От представшей перед глазами картины аж жутко стало. И облегчение, что меня сия участь миловала было буквально осязаемым. И тут я снова напряглась:
— А как реагируют на принявшего эту вашу настойку представители противоположного пола?
Глэвиус улыбнулся:
— Если вы переживаете, Лэйра, что симпатия к вам нашего бравого командира просто реакция на принятую вами настойку, то я вас обрадую — настойка влияет лишь непосредственно на принявшего её и никак не влияет на тех, кто окажется поблизости.
Я на эту реплику Глэвиуса ничего ответить не успела — наш с ним диалог прервал собственно предмет нашего обсуждения — главскарр собственной персоной. Он подошёл и взял бутыль из рук Глэвиуса. Всматривался хмуро с полминуты наверное, а потом поднял голову. Проследив его взгляд, увидела как практически взявшие рыжего в плотное кольцо скарры, медленно расходятся в стороны, рассредотачиваясь по помещению.
Ндааа… "Отвлекая" их командира, о них самих то я и забыла. Но впредь следует помнить, что эта группа действует как единый слаженный механизм.
Окинула взглядом всех присутствующих. Ну что, во всём разобрались, кого нужно оправдали, меня успокоили — пора и честь знать. Собираться то есть. Нас ждут доки и путь к свободе. И уверена, он будет тернист.
Первым делом взяла с пола коробку и протянула Глэвиусу:
— Выберите здесь что-то съестное для себя и парнишки, а оставшееся раздайте остальным. Силы нам всем ещё понадобятся. Только перекусывать придётся быстро. Есть у меня ощущение, что лимит отведённого нам времени заканчивается.
Я действительно ощущала нарастающее напряжение. Сначала не могла понять причину. Хотя причин напрягаться у меня вроде и было предостаточно, но это были не те причины. Это было другое что-то. Совершенно другое. Заставляющее ощущать холодный озноб на разгоряченной коже. Я ощущала как волоски на теле будто наэлектризовываются, норовя встать дыбом. Словно что-то должно было произойти. А потом поняла, что это не моё напряжение. Не мои эмоции. Симбионта. И корабля. Обоих. Они словно предупреждали меня безмолвно — "Готовься!"
Глэвиус коробку взял, но приступать к ревизии провианта не спешил, напряженно рассматривая меня:
— Нам стоит готовиться к ещё одному бою? На подходе ещё дарки?
— Боюсь, Глэвиус, нас ожидает нечто более глобальное и намного хуже мутировавших тварей. Нам нужно убираться отсюда.
— Я вас понял, Лэйра. Мы быстро.
Он подошёл к Майкласу, дал ему пару упаковок из коробки. Пару оставил себе.
Подойдя к птарианцам, молча протянул им коробку. Те подношение приняли благосклонно. Благодарно склонив свои птичьи головы, выбрали себе по паре упаковок пюрешек, которые тут же и употребили, отвинтив крышки и выдавив содержимое в раскрытый клюв.
Наблюдала я за этой процедурой с любопытством. Ну а что? Мне было интересно. Не каждый день увидишь как питаются инопланетяне.
Мой излишний интерес был замечен. Один из птарианцев, выдавливая в клюв содержимое упаковки с серьёзной миной на птичьем лице… подмигнул мне круглым глазом.
Я поперхнулась воздухом и поспешно отвернулась. Вот только этого пернатого мне ещё и не хватало до полного счастья! Непонятная, обоюдная тяга между мной и скарром… Неудавшееся изнасилование, стоящее между мной и рыжим… Двое мужчин, с которыми у меня довольно напряжённая, хотя и совершенно по-разному ситуация. Думаю уже этого больше, чем нужно. На других местных самцов вообще лучше не смотреть. Во избежание так сказать. Тем более что не знаю обычаев и традиций всех этих рас. А не зная можно ох как сильно попасть.
Подняв голову, успела увидеть как главскарр, которому Глэвиус отдал коробку с остатками провианта, с особым предвкушением на лице выдавливает в рот упаковку пюре. Знакомую упаковку. С красивыми красными ягодами… Я даже успела открыть рот в попытке предупредить несчастного о том, что его ждёт… Только открыть рот и успела вобщем.
Но говорить ничего и не пришлось. Не было необходимости. Ожидаемой страдальческой гримассы на лице скарра так и не появилось. Он даже не закашлялся, наоборот, улыбнулся и облизнул губы. Я изумленно уставилась на него, хорошо помня, что испытала сама после подобной дегустации. Да у него просто бессмертная слизистая!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Скарр заметил моё наверняка весьма ошарашенное выражение лица и вопросительно поднял красиво очерченную чёрную бровь.
Я отрицательно покачала головой и решительно направилась к клетке с мурфами. Нужно было решать, что делать с ними. Оставлять здесь этих безобидных пушистых существ совершенно не хотелось. А после них следовало решить вопрос с торговцами и убираться отсюда.
Я зависла, не дойдя до клетки всего пару шагов. Просто разглядела наконец, что именно лежало в центре клетки. А точнее не "что", а "кто". Тело. Большое, пушистое, розовое. Измазанное снизу чем-то синим. А рядом с ним какой-то сине-белый комочек. Я не сразу поняла, что этот комочек не что иное как детёныш! Совсем крошечный, напоминающий промежуточную стадию между новорождённым человеческим ребёнком и детёнышем обезьяны, очень лохматой обезьяны… Детеныш мурфа! И тут до меня наконец дошла вся трагичность момента. Яркое и синее это кровь, кровь мурфов. Нижняя часть тела взрослой особи, лежащей на полу, была в крови. И в крови с ног до головы был вымазан детеныш. Роды… Пока я спасала остальных, в этой клетке умирали два живых существа!
Последний шаг до клетки проделала уже на автомате, не отрывая взгляда от развернувшейся передо мной по сути драмы.
Кровь. Синяя. Свершенно не похожая на человеческую — ярко-красную…
К горлу поступил комок. А сознание прогнулось под гнётом воспоминаний, до этого момента казалось уже забытых…
Я, скорчившаяся на полу, онемевшими руками прикрывающая живот… Боль, скручивающая, выворачивающая наизнанку… Горячая влага на бёдрах… И ОН… Его окровавленные руки… Пятна на рукавах его белоснежной, идеально отглаженной мною рубашки… И глаза… ЕГО глаза, полные ужаса. Казалось в тот момент, ужас содеянного смог на мгновения пробить годами отращиваемую шкуру зверя. Ужас от осознания по сути убийства собственного ребёнка смог пробить ЕГО броню! Тогда, был единственный раз, когда я видела страх в ЕГО глазах…
— Лэйра?
Вздрогнув, отвела взгляд и посмотрела на стоящего рядом Глэвиуса. На его лице было ничем не прикрытое беспокойство.
— С вами всё в порядке?
— Да, я в норме, Глэвиус. Мурфы… Мы не можем их оставить вот так.
— Но и помочь мы им ничем не можем к сожалению. Я не чувствую тепла от детёныша. Да и родитель… Мы ничем ему уже не поможем. А остальные… Коллективный разум, являющийся их сильной стороной, в такие моменты становится слабостью…
Не чувствует их тепла? Это особенность его расы?
Но эти вопросы вспыхнули у меня в голове и так же быстро угасли. Все мысли сейчас были совсем о другом. Не желая этого признавать, я всё же понимала, что Глэвиус прав. Мне было их искренне жаль, мурфов. Очень жаль. В подобной ситуации мне было бы жалко даже собаку, а это разумные существа. Но я смотрела на них и понимала, что мы бессильны. Неподвижный крохотный детеныш и такая же не подвижная мать. Или отец? Глэвиус вроде говорил, что мурфы гермафродиты. Родитель в таком случае — довольно удачное определение. Хотя какая разница? Давшее жизнь существо судя по всему мёртво, как и новорожденный детеныш. А остальные в шоке. Если у них коллективный разум, то эта боль для них сейчас общая — одна на всех. Поэтому они и не реагируют ни на что извне. До них не достучаться. Не сейчас. А времени у нас больше нет. Что делать? Тащить их силой? Их много, даже если запрячь в носильщики всех скарров… Да и не выход это. Скарры нужны максимально собранные и готовые к неожиданной атаке. Руки у них должны быть свободные. Да и долго мы их таскать сможем? Что если они вообще в себя не придут?
Буквально переступая через себя, я отвернулась. Кто бы знал, как тяжело мне это далось…
Торговцы… Мой взгляд упал на них. Они стояли и пристально смотрели на меня. Понимали, что решается их судьба. Я не Господь чтобы решать кому жить, а кому умирать. Но мне придется это сделать сейчас. Решить, стоит ли освобождать этих пленников или не вмешиваться в судьбу и оставить всё как есть. Не я привела их на этот корабль. Не я засунула в клетки. И убью их не я. Но тяжесть выбора осядет именно на моих плечах.
