III
Естественно, мы хотели поблагодарить Немо и высказать ему свое восхищение, но он как сквозь землю провалился. В египетском балахоне и тюрбане ничего не стоит затеряться среди полусотни работников.
Рабочий день кончился, а Немо так и не появился. Излишне говорить, что спаситель Рамсеса был мне нужен не только для того, чтобы обрушить на него родительскую благодарность. Я собиралась кое о чем расспросить молодого человека.
Рамсес, естественно, получил внушение о недопустимости своего поведения. Виноват в случившемся был не он один, поскольку лошадь понесла от неожиданного выстрела, но разве ему позволяли забираться в седло?
Защищаться Рамсес не стал, только молча выслушал упреки. Лицо его при этом было еще более непроницаемым, чем обычно. Закончив лекцию, я изгнала сына в его комнату - не такое уж суровое наказание, поскольку он и так проводил там самую жаркую часть дня, трудясь над грамматикой.
На Востоке дневной отдых - традиция, освященная временем, но мы с Эмерсоном ее не соблюдаем. В археологической экспедиции всегда есть чем заняться помимо самих раскопок. Руины у основания пирамиды представляли собой такое сложное напластование, что разбирать зарисовки и схемы этого хаоса было не менее тяжело, чем ворошить сам хаос.
Предоставив Эмерсону хмуриться и ворчать, я начала осуществлять план, который продумывала с утра.
Энид я нашла растянувшейся на койке, но бодрствующей. Уставившись невидящим взглядом в потолок, она не обратила внимания на мое появление, хотя я предварила его покашливанием - постучаться в силу отсутствия двери было некуда.
Причина апатии девушки была мне понятна. Хорошо бы утешить ее обещанием приступить к действиям, но я решила не рисковать, дабы она меня не отговорила. Без уверток было не обойтись, и, как ни претят мне любые проявления неискренности, иногда ради целесообразности приходится жертвовать самыми священными принципами.
- Я принесла вам кое-что почитать! - воскликнула я с наигранным оживлением. - Нельзя же убивать время на "Древности" Мейера! - Этот ученый труд Энид отбросила незадолго до моего появления.
Ее бледные щеки тронул легкий румянец. Взяв у меня книги, Энид с любопытством просмотрела обложки и невольно рассмеялась.
- Не могла представить, что у вас такой нетребовательный литературный вкус, Амелия!
- Моя здесь только книга Хаггарда, - объяснила я, присаживаясь на ящик. - Остальное - добро Рамсеса, детективы, как это теперь называется.
- Очень популярный жанр. Вас он не интересует?
- Нисколько. По-моему, он требует от читателя чрезмерной доверчивости.
Наша литературная дискуссия, к моему удовольствию, несколько оживила девушку, и она сказала, сверкая глазами:
- Разве романы Хаггарда более достоверны? Кажется, он пишет о каких-то затерянных алмазных копях царя Соломона, тысячелетних красавицах и других небылицах...
- Вот вы себя и выдали, Энид! Если вы знакомы с сюжетами, значит, читали эти книжки.
Ее улыбка погасла.
- Я знаю, то есть знала человека, который их любил...
Кузен Рональд? То, что я о нем слышала, не вписывалось в образ книгочея. Меня подмывало спросить, почему это Энид вдруг погрустнела, но лучше не терять попусту драгоценное время.
- Сочинения господина Хаггарда - сущий вымысел, - объяснила я, - и на большее не претендуют. Даже самый рациональный ум - а мой ум именно таков иногда нуждается в отдыхе. Если все время напряженно размышлять, то недолго и спятить. Так называемые детективы - совсем другое дело: их герои якобы демонстрируют силу ума, но это форменная иллюзия. В тех немногих, что я прочла, сыщики раскрывают преступления не благодаря своей исключительной догадливости, а по чистой случайности: делают умозаключения наобум, а потом автор подгоняет под их теории сюжет.
Энид явно меня не слушала. Но книги были всего лишь предлогом для визита, поэтому я с радостью сменила тему на еще более легковесную, чем литература. В действительности же разговор этот играл ключевую роль в моем замысле.
Сперва я похвалила серо-зеленое платье Энид и осведомилась, откуда у нее такое. Эмерсон любил повторять, что разговор о модах способен отвлечь любую женщину от самых серьезных размышлений, включая близкую кончину в нечеловеческих муках. Это, конечно, преувеличение, но доля истины здесь есть, и реакция Энид стала тому лишним подтверждением. Мы долго обсуждали модные салоны, ткани и безумные расходы на портных, а потом я нанесла удар, надеясь застигнуть собеседницу врасплох:
- Ваш наряд в день появления у нас был совершенно удивительным!
- Это последняя мода, - с готовностью ответила Энид. - Называется "платье для велосипедной езды", слышали? Наверняка слышали, ведь на вас был костюм такого же покроя, только другого цвета.
- Действительно! Я пытаюсь оставаться в курсе новейших стилей, хотя здесь приходится заботиться скорее о практичности, чем о красоте. Это меня и поразило: молодая и современная дама включила в свой походный гардероб столь неожиданную вещь!
- Я не такая пустышка, как вы предположили по моему поведению. Я решила, что для изучения развалин и спуска в могилы лучше всего подойдут сапожки и короткие юбки. Так и вышло, хотя не в том смысле, как я рассчитывала. В то утро, очнувшись от сна или от обморока, я первым делом подумала: скорее бежать! Я знала, какая обо мне идет молва, и догадывалась, какой вывод сделают полицейские, если найдут меня рядом с трупом моего предполагаемого любовника. Хуже того, накануне вечером мы с Каленищеффым поссорились, о чем могли бы рассказать многие служащие отеля!
Энид по собственной воле выкладывала подробности своего бегства, не принуждая меня задавать наводящие вопросы. Я собиралась заняться этой темой особо, но сейчас боялась, что лишусь ее доверия, если продемонстрирую равнодушие. Однако рассказ девушки меня и вправду заинтересовал.
- Мне самой трудно поверить, что я проявила столько хладнокровия и прыти, - продолжала Энид ровным тоном, словно просто думала вслух, желая избавиться от пережитого ужаса. - Говорят, такое иногда случается при шоке. Я оделась, выбрав костюм, в котором мне будет удобнее переносить всяческие лишения. Помимо прочего, я никогда его прежде не надевала, поэтому в нем меня было труднее узнать. Потом вышла на балкон и спустилась вниз по толстой лозе, - к счастью, все стены гостиницы увиты виноградом. Перед гостиницей уже толпились туристы, хотя еще только светало. Я окликнула коляску и покатила в "Мена-Хаус". По пути я вдруг стала дрожать, вся моя смелость куда-то подевалась, в голове было пусто... Я знала, что не смогу долго скрываться: одинокая женщина вызывает недоумение - это в лучшем случае...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
