Гедеон мрачно кивнул, и, пока наблюдал, как китобои направлялись к берегу, северо-восточный ветер трепал его светлые волосы. Увидев капитана сейчас, в батистовой сорочке и кожаном жилете, в смазанных жиром сапогах, натянутых на мощные ляжки, любой наблюдатель изумился бы безупречной правильности его черт и необычной глубине голубых глаз.
Но если бы Гедеон заметил, что некто разглядывает его красивые черты, он бы нарочно повернулся, показав правую щеку, изуродованную шрамом. Если и существовало что-то особенно презираемое Гедеоном, так это обман. В слове, в деле, в наружности.
Успокоенный тем, что команда ради собственной безопасности будет держаться вместе, Гедеон прошел в свою каюту, где его ждала декларация. Прежде чем сойти на берег, ему предстояло ее заполнить. Пока сезон казался удачным, и начался он раньше, чем обычно. Они уже натопили почти двести бочек китового жира и надеялись утроить эту цифру.
Два часа спустя, упрятав пергаментный пакет с бумагами под кожаный жилет, Гедеон взял маленькую шлюпку и направился к берегу. На вахте остался старый Товий. Крау по расписанию должен был сменить его, когда пробьет восемь склянок. Он обычно сходил на берег ненадолго, только чтобы продать свою долю и сделать покупки. Крау чувствовал себя не в своей тарелке, когда ему приходилось пить с незнакомыми белыми, потому что он был человек смешанных кровей, полунегр-полуиндеец. Ему хватало силы голой рукой расколоть весло и хватало сметки по возможности избегать неприятностей.
Закончив в конторе дела с клерком, Гедеон отправился в «Лики кэск», крупнейший из двух кабаков, имевшихся на острове. В такой вечер, как сегодня, немного выпить совсем нелишне. Он никогда много не пил, потому что ответственность тяжким бременем давила на него. Ведь Гедеону еще не стукнуло и тридцати.
В кабаке было жарко, шумно и полно дыма — самое подходящее место, чтобы повеселиться. За столом недалеко от двери несколько моряков из его команды играли в карты, и он подумал, что стоит предостеречь их, чтобы не выходили с выигрышем в одиночку. Похоже, тут надо бояться не только карманников. Поговаривают, что после того, как несколько лет назад Эндрос распродал свою собственность, обман на острове стал не только терпим, но и почти обязателен.
Гедеон не спеша сделал заказ цветущей барменше и окинул взглядом переполненное помещение. Кроме своей команды, он заметил еще несколько знакомых лиц. По правде говоря, он мог бы поклясться, что некоторых из них помнит по тем дням, когда работал у Уилла Льюса на Окрэкоке, и когда этот несчастный остров кишел пиратами.
Но, пожалуй, все же большинство посетителей кабака были просто лоцманами и рыбаками, которых он видел в разных портах то там, то здесь. В течение морского сезона Гедеон часто доставлял по внутренним проливам грузы и то в одном, то в другом порту встречал много знакомых. Но по непонятной причине нынче вечером он стал чрезмерно подозрительным.
— Проклятый подонок наставил на меня дуло! — перекрыл шум разъяренный голос. Гедеон оглянулся, но не заметил никакого скандала. Кто-то засмеялся. Кто-то заказал еще порцию выпивки.
Это Портсмут, напомнил себе он, а не Нью-Провиденс, где несколько лет назад бросали якорь самые отъявленные негодяи морей. Их и сейчас тянет туда, насколько ему известно. Один Бог знает, как ему удалось выжить эти семь лет на борту «Утренней звезды». Наивным парнем пятнадцати лет он ушел с дядей в море. А вернулся в двадцать два пиратом по прозванию, если не по делам. С раскроенным черепом и почти отрубленной рукой его бросили умирать на пристани острова Окрэкок.
Не один человек из ныне живущих мог бы засвидетельствовать, что Гедеон Макнейр когда-то плавал на самом знаменитом корабле, занимавшемся пиратством. Но совсем немногие знали, что он это делал только из уважения к дяде, который взял его мальчишкой с собой в море. Да и Уилл Льюис не по доброй воле выбрал пиратство.
Не Уиллу, слабому и больному человеку, было тягаться с коварным старшиной-рулевым Терком, который медленно, но верно толкал людей к бунту. И этот бунт стоил капитану и команде жизни. Если бы на Окрэкоке не нашлось вдовы по имени Барбара, которая старательно и терпеливо выхаживала Гедеона, он присоединился бы в аду к ним.
Капитан рассеянно погладил ярко-красный шрам на правой щеке. «След дьявола», как некоторые называют его. Благодаря шраму он пользовался у самых суеверных моряков своего рода боязливым уважением. И на том спасибо. Первые годы он нуждался в любой помощи, какую только мог получить. Сопливый мальчишка, пытавшийся пробиться среди самых жестоких мужчин на земле и на море. И это притом, что половину времени он страдал проклятой морской болезнью и не мог даже посмотреть на сухарь без того, чтобы все кишки не вылезли наружу.
Поглаживая свою кружку с элем, Гедеон не обращал внимания на жадные взгляды немногих женщин, сидевших в кабаке. По причине, которой он не понимал, женщин вроде бы всегда тянуло к нему. И тех, кого сразу не отталкивало его изувеченное лицо, и тех, кто видел шрам позже, когда Гедеон извлекал всю выгоду из этого факта.
Но в последнее время и «след дьявола» не помогал. Отклоняя предложение девушки из веселого дома «Огненная Мэри», в ранние вечерние часы занимавшейся своим ремеслом в кабаке, Гедеон ласково сказал:
— Нет, спасибо, дорогая. Боюсь, сегодня из меня не получится хороший компаньон на всю ночь.
Вполне симпатичная девушка, и, по правде говоря, он не понимал, почему ей не удалось соблазнить его. У мужчин есть определенные потребности, и им бывает тошно, если эти потребности не находят удовлетворения. Но нынче вечером неведомо почему он пребывал в странном настроении.
Барбара. Если бы она осталась жить, они были бы женаты уже восемь лет. Но она умерла от желтой лихорадки вместе с их сыном Адамом в страшную зиму 1723 года.
Гедеон поднял руку, чтобы заказать еще кружку эля, но вместо этого попросил принести рома. Ветер дул с северо-востока, холодный и сырой. Плечо у него ныло, но еще больше ныла душа. В моменты вроде этого он задавал себе вопрос: почему он так тяжело работает? Ведь ему не о ком заботиться, кроме как о себе. У него есть только сестра, Мэгги Роусон, которая живет на острове Гаттерас, — и все. Похоже, что его наследниками станут дети Мэгги, потому что Гедеон не мог представить, что женится снова. К несчастью, жизнь научила его, что, чем бы человек ни владел, всегда есть шанс потерять все. Он потерял сначала отца, потом мать, потом дядю, жену и сына. За свою жизнь человек может перенести даже столько горя. Н не больше.
Им овладел приступ беспокойства, он заплатил и ушел. Иногда без всякой причины наступали периоды, когда ему казалось, что стены душат его. Гедеон был слишком возбужден чтобы спать, и ему не хотелось ни напиться до беспамятства, ни забыться за игрой или с девушками веселого дома «Огненная Мэри».
