Я вздохнула тяжело и пробежала взглядом по нестройным рядам оборванных, угрюмо смотрящих на меня существ: людей и не людей. Последний нерешенный момент. Последнее, что нас всех здесь держит. Я молча смотрела на них. Можно было бы обратиться к кораблю. Соединиться с ним сознанием. Выбрать одного из этих и "прочитать", как я прочитала ту мразь, капитана работорговцев. Но я не могла себя заставить сделать это снова, сделать умышленно. Добровольно окунуться снова в эту грязь, наполненную извращенными желаниями и животными инстинктами. Страхом. Яростью. Жаждой наживы. Похотью. Снова прочувствовать боль невинных жертв, пропустить через себя их страдания, их отчаяние, их обреченность. Их осознание того, что спасения не будет. Слишком много лет я сама была безмолвной жертвой, без единой надежды на спасение. Снова окунуться во всё это — всё равно, что вернуться назад, к НЕМУ…
Не могу!
А выпустить их всех, ожидая в любой момент ножа в спину или чего похуже… Подлого удара, когда меньше всего его ждёшь… Предательства в самый ответственный, решающий момент… И ведь рисковать мне придется теперь не только собой. Я на такую глупость не пойду! А проводить опросы и собеседования нет времени!
Рука Глэвиуса легла мне на плечо, сжала едва ощутимо. И эта безмолвная поддержка пришлась как никогда кстати.
Я вздохнула глубоко и отвернулась. Да простит меня Бог!
— Эй, Леди, я смотрю вы не равнодушны к чужой судьбе? Мальца вон пожалели, под крылышко к себе взяли…
Я замерла и медленно обернулась. Этот голос… Хриплый, словно прокуренный. Именно он затыкал тогда языкастого синего гадёныша.
Найти того, кто говорил, труда не составило. Он стоял, почти касаясь прутьев, и пристально, с прищуром, смотрел мне в глаза.
Я буквально кожей ощутила как напрягся стоящий рядом Глэвиус. И, клянусь, почувствовала злость скарра, приближающегося к нам сзади!
С каждой минутой всё веселее… Я теперь его на расстоянии чувствую?!
Настала моя очередь ложить руку на плечо Глэвиуса, но уже не в жесте немой поддержки, а успокаивая. Затем обернулась и, встретившись взглядом с холодными сейчас, чёрными глазами, резко мотнула головой. И не дожидаясь реакции, вернула взгляд незнакомцу.
Это был пожилой мужчина, лет пятидесяти, может пятидесяти пяти. Крепкий, жилистый, с проседью в пепельно-русых, взъерошенных волосах. Грубоватое лицо с большим носом и тонкими губами. И пронизывающий взгляд льдистых серых глаз. Непростой товарищ. Капитан?
Прищурилась и холодно спросила:
— И что? Решили этим воспользоваться? Только учтите, моё "небезразличие", как вы выразились, на абы кого не распространяется…
Мужчина усмехнулся, скривив губы:
— Да нет, не будем мы биться головой в закрытый люк. Мы своё похоже уже отлетали. Когда на это дело подвязывались — знали, на что шли. Да и нет среди нас розовых и пушистых. Ты это… девчонку только забери, не место ей здесь. Не при делах она, о грузе нашем не знала ничего. За отцом попёрлась, дурында малолетняя. Космосом всё бредила. На корабль к нам тайком пробралась, космическая волчица, астероид мне в печень!
Мужчина смачно сплюнул, а я зависла.
ДЕВЧОНКУ?!?
— Где…?
Только и смогла сказать.
Толпа расступилась, явив мне находящихся в задней части клетки раненых. Я скользнула взглядом по двум лежащим на земле мужчинам. Тяжелораненые. Не жильцы, я такие раны уже видела. Рядом с ними сидели еще двое. Один, молодой, очень симпатичный парень, с перетянутым грязной тряпкой окровавленным бедром, подпирал спиной второго, пожилого, очень худого мужчину с перевязанной головой. Которого, сидя на коленях, держал за руку… Сначала мне показалось, что мальчишка. На вид лет тринадцати-четырнадцати, в потёртых, видавших виды широких штанах, безразмерной рубахе явно с чужого плеча, судя по закатанным в несколько раз рукавам, и старой кепке. Но когда из под кепки на меня зыркнули огромные голубые глазищи, обрамленные густыми чёрными ресницами, я растеряла последние сомнения. Девушка. Совсем молоденькая девушка, на вид не больше пятнадцати лет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Полный ахтунг!
Девчонка с вызовом зыркнула на меня снова. Но тут, находящийся до этого без сознания, мужчина, которого она держала за руку, болезненно застонал и она тут же забыла обо мне, переключив всё своё внимание на…
— Это ее отец?
— Да, леди, ему досталось во время нападения этих тварей на наш корабль. С головой совсем беда. Я за свою жизнь ран всяких повидал немало. Та, что у него — совсем нехорошая, шансов подняться на ноги мало. Да и честны будем, стоит ли ему возвращаться в сознание, учитывая то, что нас ждёт. Пусть лучше так… А девчонка… Забери её, леди, спаси дурынду!
Я внимательно посмотрела на этого мужчину и уже даже открыла рот чтобы ответить, как… Ну какой подросток смолчит, когда так бесцеремонно решают его судьбу в обход его собственного, единственно правильного, мнения?
— Я никуда не пойду! Я не брошу отца!
— Молчи! Вот же дура, девка! Не жилец он уже. К тому же Сильви вряд ли хотел бы чтобы ты здесь загнулась на пару с нами!
— Я сказала не пойду!
— Иди, Молди… Иди…
Последняя фраза, сказанная хриплым, едва различимым шёпотом, принадлежала отцу девчонки.
Она замерла, растерянно смотря на него и как-то разом растеряв весь свой боевой запал:
— Па…?
— Иди… Подумай о Селли…
Последняя фраза мужчины стала решающей. Не знаю кто такая эта Селли, но упоминание о ней заставило девчонку сглотнуть, погладить отца по небритой щеке и, понуро опустив голову, потопать к решётке, возле которой стояла я.
Гордо вздернутый подбородок, вызов в голубых глазах и…
— Ну что, выпускать будете? Или могу к отцу возвращаться?
Я против воли улыбнулась. Мне нравилась эта девчонка. Кто-то скажет наглая, дерзкая. Не без этого конечно, но юности вообще свойственна дерзость и неудержимый ни в каких рамках максимализм. Но помимо вышеозвученного и по моему мнению неизбежного, я увидела ещё и сильный стержень внутри этой маленькой, хрупкой с виду оболочки. Пережить всё, что им выпало до попадания в это страшное место… Видеть то, что происходило здесь, включая жуткие события с моим непосредственным участием. И не сломаться. Не забиться в угол, тихо поскуливая от ужаса… Не впасть в прострацию от пережитого… Не прятаться. Взрослые, видавшие виды мужики превратились в обезумевших от страха животных, а она держалась. Заботилась о раненом отце и спокойно, с вызовом даже, смотрела в глаза той, что совсем недавно хладнокровно убила человека в соседней клетке. Браво!
Перевела взгляд с девчонки на похоже капитана. И если первая смотрела с вызовом, то в его глазах была надежда.
Я переглянулась с Глэвиусом и положила ладонь на прутья, одновременно проецируя желание открыть эту чёртову клетку. Знакомое уже светлячки-шоу и прутья послушно расползаются в стороны, открывая проход.
Делаю шаг назад и приглашающе машу рукой. Девчонка, Молди кажется, ещё выше вздергивает подбородок и, бросив последний взгляд на оставшегося позади отца, решительно шагает в образовавшийся проём.
Я слышу вздох облегчения от капитана и перевожу на него взгляд:
— А вам что, особое приглашение нужно?
— ???
Мужчина непонимающе смотрит на меня, потом, не дождавшись ответа, переводит растерянный взгляд на Глэвиуса:
— Вы нас выпускаете? Всех?
Глэвиус промолчал, посмотрев на меня. Словно демонстрируя мужчине кто здесь главный, в чьих именно руках сейчас находится судьба его самого и его людей. Как-то плавно и очень естественно я оказалась здесь самой главной. Нужно будет задуматься об этом на досуге. А пока…
— Всех. Есть у меня уверенность, что реши я выпустить вас одного, вы бы не пошли? Так?
Капитан мрачно кивнул, подтверждая мои догадки. Капитан покидает тонущее судно последним…
— Ну так и не было у меня такого желания. Так что берите аккуратно раненых и на выход. Если конечно не хотите дождаться здесь в одиночестве следующую партию дарков…
