в то время как во дворце разразилась буря. После того как Ласселс сообщил королеве, что газета
People намеревается напечатать статью о Маргарет и Таунсенде в следующее воскресенье, она разрешила ему переговорить с премьер-министром Черчиллем. Пока дело не получило огласки, она считала, что его можно решить «своими силами», но теперь оно вышло за стены дворца. И хотя Елизавета оставалась любящей сестрой, теперь она была королевой, обременной конституционными обязанностями. В силу этого ей было необходимо получить официальный совет от премьер-министра и глав Содружества.
Ласселс уже горел желанием выдворить Таунсенда из страны, поэтому его несколько ошарашила первоначальная реакция Черчилля. 13 июня он поехал домой к премьер-министру в Чартвелл. Там в присутствии Черчилля, его жены Клементины и личного секретаря Джока Колвилла он изложил всю подоплеку этого неприятного дела. Романтик Черчилль полагал, что политикам не следует вмешиваться в сердечные дела. «Какая чудесная пара! – воскликнул он. – Очаровательная леди королевских кровей выходит замуж за галантного молодого пилота, вернувшегося живым с войны, полной опасностей и ужасов»59.
Потрясенная жена парировала: «Уинстон, если ты снова начнешь процедуру отречения, я от тебя уйду! Я найду квартиру и уеду в Брайтон»60.
Конечно, это было преувеличением. Маргарет была сестрой королевы и только третьей в ряду престолонаследников. Таунсенд, национальный герой и доверенное лицо при дворе, никак не походил на иностранца и возможного нацистского шпиона. Более того, отношение к разводу менялось. В разводе состояли не только старшие члены Кабинета – министр иностранных дел Энтони Иден, министр труда Уолтер Монктон и президент Торговой палаты Питер Торникрофт, но и собственный сын Черчилля, Рэндольф.
В пояснительной записке Ласселс писал, что Черчилля гораздо больше беспокоила реакция Содружества, чем практически несомненное неодобрение церкви. Черчилль предложил прощупать возможную реакцию старших членов Кабинета министров, но королева колебалась: она по-прежнему считала это семейным делом, даже несмотря на то, что People не отказывалась от намерения напечатать статью. Она все еще не соглашалась с мнением Ласселса, которое теперь поддерживал и Черчилль, что Таунсенда нужно отослать за границу как можно скорее, чтобы избежать скандала. Тогда личный секретарь королевы и ее пресс-секретарь в частном порядке попросили премьер-министра поговорить с королевой напрямую. Он согласился.
Тем временем тайный роман между красивой и незамужней принцессой и привлекательным военным героем, который имел более пятисот боевых вылетов и полную грудь орденов, взволновал Британию. Спустя 12 дней после коронации газета People в освященной веками традиции Флит-стрит взялась за историю со своей стороны, опровергнув все заявления в иностранной прессе как оскорбительные и совершенно не соответствующие действительности. «В этой истории, конечно, нет ни слова правды, – возмущалась пресса. – Совершенно немыслимо, чтобы принцесса королевской крови, третья в ряду престолонаследия, хотя бы на минуту могла рассматривать брак с человеком, который прошел через бракоразводный процесс». В газетах утверждалось, что если допустить правдивость истории, то последствия были бы взрывоопасны, так как «брак между принцессой Маргарет и [Таунсендом] бросил бы вызов королевской и христианской традициям»61.
На встрече с королевой Черчилль настаивал на том, что ей следует согласиться на немедленный отъезд Таунсенда за границу, поскольку история уже выплеснулась на страницы газет. Скандал мог снизить тот энтузиазм в отношении монархии, который вызвал небывалый успех коронации. Он сообщил, что Кабинет и премьер-министры Содружества единогласно возражали против этого брака. Наиболее разумное решение он видел в том, чтобы Маргарет и Таунсенд не виделись как минимум год. Королева неохотно последовала его совету, и Ласселсу поручили сказать полковнику, что ему надлежит немедленно уехать за границу. Таунсенду предложили на выбор три места службы: Сингапур, Йоханненсбург или Брюссель.
Сначала Таунсенд решил, что Ласселс шутит, но очень скоро до него дошло, что его отправляют в ссылку за преступление, состоявшее в том, что он влюбился в сестру королевы. Он расценил это как средневековое наказание, особенно если учесть, что Ласселсу было прекрасно известно о двух сыновьях Таунсенда, находившихся на его попечении. Под напором Ласселса, торопившего его с выбором, он остановился на Брюсселе, наименее удаленном от школы-интерната в Кенте, где учились его сыновья. Разлука с ними была бы слишком мучительной.
Королева попыталась смягчить удар, отложив дату отъезда Таунсенда на срок после 17 июля, когда королева-мать и Маргарет возвращались из поездки по Родезии. Ранее предполагалось, что в этой поездке их будет сопровождать Таунсенд.
В ночь накануне отъезда Маргарет за океан влюбленные трогательно попрощались, а королева-мать тактично удалилась, чтобы не мешать. Так как Таунсенду обещали, что его отъезд в Брюссель отложен, они рассматривали нынешнее прощание как предварительное, ведь предстояла еще одна встреча. Таунсенд вспоминал: «Принцесса держалась спокойно, так как мы были уверены друг в друге, и, хотя расставание далось нелегко, мы надеялись на данное нам обещание… что мой отъезд отложен до ее возвращения 17 июля»62.
В тот же день, когда принцесса с матерью отправилась в Родезию, королева попросила Таунсенда сопровождать ее в качестве шталмейстера в ее коронационном турне в Белфаст в Северной Ирландии. Хотя Таунсенд и рассматривал это назначение как «чрезвычайно милостивый и трогательный жест», Елизавете посоветовали предпринять этот шаг, чтобы удалить Таунсенда из Лондона и пресечь пересуды прессы. По возвращении из Белфаста ему холодно сообщили, что его отъезд в Брюссель переносится на 15 июля. Это означало отъезд до приезда Маргарет. Один из газетных заголовков так и звучал: «Королева «отправляет в ссылку» летчика-аса Королевских военно-воздушных сил из-за принцессы Марго»63.
Принцесса Маргарет находилась в отеле Rock hotel в родезийских горах Бвумба, когда мать сообщила ей печальные новости. Она безутешно рыдала, и только Таунсенд на другом конце провода международной телефонной линии смог ее успокоить, пообещав, что все будет в порядке. Расстроенная принцесса смогла собраться и довести до конца поездку, хотя и пропустила несколько встреч, сказавшись больной. Королева тоже переживала из-за страданий сестры. Ее политика откладывания в долгий ящик явно провалилась. В распоряжении Елизаветы и ее советников имелись полгода для выработки здравого решения. Даже общественное мнение в подавляющем большинстве выступало за брак между влюбленными, и королева выглядела идущей не в ногу со своими подданными. Неудивительно, что на спектакле по пьесе Ноэла Коуарда, за день до возвращения принцессы Маргарет, королева, по словам драматурга, «хмурилась на протяжении почти всей пьесы»64.
По возвращении в Лондон принцесса тут же связалась с Таунсендом по телефону. Они успокоили друг друга тем, что разлука продлится только год и после того, как ей исполнится 25 лет, они наконец смогут пожениться. Их любовь была
