году ради женитьбы на Уоллис Симпсон, дважды разведенной американке, чьи мужья находились в полном здравии, осложнит любые обсуждения их ситуации.
Незадолго до Рождества 1952 года принцесса Маргарет договорилась о встрече с сестрой в Бельгийских покоях Букингемского дворца, чтобы обсудить свою проблему. Прошли те дни, когда Маргарет могла к ней заглянуть в любое время. Теперь ее сопровождал и официально возвещал о приходе королевский лакей в ливрее. Она присела в быстром реверансе, а потом произнесла «мадам», что свидетельствовало об изменениях в их отношениях после смерти отца. После обмена формальностями Маргарет смело приступила к рассказу о своем романе с Таунсендом. Она не ставила вопрос о браке, но призналась, что с полковником авиации ее связывает глубокое чувство. Она просила о возможности приглашать его на семейные встречи, что помогло бы со временем принять его в качестве подходящей кандидатуры в мужья. Она дала понять сестре, что ее устроят мелкие уступки, а не открытая поддержка брака, хотя в перспективе этого было не избежать.
Елизавета встретила эту уже не совсем свежую новость с обычным хладнокровием и пониманием. Она помнила поддержку сестры в Южной Африке, во время вынужденной разлуки с Филиппом. Королева никогда не забывала, как младшая сестра помогала развеять ее сомнения во время поездки, поддерживала ее решения и при всяком случае хвалила Филиппа перед родителями. Елизавете всегда нравился Таунсенд, особенно его способность успокаивать склонного к вспышкам гнева отца. Как вспоминал один придворный, «в былые дни ей всегда нравился Таунсенд. Если бы это зависело только от нее, она бы не возражала против желания принцессы Маргарет выйти за него замуж»33. И хотя королева по своему обыкновению уклонилась от ответа, она не проявила враждебности. Маргарет ушла со встречи с оптимистичной надеждой, что конституционные и религиозные препятствия можно преодолеть. Это убеждение окрепло, когда через несколько дней королева пригласила сестру и Таунсенда присоединиться к ней с принцем Филиппом за ужином. По словам Таунсенда, вечер прошел в добросердечной атмосфере. Филипп шутил по поводу затруднений, стоящих перед парой. Таунсенду врезалось в память «трогательно простое и сочувственное отношение королевы к невероятному факту любви ее сестры ко мне»34.
Однако розовые очки пришлось быстро снять. Вскоре после декабрьского ужина с королевой Таунсенд снова увиделся с Томми Ласселсом. На этот раз он прямо сказал личному секретарю королевы, что они с принцессой Маргарет любят друг друга и хотят пожениться. По словам Таунсенда, явно ошеломленный Ласселс ответил: «Вы либо псих, либо дурак»35.
После этого Ласселс на встрече с королевой обсуждал дело Маргарет. Он кратко изложил положения Акта о королевских браках от 1772 года, принятого во времена правления короля Георга III. По этому Акту Маргарет не могла выйти замуж без согласия монарха до тех пор, пока ей не исполнится 25. Согласие сестры являлось необходимым условием, так как принцесса стояла в прямом ряду наследников престола после принца Чарльза и принцессы Анны.
Если такое согласие отсутствовало, то королевский проситель или просительница, достигнув 25-летнего возраста, информировал Тайный совет о своем намерении вступить в брак. Но брак считался законным, только если обе палаты парламента не выдвигали против него возражений в течение года. Елизавета отдавала себе отчет, что и Тайный совет, и Члены Содружества, скорее всего, выскажутся против брака. Ведь Таунсенд не только не имел знатного происхождения, но был разведенным, что исключало возможность церковного венчания. Ласселс добавил, что помимо этих конституционных и религиозных препон Маргарет пришлось бы отказаться от своих титулов, лишиться права на наследование престола, а также и содержания по Цивильному листу, то есть денег, выделяемых парламентом на содержание королевской семьи и монархии, если бы она все же пожелала настоять на браке. В то время Маргарет ежегодно получала £6000 (около $400 000 сегодня). Она не только становилась просто госпожой Питер Таунсенд, но закон предписывал ей вместе с мужем какое-то время жить за пределами Англии.
Эта безрадостная перспектива с самого начала, видимо, не была подробно разъяснена нетерпеливым влюбленным. Позднее принцесса Маргарет признавалась, что если бы Таунсенду с самого начала объяснили всю безнадежность ситуации, он бы удалился со сцены и трагедии бы не случилось. Как бы там ни было, паре дали понять, что они, возможно, – только лишь возможно, – смогут обойти все подводные камни.
«Это не невозможно», – сказал Томми Ласселс36.
Незадолго перед Рождеством семья уехала в Сандрингем, и вопрос брака Маргарет повис в воздухе. На Новый год его обсуждали между собой королева, принц Филипп, принцесса Маргарет и Ласселс. В период этих обсуждений королевская семья посетила свадьбу Джонни Далкита, будущего герцога Баклю. Он женился на модели Нормана Хартнелла Джейн Макнейл. Принцесса вместе с королевой и принцем Филиппом в числе первых поздравили молодую пару. Свадебная церемония собрала толпу в 20 000 человек, и ее запечатлела на пленку светская кинохроника, ведь принцесса и Далкит когда-то считались чуть ли не женихом и невестой. Вскоре после возвращения в Сандрингем Маргарет наконец сообщила матери имя «того самого».
Реакция королевы-матери идеально характеризует ту противоречивую ситуацию, в которой оказались влюбленные. По словам Таунсенда, она выслушала известие с «присущим ей пониманием» и «без намека на гнев или возмущение»37. Спокойная внешне, но страшно расстроенная, она связалась с Ласселсом, чтобы обсудить эту «ужасную новость». Она даже расплакалась и призналась, что «эта история ее совершенно подкосила»38. Однако же, вместо того чтобы предложить Таунсенду подать в отставку, она добавила ему обязанностей и включила в состав семейных встреч, чтобы он и Маргарет могли больше времени проводить вместе. Полная путаница, да и только.
Конечно, королева и королева-мать пытались выиграть время, полагая, что роман вскоре исчерпает себя. Как всегда, они считали, что лучше задобрить Маргарет, чем портить с ней отношения, что могло только подтолкнуть ее к неразумным действиям. Этот осторожный подход иллюстрирует обычную для семьи политику «страуса», то есть игнорирование потенциально взрывоопасной ситуации, пока она не станет нестерпимой39.
Осложняло ситуацию и то, что Ласселс, которому формально поручили незавидную должность третейского судьи, не пользовался доверием Маргарет. Он же, в свою очередь, считал, что Таунсенд подвел его и нарушил негласное, но нерушимое правило – не вступать в отношения с «высшими». Маргарет совершенно справедливо подозревала, что Ласселс ей не доверял и не уважал ее. Принцесса винила его в тех бедах, которые вот-вот должны были обрушиться на нее и ее возлюбленного. «Вот человек, который разрушил мою жизнь»40, – говорила она, подразумевая, что ни она, ни Таунсенд ничего не могли сделать. Правда заключалась
