Еще один унылый день и скучный вечер… Сара очень боялась, что однажды она проснется и не сможет вспомнить, как все было при матушке. Забудет ее ласковые руки и звенящий нежным ручейком смех, улыбки и песни. В доме имелось два портрета миссис Мэйвуд — большой парадный висел в кабинете отца, а изящная миниатюра хранилась под подушкой у Сары. На нем миссис Мэйвуд было лет шестнадцать, ее неумело, но с чувством изобразила на фарфоровой пластине подруга, наверняка такая же молодая и полная мечтаний о пугающем и одновременно манящем будущем.
Сара могла не опасаться, что лицо матери изгладится из ее памяти, но постепенно забывались все те мелкие, повседневные радости, которыми только и полна жизнь. Почему-то мысль о том, что эти счастливые воспоминания покинут ее, пугала девочку больше, чем перспектива провести еще не один год в обществе мисс Брук и назидательных трактатов.
Если бы только они с отцом не были так одиноки! Если бы нашелся тот, кто заставил бы его покинуть свое убежище и вернуться к привычной жизни, пусть и без обожаемой супруги! Сара неустанно молилась бы о здоровье этого человека, но, похоже, кроме викария, никто больше не желал иметь дело с Мэйвудами, считая их слишком странными и нелюдимыми. Так что Саре оставалось только бродить по запущенному саду и придумывать воображаемые истории о героях любимых книг.
Мистер Мэйвуд не вышел к завтраку на следующий день, и Саре удалось подслушать, как его камердинер Джером жалуется домоправительнице, что господин отказался сегодня покинуть спальню и выглядит совсем больным.
Девочке хотелось пойти к отцу, но она не могла преодолеть страх — перед глазами тотчас вставало бледное, осунувшееся после изнурительной лихорадки лицо матери. Сара тогда тайком пробралась в комнату миссис Мэйвуд и с тех пор, как немного подросла, неустанно благодарила Господа за то, что смогла попрощаться с матерью. А тогда она была еще слишком маленькой, к тому же лихорадку сочли заразной, и Саре запретили выходить из детской, но ей удалось убежать от расстроенной мисс Люси и увидеть мать, а через два дня миссис Мэйвуд не стало.
Сейчас Сара испытывала какой-то суеверный ужас, едва ли не мрачное предчувствие: казалось, если она увидит отца в постели, больным и одиноким, это будет их последняя встреча. Девочка спряталась за портьерой в коридоре, ведущем в комнаты родителей, и довольно долго ждала там, глотая слезы и надеясь, что отец вот-вот выйдет из спальни и направится в кабинет. И тогда она бросится ему в объятия и со слезами станет умолять больше не запираться от всего мира и от нее, Сары.
Но время шло, а в коридоре все так же царила пустота, и даже пылинки, не потревоженные ничьими шагами, мирно лежали на полу, как бы ни хотелось им закружиться в разноцветных всполохах, что создавали солнечные лучи, пробивающиеся сквозь окно, искусно сделанное когда-то из разноцветного стекла. Саре показалось, что прошло несколько часов, и она уже удивлялась, почему мисс Брук не ищет ее и не зовет к обеду, когда на самом деле миновало всего полчаса.
В конце концов она почувствовала дурноту от запаха пыльных портьер: домоправительница проводила гораздо больше времени на кухне, присматривая за кухаркой и беседуя с мисс Брук, чем в заботах о процветании этого дома. При миссис Мэйвуд прислуга не осмелилась бы пренебрегать своими обязанностями, но все прекрасно знали, что мистеру Мэйвуду нет никакого дела до чистоты оконных стекол или свежести скатертей, были бы порядок в комнате его супруги и тишина в его кабинете. Отсутствие хозяйской руки превращает даже самых добросовестных слуг в лентяев и воришек, и дом Мэйвудов не являлся исключением из этого правила.
Верный Джером, как умел, пекся о своем господине, но и его все чаще и чаще тянуло на кухню — средоточие всех сплетен, да и кухарка приветливо поглядывала на него, что выражалось в лишнем куске пирога к обеду и кружке портера к ужину.
Все же Сара решила избрать союзником именно Джерома. Девочка оставила потайное местечко, зашла ненадолго в свою комнату, после чего спустилась вниз и устроилась в уголке между стеной и старинным ларем для хлеба, выставленным вон из кухни за ненадобностью, но слишком ценным, чтобы быть сожженным в печи.
Здесь ожидание не было столь мучительно длинным. Во-первых, сквозь неплотно прикрытые двери кухни она слышала, как непочтительно отзывается мисс Брук о своей старой, ныне покойной хозяйке, а во-вторых, довольно скоро Джером покончил с трапезой и собрался вывести лошадь мистера Мэйвуда на прогулку. Он делал это каждый день, скорее ради собственного удовольствия прокатиться на прекрасном животном, и Сара бесшумно направилась за ним на конюшню.
— Маленькая мисс Сара! Что это вам понадобилось здесь? — Джером обнаружил ее присутствие, едва только девочка двинулась по проходу между стойлами. — Вы запачкаете платье, и мисс Брук заставит вас пятьдесят раз написать «Я буду аккуратной девочкой» или что-нибудь в этом духе!
Джером, как и прочие слуги, за исключением экономки, не жаловал мисс Брук и втихомолку сочувствовал бедняжке мисс Мэйвуд, получившей вместо любящей матери и прекрасной гувернантки этого желчного тирана.
— Я беспокоюсь о батюшке, Джером, — тут же отозвалась Сара.
— Я тоже, мисс, но что мы тут можем поделать? Ваш отец и до женитьбы был подвержен меланхолии, а уж как скончалась ваша матушка, упокой, Господи, ее святую душу, так и вовсе стал не в себе. Уж я его уговаривал сегодня встать, порадовать вас, поговорить, может, прокатиться куда в гости, так ведь нет же, лежит, что твой покойник…
Сара ахнула, и слуга умолк, сообразив, что сболтнул лишнее.
— Это я не серьезно, мисс, не бойтесь, — пробормотал он. — А все же, ступайте-ка вы в сад или к себе в комнату, это правильнее будет.
Сара справилась с волнением и покачала головой.
— Джером, мы должны помочь отцу, даже если он этого не желает!
— Это как же, мисс Сара?
— Вы же все равно поедете на прогулку, так я вас попрошу заехать к доктору Стоуну и позвать его к нам, посмотреть на батюшку.
— Но как же, мисс, хозяин-то ведь не приглашал никакого врача! — озадачился слуга.
— Скажите, что я его приглашаю! — Сара смотрела на камердинера так решительно, что ему оставалось только согласиться.
Все ж таки дочка его господина, в будущем — хозяйка всего имущества, как ей отказать?
— А если он меня не послушает да и прогонит прочь? — попытался еще как-то отгородиться от щекотливого поручения Джером.
— На всякий случай я написала ему записку, — заявила девочка. — Вы отвезете ее доктору, и он не откажется приехать к нам.
