9 января 1559 г. папа выдал желаемое бреве. Как один из прислужников великого инквизитора рассказывал об этом, «весь дом праздновал событие, словно Вальдеса произвели в кардиналы»[583].
Карранца по возможности сделал все, чтобы продолжать работу. Не обращая внимания на слухи, он добрался до своей епархии и приступил к обязанностям архиепископа. Согласно его биографу, в течение десяти месяцев и девяти дней, проведенных им в епархии, новый архиепископ потратил более 80 000 дукатов на приданое сиротам, на поддержку вдов, на содержание для бедных студентов, а также на улучшение условий в больницах и в тюрьмах[584]. Проявленный непримиримый пыл, характерный для его деятельности, говорил, что этот человек обладает массой нерастраченной энергии. Но, несмотря на прозрачность его добрых дел, 6 мая 1559 г. прокурор инквизиции в Вальядолиде выдал ордер на арест Карранцы, обвиняя его в распространении лютеранских заблуждений[585]. 26 июня ордер утвердил Филипп II[586].
Начались дискуссии относительно того, как заставить Карранцу прибыть в Вальядолид. В начале августа архиепископ, находившийся в университетском городе Алькала, получил письмо от регента дона Хуана, требовавшего его присутствия в Вальядолиде во время прибытия Филиппа II из Фландрии[587]. Тем временем инквизиция направила дона Родриго де Кастро, будущего архиепископа Севильи, для сопровождения Карранцы, дабы не спускать с него глаз. При этом Родриго считался едва ли не его другом[588].
9 августа де Кастро прибыл в Алькалу. Они вместе с Карранца 18 августа отправились в путешествие по епархии архиепископа по пути в Вальядолид.
Вскоре в городе Фуэнте-де-Сал Карранца встретился со своим другом Фелипе де Менесесом, который сообщил ему: в Вальядолиде всем известно, что инквизиция собирается арестовать архиепископа[589].
В воскресенье 20 августа 1559 г. архиепископ Толедо прибыл в небольшой город Торрелагуна. Там все было подготовлено для разоблачения.
Спустя два дня после прибытия Карранцы и де Кастро в Торрелагуну, инквизитор Вальядолида Диего Рамирес находился уже в двух милях от города. Его сопровождали сто человек, которые скрывались в лесах по берегам реки Малакуэра.
Де Кастро отправился на консультацию с Рамиресом. Они решили арестовать Карранцу тем же вечером.
В течение двух ночей Родриго де Кастро разрабатывал свой замысел вместе с судебным приставом инквизиции Эрнандо Берсозой, находившемся в переодетом виде в Торрелагуне уже четыре дня. Де Кастро и Берсоза выбрали двенадцать жителей города, работавших шпионами инквизиции (будучи местными чиновниками, они помогали при арестах и в сборе доказательств). Все готовились действовать[590].
Той ночью Рамирес прибыл в Торрелагуну и направился в апартаменты Карранцы. В дверях и на лестнице поставили охрану. Рамирес, де Кастро и Берсоза в сопровождении приблизительно десятка шпионов инквизиции и постучали в дверь палаты Карранцы. Его служитель, монах Антонио Санчес, спросил: «Кто там?»
Люди, находившиеся снаружи, отвечали: «Открывайте инквизиции!»
Архиепископ поспешно закрыл штору. Голова Карранцы покоилась на подушке, когда ворвались его противники и схватили архиепископа при свете свечей[591].
Бежать из Торрелагуны оказалось невозможно. Карранцу доставили в Вальядолид под вооруженной охраной, где он предстал перед своим заклятым врагом Фернандо де Вальдесом на одном из самых противоречивых процессов, когда-либо проведенных инквизицией.
Последовала любопытная реакция. Вальядолид, место, где пребывал королевский двор, был и центральным пунктом для угроз испанской империи. Правящая элита оказалась под прицелом! Куда ни повернись, повсюду враг! Такова была его вездесущность, что не вызвало бы удивления, если бы сам дьявол появился в одеждах этих проклятых конверсос, морисков и лютеран!
Несмотря на трудности, вызванные морисками и тайными иудеями Мурсии, реальная угроза исходила от протестантов. В конце концов, всегда было очевидно, что евреи и мусульмане вызывают сомнения. Но протестантская угроза исходила из самого сердца христианства. Все это вызывало опасные разногласия среди людей в Нидерландах и Германии.
Дела становились все мрачнее и мрачнее. В 1557 г. монахов-иеронимитов из монастыря Сан-Исидоро в Севилье подозревали в протестантизме. Они бежали в Германию, хотя инквизиция арестовала в Севилье восьмерых из них.
Весной 1558 г. обнаружилось: лютеранские заблуждения проповедовали по всей Кастилии. Более того, эти ереси, как писал великий инквизитор Вальдес папе Павлу IV 9 сентября 1558 г., «принимали форму подстрекательства к бунту и мятежу среди знатной аристократии, клира и владельцев собственности». Это, как сообщал Вальдес папе, означало: инквизиция не могла использовать милосердные процедуры, которые обычно использовались при рассмотрении дел тайных иудеев и морисков[592].
Письмо демонстрирует, насколько тщательно круги инквизиции продумывали путь к кострам. Разумеется, следует помнить: приблизительно в это время провели ужасающую процедуру «очищения» от протестантов в Англии во время правления королевы Марии, а также во Франции во время правления Генриха II. Вероятно, в годы, последовавшие после 1558 г., в Англии и во Франции погибло больше протестантов, чем в Испании[593]. Но сбор доказательств и уничтожение жертв Вальдесом является хладнокровной демонстрацией метода, с помощью которого учреждения сыска и гонений столь часто добивались успеха в получении требуемых им жертв.
Одновременно с явным появлением лютеранской «пятой колонны» в 1557 г. в Севилье, в Вальядолиде обнаружились первые признаки тайного заговора. Однажды вечером жена золотых дел мастера Хуана Гарсии решительно поднялась с постели, в которую уже улеглась на ночь, и последовала за своим мужем, зная, что он, как правило, куда-то уходил после того, как она ложилась спать. Женщина наблюдала за ним и увидела, что муж вошел в какой-то дом. Подозревая супружескую измену, она тоже зашла в этот дом и затаилась перед дверью комнаты, чтобы подслушать, о чем там будут говорить.
Вскоре она услышала, как разговор перешел на тему, которая показалась ей лютеранской. Этого для ее тонкого слуха оказалось вполне достаточно…
Возможно, в те далекие восприимчивые времена супружескую измену считали чем-то вроде ереси. Не вызывает сомнений, что в течение какого-то времени женщина уже чувствовала, что брак приближается к кризису. А ересь оказалась последней соломинкой. И донна Гарсия решила распрощаться с семейной жизнью и ощущением взаимной ответственности. Она ушла.
На следующий день женщина донесла на мужа в инквизицию. Спустя два года золотых дел мастера Гарсию «освободили», передав светским властям…[594]
Цепочка доносов быстро распространилась на аристократию. В апреле 1558 г. Анна Энрикес (известная как «прекрасная дева»), дочь маркизы Алканисес, сказала инквизитору Гульельмо, что монах-доминиканец Доминго де Рохас принес ей книгу в саду ее матери. Книга была написана Лютером. Монах заявил, что его доктрины священны. Рохас убедил в том монахинь монастыря Белен, они начали читать работы Лютера.
Говорилось, что слуга маркизы Алканисес Кристобаль де Падилья был таким же важным догматиком, как итальянец Карлос де Сесо. Ходили слухи, что за распространением лютеранских доктрин стоит каноник Саламанки Августин де Касалья, что тайные сторонники лютеранской ереси встречаются в доме матери Касальи Лианор де Виберо. Следующей благородной дамой, вовлеченной в лютеранство, оказалась Франсиска де Сунига, дочь королевского счетовода (бухгалтера) Алонсо де Баэзы…[595]
Сеть связей, контактов, совращений постоянно разрасталась. Все еретики общались друг с другом. Конспирация достигла небывалого уровня, который ранее считали просто невозможным. К 1558 г. инквизиторские тюрьмы оказались переполнены заключенными. Великий инквизитор Вальдес заметил: «Каждый день прибывают новые свидетели… Некоторых подозреваемых еще не арестовали, так как нет камер, их негде содержать»[596]. Террор в Вальядолиде набирал темпы. Доминиканец Доминго де Рохас был обвинен не только «прекрасной девой», но и другими в том, что утверждал, будто ада не существует, а крещеный человек не может согрешить. Он просил совета у Франсиско де Тордесильяса, друга-монаха из монастыря св. Павла в Вальядолиде: «Отец, если меня обвиняют перед инквизицией в том, что я говорил по ошибке, а также во многих других заблуждениях, которые я никогда не совершал, что мне делать, чтобы исправить сложившееся положение?»
Тордесильяс ответил, что надо пойти к инквизиторам и покаяться во всем.
