Четверо моряков засмеялись дружно — в унисон. Один из них, почти старик, с узкой, битой проседью бородой и головой, обмотанной красным платком, взмахнул в сторону Тима кружкой:
— От лица всех китобоев "Клио" пью за твое здоровье степняк! Надеюсь, твои слова окажутся пророческими, и все мы когда-нибудь переберемся в капитанские каюты!
— Вот видишь — это просто китобои. Почти не люди. Если тебе нужен капитан "Антросы", иди вон туда. В ту дверь. Только не беспокой его по пустякам.
Тим благодарно кивнул, направился в указанную сторону. Оставлять монету не стал — обиделся за то, что его выставили дураком. Ну откуда ему знать как выглядят капитаны? Да и не обидится хозяин таверны — наверняка его обязанность провожать к капитану посетителей.
Приоткрыв дверь, Тим понял, что капитана с матросом знающий человек не перепутает. Капитан "Антросы" в одиночестве сидел за столом в маленькой комнатке. Он не ел, и не пил — стол был завален бумагами, одну из них он как раз разглядывал, делая при этом пометки свинцовым карандашом на другом листке. Белая шелковая рубашка, поверх нее строгая бархатная безрукавка, на краю стола лежит длиннополая шляпа с щегольским цветным пером, за спиной, на стене, висит короткая шпага в ножнах.
— Здравствуйте. Мне нужно с вами поговорить.
Капитан, на миг подняв глаза, вернулся к бумаге, сдержанно буркнул:
— Матросов не берем — команда полная.
— Мне нужно попасть на берег Империи. Я заплачу за это.
Капитан устало потянулся, откинулся на спинку стула, уставился на Тима уже вполне заинтересованно:
— Сколько вас?
— Я один. Если не считать лошадь.
— Лошадь не возьму — трюм забит хлопком и вином, мне там эта тварь не нужна.
— Лошадь и мне не нужна.
— Отсюда мы идем к Гауде, от нее к Ирии, от нее уже по Чессе поднимемся до Яноса — выше уже не поднимемся — "Антроса" морское судно. Это все города Империи — в каком тебя высаживать?
Вопрос застал Тима врасплох — он растерялся, понятия не имея, что выбрать. Почувствовав затруднение юноши, капитан добавил:
— Если тебе без разницы, то выбирай Ирию — там самые хорошие портовые чиновники. Тебе для въезда и поездок по стране потребуется бумага, за нее придется платить. В Гауде за нее семь шкур снимут — там порядка никогда не будет, а Янос это внутренний город, там пограничного контроля нет, и никто не будет знать, что с тобой делать. В принципе ты можешь в любом месте сойти на берег Чессы, это твое дело, но если потом попадешься страже, могут намять бока и отнять деньги. Они, конечно, могут это проделать и при наличии бумаги, но с бумагой все же ведут себя не так нагло.
— Хорошо капитан, я воспользуюсь вашим советом и сойду на берег в Ирии.
При последних словах Тима капитан удивленно повел бровью:
— По одежде ты степняк, лицом ты больше на эллянина похож, да и черноволос как они, а говоришь при этом будто прослушал курс словесности в университете.
— Я действительно, как вы говорите "степняк". И у меня другое образование, но тоже достойное, — сдержано пояснил Тим.
— Хорошо. Я возил людей твоего народа — все они были достойными пассажирами. В последний раз, когда ехало сразу пятеро, они очень помогли при нападении пирата. Никаких чувств кроме уважения к вам я с тех пор не питаю. И помня об этом, возьму самую скромную плату — семь серебряных китонов. Можно заплатить и эллянскими деньгами, или любыми другими — лишь бы серебро. За эти деньги ты получишь свой гамак и будешь питаться из общего котла. Работать тебе не придется, только если попадем в бурю могут поставить на помпы, но это вопрос выживаемости корабля, а значит и всех нас. Если тебе нужны условия получше, то на "Антросе" ты их не получишь — у нас простое торговое судно, отдельных кают и повара для офицеров нет.
— Меня все устраивает, — кивнул Тимур.
— Мы выходим послезавтра, на рассвете, с отливом.
Тимур, нахмурившись, уточнил:
— Мне идти на корабль?
— Нет, корабль сейчас на погрузке, вся команда сошла на берег. Тебе придется ждать до завтрашнего вечера, лишь тогда подходи. Тебе есть где остановиться в городе? Вижу что нет… Не советую тебе останавливаться в "Трех якорях". Завтра на рассвете отходит "Клио", и вечером тут будет полный зал китобоев. Перед плаваньем капитан им подбросит медяков, и они будут спешно пропивать их все. Последний раз, когда здесь веселились китобои с "Грача", тут перебили об головы половину кружек. Вас, степняков, здесь не очень-то любят — советую остановиться подальше от порта.
— Спасибо, я воспользуюсь вашим советом.
Тим, выйдя из таверны, остановился под чахлым деревом, под которым оставил лошадь. Лошадь… С лошадью надо что-то решать. Бросить ее просто в порту не позволяла хозяйственная душа степняка. Кто же в здравом уме бросать животное станет? Где же ее здесь можно продать… Вернуться назад, и спросить у толстяка за стойкой? Да ну его — может опять насмехаться станет. Да и обманет еще… обидевшись на то, что монету не получил.
Отвязав лошадь, Тим вновь развернулся к кораблю — уж там-то есть источник информации. "Знакомый" грузчик увидел его издалека:
— О! Степняк! Да ты никак "Три якоря" найти не сумел, раз назад пришел?!
— Да нет, нашел — спасибо за совет. Мне нужно продать эту лошадь — ее не берут на корабль. Ты, случайно, не знаешь, где это можно сделать?
— Топай вон по той улице, что от мола начинается. Иди вверх, покуда не увидишь длинную коновязь. Там, в трактире, хозяин обычно за стойкой, он лошадь купит точно. У него на заднем дворе коптильня — для моряков конину солит-коптит. Ты уж прости — но лошадь твоя ни на что другое не годна. Не породистый скакун явно.
Тим не стал спорить — бросив грузчику еще одну медную монету, отправился по указанному адресу.
У трактирщика оказались самые бегающие и жуликоватые глаза в мире — поймай такого накхи, повесили бы без судебного фарса. Сразу ясно — честность здесь не ночевала. Лошадь он осмотрел с таким брезгливым видом, будто это не кобыла-трехлетка, а старый гнилой труп. Да, дед выделил Тиму не лучшее животное, но и брезговать здесь нечем — она вполне здорова, и годится не только на колбасу.
— Десять медяков, — неуверенно, явно стесняясь столь смехотворной цифры, тихо предложил трактирщик.
— Сколько?!!! — не поверил Тим. — Да у нее навоз дороже стоит!
Увидев, что степняк готовится влезть в седло, трактирщик поспешно добавил:
— Ну извини, ошибся! Сто десять медью! Эй! Ты куда?! Да стой ты! Слушай, ну давай триста медью, и по рукам?
— Восемь серебряных китонов. ВОСЕМЬ! Можно и другими деньгами — лишь бы серебро. За эти деньги ты в придачу получишь седло и уздечку. Все. Торга больше не будет. Это и так более чем щедрое предложение с моей стороны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
