раненым вепрем заорал я, чувствуя, как глаза застилает красная пелена. Успел услышать, как стёкла зазвенели. А, нет, это светильник со стены грохнулся и с люстры висюльки осыпались, а ещё стакан у меня в руках разлетелся, щедро разбрызгав вино.
– Ну, что ты, милый, что ты, – пришёл я в себя от того, что Дарья растирает мне виски, – Зачем так кричать. Детей мог испугать, и жилы на лбу у тебя вон как вздулись. Джуна же говорила, что тебе нельзя волноваться.
– Волноваться, – свистящим шёпотом прошипел я, напрочь сорвав голос в богатырском крике, – Я что, через всю страну на пикник лечу? Я на войну лечу. Там, между прочим, стреляют и убивают. По-настоящему, чтобы вы знали.
– Девочки и не собираются воевать. Света над заводиком подумает, чтобы ваши железяки через всю страну не рудой таскать, а готовым продуктом. Алёна так и вовсе с чиновниками разбираться собралась. Интересно же узнать, куда деньги пропадают, что казна каждый год на развитие островов отпускает. Не всё тебе одному горбатиться. Правда, девочки? – повернулась Дарья к Алёне со Светкой.
Те, словно китайские болванчики, часто-часто закивали головами, сохраняя постные ханжеские моськи. Не удивлюсь, если этот трюк у них был отрепетирован не один раз.
– Антон, ты же знал, – обвиняющим тоном прошипел я, поворачиваясь к Рюмину, – Почему ты их не остановил?
– Алиса тоже с нами летит. Вместо Джуны. Она знаешь какой целитель, ого-го, почище любого из нас, – пряча глаза, промямлил этот предатель и подкаблучник, по недоразумению считающийся моим другом.
Ситуация у меня, сами понимаете, проигрышная. Один против пяти, к тому же, они наверняка подготовились к разговору и начни я дальше говорить, лишь глубже сам себе яму выкопаю.
– Ещё и Алиса! – схватился я за голову, вспомнив, что обещал немецкому правителю, – Кайзер меня убьёт. Из Владивостока чтоб ни ногой. Ни одна! Понятно! – постарался рявкнуть я, глядя на девушек, и окончательно садя голос.
– Ни-ни-ни, – слаженно замахали все трое руками, причём Алиска как бы не первая начала.
Слов у меня больше не было, голоса тоже. Я поднялся, обвёл всех грозным взглядом и отправился зализывать раны и переодеваться. Весь в красном вине, я был похож на мясника со скотобойни. Стеклянные осколки хрустели под ногами, как рассыпавшиеся надежды на спокойную семейную жизнь.
Утром я был по-прежнему мрачен, а на шее у меня красовался плотно замотанный шерстяной шарф. Голос полностью пропал, но к Алисе я принципиально не стал обращаться. Пусть на «дамском» дирижабле знают, что князь сердится, и не дёргаются никуда лишний раз.
Погрузкой в дирижабли руководила Дарья, и у неё получалось. Не как у японцев, конечно выходило, но достаточно организованно.
Заметив Силыча, собирающегося грузиться в дирижабль вместе с пилотами, я махнул ему рукой и когда он подошёл, потащил его к себе. У пилотов и так тесно и перегруз, а мы вчетвером летим. Хоть одна понимающая душа на несколько дней полёта рядом будет. Не с предателем же Рюминым, извергом Шабалиным или лихим разрушителем кресел в генеральском мундире мне молча разговаривать.
А Силыч – кадр проверенный. Он и один за двоих говорить может, если ему время от времени кивать в ответ.
В конце концов суета закончилась, и дирижабли один за другим начали подниматься в воздух, выстраиваясь в походную колонну. Вскоре и Бережково пропало из виду, растворившись в утренней дымке. Мы слегка изменили курс, принимая к ветру, и я смог увидеть всю цепочку дирижаблей, растянувшихся на несколько километров.
– «Дурдом на выезде», – определил я для себя ситуацию и решительно пошёл к бару.
Говорить я пока не могу, зато присвистнуть мне удалось очень выразительно. В баре сиротливо стояло ВСЕГО ЛИШЬ ДВЕ бутылки коньяка!
Я закрыл глаза, и снова их открыл. Ничего не изменилось. С вытаращенными глазами я оглянулся на подошедшего генерала. Как человек с большим опытом, он сходу оценил диспозицию, на глаз прикинув количество опустевших ячеек, и лишь крякнул, оценив потери.
– Ничего, Олег Игоревич, у меня с собой немного есть, – покачал он рукой свой чемодан, в котором что-то зазвенело и забулькало.
Следующим, кто сообразил в чём дело, оказался Шабалин. Он молча поднял один из своих саквояжей, с намёком его встряхнув, примерно с тем же результатом, что и прозвучал у генерала.
– Я тоже немного прихватил, – почесал бороду Силыч, – Сам гнал. Первач, словно слеза у ребёнка. Две баклажки литра по полтора среди инструмента схоронено.
Чуть кашлянув, чтобы привлечь наше внимание, Антон молча подошёл к одному из диванов в салоне и поднял его сиденье. Два ящика Шустовского, спрятанные там, на кого хочешь способны произвести впечатление.
– Ну, теперь точно нормально долетим, – потёр руки генерал Алябьев.
Если я и сомневался в этом, то сказать всё равно нынче ничего бы не смог. Главное, теперь живым бы долететь.
Глава 76
Владивосток нас встретил просто замечательной погодой. На небе ни облачка, лёгкий бриз и чуть ли не настоящая летняя жара, подчёркнутая повышенной влажностью.
Про наш прилёт уже знали, поэтому на краю поля стояло десятка два – три машин и приличная группа встречающих, во главе с местным губернатором, графом Мухиным.
Это оказалось очень кстати, потому что все вопросы с нашим размещением оказались решены в считанные минуты.
Более того, у губернатора был подготовлен целый план мероприятий, в который входила экскурсия, встреча с выдающимися людьми города и края, торжественный обед и даже «небольшой и скромный бал в Вашу честь».
Понятное дело, что в основном прогибается губернатор не передо мной, а перед членами Императорской Семьи, но пока всё получается у него вполне натурально и с достоинством. Впрочем, я бы на его месте тоже искренне радовался. Иначе, как счастливым случаем наше появление не назвать. Когда ещё, в момент принятия сложных решений, рядом появятся те, кому можно с чистой совестью делегировать большую часть своих проблем.
– Ваше Сиятельство, я прекрасно понимаю, что времени у вас нет, поэтому завтра же моя канцелярия оформит вам все соответствующие бумаги на передачу Сахалина, – тут же подтвердил граф мои подозрения, после того, как закончилась процедура взаимных приветствий и представлений.
– Благодарю вас, граф. Рад, что наш Император именно вас назначил на столь высокую должность. Я уверен, что наше дальнейшее сотрудничество и взаимопонимание получат высокую оценку государя. Со своей стороны, обещаю, что ваш вклад в дело борьбы с супостатом ни в коем случае без его внимания не окажется, – чётко выверил я размеры кнута и пряника в своём ответе.
Зря он надеется, что передавая
