Разочарование было ужасным. «Тайме» писала, что «вице-адмирал Килиакс преуспел там, где потерпел «неудачу Сидония, герцог из Медины»… В наших водах ничего более убийственного для гордости морской державы не случалось со времен семнадцатого столетия». Создавалось впечатление, будто германские корабли дошли до цели без единой царапины, поскольку известные ОРЦ донесения специальной разведки о том, что два линейных крейсера подорвались на минах, не могли быть преданы огласке именно по этой причине. Но что бы там ни говорили, а ремонт «Шарнхорста» вывел этот корабль из строя на несколько месяцев. Не меньше времени потребовалось и для постановки в док «Гнейзенау», чтобы устранить на нем не столь крупные повреждения и оснастить корабль более мощным вооружением. «Гнейзенау» не принял дальнейшего участия в войне.
Деннинга угрызения совести не мучили: он правильно предсказал выход из баз и маршрут следования немецких кораблей. Ущерб, который они понесли, был от мин, установленных на указанных им позициях. Узнав о приближении эскадры Килиакса к Дувру, Деннинг сразу же предложил поставить с самолетов еще некоторое количество мин. Создается, однако, впечатление, что немецкие корабли подорвались не на этих тринадцати минах, а на тех, которые были поставлены раньше. В общем, на ОРЦ нельзя было свалить вину за неудачи военного руководства Англии независимо от причин этих неудач.
Немцы и в самом деле одержали внушительную тактическую победу, но у нее была и серьезная оборотная стратегическая сторона. Среди прочего она выражалась в значительном уменьшении мощи тех сил, которые они надеялись сосредоточить для обороны Норвегии и для атак на конвои, доставлявшие все возраставшее по своей значимости количество различных поставок в Мурманск и Архангельск в порядке помощи русским.
С августа 1941 по май 1945 г. из Исландии и Англии было отправлено на север России 42 каравана в составе 813 судов. Из-за погодных условий и по другим причинам 33 судна вернулись, не завершив рейса. 60 из остальных 780 судов противник потопил, 720 —благополучно достигли цели. На обратном пути 36 караванов потеряли 27 судов. Теперь, наверное, никто, кроме людей, плававших на судах, входивших в состав этих семидесяти восьми и многих других караванов на различных театрах военных действий, о них и не помнит. А вот один, может быть один из всех, — «PQ-17» — остается в памяти до сих пор.
Как известно, англичанам свойственно смаковать свои поражения, причем усерднее, чем значительно более многочисленные победы. Но «PQ-17» отнюдь не самая потрясающая наша катастрофа в морской войне. И все же этому английскому конвою действительно суждено было стать единственным, которого бросил эскорт перед лицом предсказываемых и сокрушительных ударов противника. Как могло произойти, что тридцать четыре английских и союзных транспортных судна и три спасательных судна оказались оставлены беззащитными на растерзание подводных лодок Деница и бомбардировщиков Геринга вопреки вековым традициям, существовавшим у королевских военно-морских сил? Традициям жертвовать своими кораблями и моряками ради того, чтобы вверенные им суда могли благополучно и своевременно завершить рейс. Причина кроется в том, что конвою был отдан приказ «рассыпаться». Это неизбежно означало, что его испытанный и надежный эскорт дальше не мог ничего поделать для защиты вверенных ему судов. Такое решение принял профессиональный руководитель военно-морских сил, первый морской лорд адмирал Дадли Паунд лично. И принял он его при исключительно трудных обстоятельствах, когда другие варианты действий казались — во всяком случае, некоторым — могущими привести к еще более катастрофическим последствиям. Это решение состоялось вопреки рекомендации двух наиболее опытных и знающих офицеров ОРЦ. Пользуясь преимуществом ретроспективного взгляда, теперь решение Паунда следует признать полностью ошибочным и губительным. Вся эта история во многом напоминает греческую трагедию, что, видимо, и создает ей такую зловещую привлекательность.
Решение осуществлять поставки России северным путем являлось политическим, продиктованным желанием Сталина не допустить расширения влияния Англии в Северной Персии в результате, как он опасался, использования с самого начала этого более длительного, а на самом деле, возможно, более простого и эффективного пути. Маршрут на Мурманск и Архангельск, в Северную Россию, с военно-морской точки зрения был совершенно неприемлемым. Там такие ужасающие климатические условия, каких не приходилось выдерживать ни одному конвою, когда бы и где бы они ни проводились. Жестокие штормы, льды, туманы и полгода почти полной темноты. Шансы остаться в живых у членов экипажей с потопленных судов — минимальные. Летом непрерывная зимняя ночь сменяется круглосуточным днем, что, с одной стороны, чуть лучше, но с другой — никакой передышки от атак противника. Путь каравана во время войны занимал от десяти до четырнадцати дней. На большей его части суда становились легко досягаемыми для немецкой авиации я подводных лодок, базировавшихся в Северной Норвегии. В те дни самолеты с наземных баз в Исландии или Англии могли оказывать караванам лишь кратковременную поддержку только в начале пути, когда они меньше всего в ней нуждались. Как только немцы узнали о регулярной перевозке северным путем большого количества грузов в Россию, они стали активными мерами, используя авиацию и подводные лодки, чинить препятствия этому. Караваны были обречены на очень тяжелые потери. Если же были бы брошены на это дело еще и немецкие тяжелые надводные корабли, то потери караванов почти определенно стали бы совершенно неприемлемыми.
«Шарнхорст» и «Гнейзенау» выбыли из строя, но в распоряжении Редера, кроме «Тирпица», имелись два «карманных» линкора «Шеер» и «Лютцов», два тяжелых крейсера «Хиппер» и «Принц Ойген», а также около дюжины тяжелых эскадренных миноносцев. Они могли составить мощную эскадру.
У Адмиралтейства и командующего флотом метрополии адмирала Товея существовало немало причин для беспокойства. Им приходилось и охранять конвои в Арктике, и следить за возможностью прорыва одного или нескольких германских кораблей в Атлантику, где они могли бы причинить неисчислимые потери океанским конвоям. Кроме того, флот метрополии все время должен был выделять корабли для специальных операций на других театрах военных действий. «Принс ов Уэлс» и «Рипалс» по настоянию премьер-министра отправились на Дальний Восток; некоторые достаточно мощные корабли периодически требовались для проведения операций в Средиземном море и других районах. Поэтому какого-либо надежного численного превосходства над немцами не было.
Чтобы провести караван в Северную Россию, королевским ВМС теперь приходилось снаряжать три отдельных отряда сил. Первый — мощное непосредственное охранение — состоял из эсминцев и небольших кораблей; его назначением было отражать атаки подводных лодок, а также самолетов, пока не вступили в строй авианосцы с небольшими самолетами на борту. Эти корабли позже сопровождали караваны до конечного пункта. Второй отряд — силы прикрытия — в составе от двух до четырех крейсеров должен был отражать атаки крупных немецких эскадренных миноносцев и крейсеров. (Вначале английские крейсеры ходили до берегов России, но из-за ограниченных условий ремонта в Мурманске и некоторых сложностей сотрудничества было принято решение не рисковать этими ценными и дефицитными для Англии кораблями, посылая их в такую даль. Поэтому, как только караван проходил остров Медвежий, силы прикрытия получали указание повернуть обратно.) Наконец, третий отряд — силы дальнего прикрытия — состоял как минимум из двух линкоров и авианосца. В задачу этих сил входило обеспечить безопасность конвоя при угрозе, которая создавалась «Тирпицем» и немецкими карманными линкорами. Силам дальнего прикрытия приходилось выбирать районы следования с таким расчетом, чтобы успеть перехватить немцев, если бы они вышли в море. В то же время этот отряд не должен был подходить к норвежскому побережью слишком близко, с тем, чтобы не подвергнуться возможной мощной атаке вражеских самолетов, базировавшихся на наземных аэродромах.
