать про них тете Асе, когда придет брать печку, чтобы испечь хачапури. И она никогда не останется в одиночестве, будет о нем только мечтать. Кто-то всегда будет рядом. А если что-то случится, то не нужно будет даже звонить – через пять минут соберутся родственники и соседи и все вместе устроят так, чтобы отвести беду. Потому что так принято. Потому что по-другому и быть не может.
Нина отдала Нане малышку Мию, аккуратно поцеловав ее в лобик. И наконец заплакала от души, разрыдалась, дав волю чувствам. Не могла остановиться.
– Что случилось? – В стене дома открылось окошко обувной мастерской, откуда выглянула обеспокоенная жена Отара, Ия.
– Я уезжаю, – ответила Нина.
– Отар, Нина уезжает! – крикнула Ия.
– Куда ты собралась? А туфли? – К окошку на инвалидном кресле подъехал Отар. – Ты мне их на память решила оставить? На, починил, носи на здоровье.
Отар кивнул жене, и та передала Нине в окошко туфли в целлофановом пакете. Нина достала одну и ахнула. Туфли были не просто новыми – они были другими. Отар поменял не только каблук и стельку, но и ткань. Можно сказать, сшил новые.
– Ты еще скажи, что твои итальянцы лучше сделают! – хмыкнул Отар.
Нина вместо благодарности опять заплакала.
– Что ты плачешь? Тебе не понравилось? – испугался Отар.
– Понравилось. Очень! Спасибо! – не могла остановиться Нина.
– Ия, дай ей травы, что ли, – сказала тетя Ася. – А то она не успокоится.
Ия шмыгнула в квартиру и вернулась с чашкой.
– Пей, – велела крестная.
– Что это? – спросила Нина.
– Какая тебе разница? Пей уже, опаздываем! – ответила тетя Ася.
Нина покорно выпила мутный отвар и пошла следом за крестной.
– Что это с тобой, дедуля? – обеспокоенно спросил дядя Рафик, увидев заплаканную Нину.
– Это у нее нервный срыв, – объяснила тетя Ася. – Девочка переволновалась.
– Дедуля! Сейчас я тебя быстро вылечу! Садись уже! – велел Рафик.
Нина уже по привычке закрыла глаза, чтобы не видеть, куда они едут. И вряд ли это был аэропорт. В этом она почти не сомневалась. Никто не сомневался. Они притормозили около магазинчика, где продавали вино.
– Привет! – Дядя Рафик зашел в крошечную комнату, уставленную бутылками. – Так, мне нужно вино хорошее, чачу домашнюю, и быстро. На самолет опаздываем!
Нине казалось, что дядя Рафик способен задержать даже регулярный рейс. И нисколько не удивилась бы, если бы главный пилот оказался его троюродным племянником по материнской линии. Тут же, в магазинчике, дядя Рафик открыл бутылку вина, налил Нине в пластиковый стакан и заставил выпить. Она поняла, что чувствовал Джей, в которого насильно вливали то кофе, то чачу. Но вино побежало по венам, стало тепло, даже жарко. Слезы сразу высохли. Откуда-то появилась закуска – хачапури, овощи, зелень. Нина улыбалась и надеялась, что самолет улетит без нее. Она хотела вернуться домой, к крестной, выпить кофе и позвонить Вале, а потом поехать к Натэле – узнать, как у нее дела.
– Дедуля, поехали. Совсем уже опаздываем, – сказал ей дядя Рафик.
В аэропорту на единственный рейс стояла очередь. Кто-то доплачивал за перевес, кто-то заматывал чемоданы в пленку.
– Мне тоже нужно замотать, – обеспокоенно сказала Нина.
– Не надо! – оборвал ее дядя Рафик. – Нормально долетишь. Если я сказал, то так и будет!
Дядя Рафик отодвинул столбики с ограничительными лентами и подвел Нину прямо к стойке.
– А как же очередь? – ахнула Нина.
– Слушай, они туристы, пусть стоят, а мы местные! Давай паспорт. Вот, регистрируй ее!
Нина только открыла рот от изумления. Никто не стал возмущаться, а девушка приветливо улыбнулась и быстро выдала ей посадочный талон.
– Ну, а ты боялась! – улыбнулся довольный дядя Рафик. – Все, иди! Ася, поехали домой, я еще успею футбол посмотреть.
И тут в зал ворвалась Натэла. Вслед за ней семенил Леванчик.
– Нина! Ты еще не улетела! Слава богу! Я хотела тебя проводить! – Натэла кинулась обниматься. – Ты мне даже свой телефон не оставила! Ты когда приедешь?
– Не знаю, – опешила Нина. – Как у тебя дела?
– Ой, я так счастлива! Так счастлива! Джей такой мужчина! Представляешь, он хочет поменять билет! Я тебя провожу сейчас и пойду менять! Он не хочет от меня улетать!
Натэла выглядела такой же сумасшедшей, как и ее отец. Только не тихой, а буйной. Она была все в том же «свадебном» вечернем платье, и на нее все оглядывались.
– Ты мне звони, – сказала Нина. – В любое время. И приезжай. Все будет хорошо.
– Спасибо тебе! Спасибо! – плакала Натэла.
– Все, хватит, поехали домой, – вмешался в эту сцену прощания дядя Рафик.
Но тут в зал влетела Карина, жена Вахтанга.
– Слава богу, успела! – кинулась она к Нине.
– Что еще? – Рафик закатил глаза.
– Вот, Вахтанг велел тебе передать. – Карина достала из сумки фотографию. Нина никогда ее не видела. На фото она, четырехлетняя, стояла с мамой на фоне цветущего кустарника. Тома улыбалась и была очень красивой и счастливой. – Это любимая фотография Вахо, – сказала Карина. – Но он сказал, что тебе она сейчас нужнее. Извини, что он сам не приехал, у него тяжелый мужчина. Чуть не утонул. Вахо еле спас.
– Ты здесь очень на Тому похожа, – сказала крестная, разглядывая фото.
– Да, Вахо сказал, чтобы ты возвращалась. Чтобы знала, что наш дом – твой дом, – сказала Карина. – Рафик, ты меня до больницы довезешь? А то у меня там очередь сидит.
– Если больше никто не приедет, то довезу! – ответил Рафик.
Нина еще раз поцеловала крестную, Натэлу, Карину, обняла дядю Рафика, наконец прошла паспортный контроль и села в крошечном зале ожидания. Ей вдруг очень захотелось курить.
– Простите, – подошла она к пограничнику, – а где здесь можно курить?
– Где хочешь! – ответил пограничник и даже удивился вопросу.
– А пить тоже можно? У меня с собой вино. Я его не упаковала в чемодан. Нельзя же провозить?
– Почему нельзя? – еще больше удивился пограничник. – Пей, кури, вон столики! Рафик сказал, чтобы я тебя прямо к рейсу позвал!
– А вы кто?
– Я с дочкой его племянника в одном дворе живу! А моя троюродная сестра у Натэлы в классе учится! Иди! Отдыхай! Сейчас все сделаем!
И тут же открылись жалюзи в кафе, официантка пошла варить кофе на крошечной плитке, проигнорировав кофейный аппарат. Тут же на столе Нины появились пепельница и уже открытая пачка сигарет.
– Я не хочу улетать, – призналась Нина пограничнику.
– Нет, надо, – ответил он серьезно. – Ты сейчас улетай, я дяде Рафику обещал, а потом уже прилетай. Хорошо? Не подводи меня. Я обещал тебя в самолет посадить! А дальше – делай, что хочешь!
– Хорошо, – кивнула Нина.
* * *
Она добралась до своей московской квартиры и, выйдя из такси, подняла голову. Никто не выглядывал из окон, никто не раздвигал занавесок. Никому не было до нее никакого дела. Она потащила чемодан по лестнице, считая ступеньки, и только на третьем этаже вспомнила, что в доме есть лифт, стоит только нажать кнопку. И есть свет – ступеньки считать незачем. Она долго стояла перед собственной дверью, не помня, какой сначала открывать замок – верхний или нижний. И никто не вышел на лестничную клетку, чтобы узнать, кто приехал. Нина пошла в ванную и включила воду – вода, конечно, была. И холодная, и горячая. В квартире стояла тишина. Нина уснула, но спала плохо, вздрагивая не от шорохов, а от тишины. Слишком тихо.
А потом все пошло так, как прежде. Она ходила на работу, читала или слушала музыку в метро, отгородившись от всех. Бежала, как все, по переходам, не различая лиц в толпе. Через месяц Нина и думать забыла о той поездке. Даже не вспоминала. Правда, позвонила поздравить тетю Асю с днем рождения. Та сказала, что все в порядке, но в подробности не вдавалась, а Нина и не спрашивала. Наступал Новый год – суетный, бессмысленный и самый обычный. Нина не ждала чуда и хотела только выспаться в новогодние праздники. Она собиралась сходить в ресторан с коллегами, и, собственно, все. Правда, у нее мелькнула мысль, что хорошо бы уехать к тете Асе, но она решила, что уже не может, как раньше, принимать спонтанные решения, лететь, возвращаться. Сил не было никаких.
