На Франческе была короткая юбка. Проходившие мимо врачи пялились на ее ноги.
На днях отец заявил ей: «Ты не пойдешь больше в школу, будешь помогать матери по дому». Он думал, что обязательного среднего образования не существует. Плевать он хотел на законы — и сам их устанавливал. Сказал — и она перестала ходить в школу.
Если он сдохнет… Если он сдохнет, мир распахнется, как веер, раскроет все свои неисчерпаемые возможности.
Его тело там, за стеной, кромсают скальпелем и ножницами. Ему вентилируют легкие, впрыскивают препараты…
Франческа представляла отца, как это показывают в сериалах на первом канале. Он распростерт на столе, яркий свет льется со всех сторон. Но в сериалах спасают, а ее отец должен умереть.
Она с надеждой думала о том, что сможет позволить себе, если умрет ее отец: конкурсы, Рим, киностудии, Пятый канал…
Да, Пятый канал… Анна увидит ее по телевизору и поймет, что они не могут жить друг без друга. Поймет и бросит своего парня. «Только я и ты», — скажет она Франческе.
Бум — и все… и нет его, отца. Ты просыпаешься на рассвете и знаешь, что его больше нет. НЕТ!
Не в силах усидеть на месте, Франческа принялась расхаживать по коридору.
Умри, умри, умри…
Ее ожидания не оправдались. Операция закончилась более-менее благополучно, Энрико перевели в палату.
Роза с Франческой остались ночевать в больнице. Цветок все это время простоял на коврике. Его стебель, и так потрепанный ветром, высох, прекрасный вогнутый бутон опал до самого пола, пестик почернел.
Через три дня уборщица сунула его в черный пакет и выбросила с остальным мусором. Квартира все эти дни была пустой.
28
Ни Соррентино, ни Морганти не праздновали в этом году ни Рождество, ни Новый год.
Две тысячи первый перетек в две тысячи второй без пенящегося шампанского. В новогоднюю ночь, когда весь квартал шумно гулял, ставни двух квартир дома номер семь по улице Сталинграда оставались закрытыми.
По старой итальянской традиции в ту ночь кто-то выбросил из окна сломанную стиральную машину — к счастью, никто не пострадал. Но один ребенок все же остался без руки — когда запускал петарду китайского производства. Еще десять человек оказались в травмопункте.
Алессио в Новый год убежал на танцы и даже не удосужился поздравить родных. Зато отважился позвонить Артуро, но Сандра со злостью бросила трубку на рычаг. Новый год они с Анной встретили, сидя перед телевизором, в компании Фабрицио Фрицци, представлявшего Первый канал.
В квартире Франчески улеглись задолго до двенадцати. Энрико в семь проглотил ложку бульона и стал готовиться ко сну. То есть его подготовкой ко сну теперь занимались жена и дочь, так как он был ограничен в движениях.
Франческа закрылась в комнате и долго что-то рисовала в дневнике. Это были наряды, в которых она могла бы блистать в телевизионном шоу, в прайм-тайм. Она рассеянно слушала, как Роза разговаривает с котом в гостиной, как соседские дети взрывают петарды во дворе и играют в войнушку.
— Я Бен Ладен, — кричал кто-то из них, — сейчас я вас всех поубиваю!
Обе девушки, и Анна, и Франческа, мечтали выскользнуть из дому, встретиться в темноте, освещаемой только вспышками фейерверков, и прижаться друг к другу, как раньше. Но ни одна, ни другая не вышли из квартиры, все это были лишь мечты.
У одной отец был в бегах, у другой — прикован к инвалидному креслу. И столько времени уже прошло… Их дружба была подобна неразорвавшейся петарде, которую находят на улице, и она выбивает глаз тому, кто рискнет подобрать ее с тротуара.
В один из февральских дней Анна сидела за кухонным столом и выписывала в тетрадь латинские слова. Ей было скучно. Что толку от слов, что они могут изменить? Слова не помогают разобраться в том, что происходит вокруг…
Раздражение нарастало. В этом Пьомбино зимой ни хрена не происходит. Улицы пусты, все сидят дома и играют на компьютере.
Ей казалось, что лето уже не наступит никогда. Франческа… В памяти всплыла голая грудь подруги.
Как же все повернуть назад?
Анна вскочила, открыла холодильник и стала изучать его содержимое. Вытащила упаковку фарша, накрошила хлеб, размочив его предварительно в воде, смешала все вместе, завернула получившуюся тюрю в кусок фольги и бросила сверток в карман куртки. Надо пойти посмотреть, что там творится, — может, хоть что-то осталось по-прежнему?
На улице ей пришли на ум стихи Винченцо Кардарелли:
Февраль шаловливый,Изменчивый, колкий,Таящий обидыНа весну, которая вот-вот родится…
Эти стихи они с Франческой читали у доски в третьем или четвертом классе.
Анна скучала по Франческе, и с этим ничего нельзя было поделать. Ей очень хотелось быть с ней одним целым. Их глупая размолвка стала совсем уж невмоготу.
Девушка плелась по пустынному тротуару, удивляясь тому, что даже мопеды зимой припаркованы как полагается. Ску-ко-та…
На пляже было пустынно, на песке валялись пустые банки, использованные прокладки, стеклянные и пластмассовые бутылки. Обвязанные веревками зонтики гнили у бара с заколоченными окнами.
Дул холодный ветер. Анна в наглухо застегнутой куртке брела вдоль воды, стараясь не замочить обувь. Ей стало легче, когда она подумала, что через три месяца все изменится. Босоногие дети, бегающие по пляжу, Лиза и другие любители поиграть в карты, Нино и Масси, пинающие мяч… Разве может быть иначе? Скоро снова начнется купальный сезон, в баре будут продавать мороженое и фруктовый сок. В начале июня нужно будет пойти на рынок и купить новый крутой купальник, из тех, что становятся совершенно прозрачными, когда намокают.
А вдруг как прежде уже никогда не будет?
Анна сняла обувь, стянула гольфы, закатала джинсы до колен и вошла в ледяную воду. Превозмогая холод, она немного прошла вперед и забрела в тростник.
Все в запустении, какие-то ржавые кучи. Вон та красная лодка, на которой Анна в первый раз занялась любовью. А вот — голубая, где они сидели с Франческой. Анна подошла, поводила по днищу руками. Затем вложила два пальца в рот и переливисто свистнула. Она и не надеялась, что они придут. Если что-то сходит с рельсов, то это навсегда. Ее отца не было дома с ноября… Время от времени он звонил, но мать бросала трубку, едва заслышав его голос. «Безмозглый засранец… — говорила мать, — этот ваш отец».
Мой отец.
Они все-таки появились. Вылезли из-под лодок, из пустых бензиновых бочек. Их было много, она подсчитала — ровно двадцать одна душа.
Анна развернула фольгу. Коты были живы. Странно… Уже пять месяцев им не носят еду. Но они как-то выжили.
Почему Франчески нет со мной? Почему я одна кормлю эти вонючих котов, дерущихся между собой ради лишнего кусочка? Почему все уверены, что каждый новый день несет нам что-то лучшее, но на самом деле с каждым днем мы только теряем, теряем безвозвратно…
Эльбы сегодня не видно. В воздухе столько воды, что невозможно разглядеть даже знакомого силуэта горы Капанне…
Анна обернулась и заметила фигурку, сидящую на волнорезе, метрах в ста от нее. В лучах заходящего солнца невозможно было разглядеть, кто это.
Она представила, что это Франческа — или призрак Франчески, присевший на корточки.
Какая же она зараза, Франческа! Узнав, что стряслось с Энрико, Анна сразу же позвонила подруге, но эта сучка не ответила. И дверь тоже не открыла.
Почему она так себя ведет? Вот ведь ревнивая дура, лесбиянка сраная.
Мысль о том, что фигурка на волнорезе это и есть Франческа, заставляла чаще биться сердце Анны.
Хорошо, пусть она. Но что ей сказать? Слова здесь не помогут.
29
Они встретились субботним утром в продуктовом магазине в конце улицы Сталинграда.
Это был крохотный магазинчик, состоящий из одного помещения, где ящики с овощами стоят прямо на полу, а полки, набитые упаковками с печеньем и соками, того гляди рухнут.
В тот момент, когда Сандра заказывала продавщице пирожные и багет, зазвенел колокольчик входной двери. Обернувшись, она увидела Розу и на миг замерла от удивления. Всего за несколько месяцев Роза превратилась в старуху. Одевалась она всегда плохо, это да, но раньше ее лицо сохраняло свежесть, а черные волосы были аккуратно причесаны… Теперь же ее виски покрылись сединой, а вокруг глаз пролегли глубокие морщины. Щеки, свисающие ниже подбородка, имели желтоватый оттенок.
Роза волочила за собой пеструю продуктовую тележку с алюминиевой ручкой — ходить с такой за покупками отважились бы не в каждой деревне.
Узнав соседку, Роза опустила глаза.
Сандра поздоровалась. Роза кивнула и принялась копаться в ящике с сельдереем. Было видно, что она не рада встрече. Поняв это, Сандра попросила еще две булочки, бросила покупки в сумку и в спешке расплатилась.
