— И я должен их всех представить самим себе? — удивился Хикс. — О'кей! А что дальше?
— Пусть убираются, — сказал я. — Бармен в настоящее время держит Мак-Ларена под «прицелом, так что поспешите. А потом можете считать себя свободным на этот вечер.
— Вот так! И чем же вы предложите мне заняться?
— Что вы вообще делаете в свободные вечера, — ответил я. — Я никогда не интересовался деталями и сейчас тоже не желаю ничего знать.
Он пожал плечами.
— А что, собственно, хотел от вас этот сумасшедший мешок с дерьмом, этот Мак-Ларен?
— Об этом мы поговорим завтра.
— Чудесно! — сказал Хикс. — А ну-ка, вы, святая троица, поднимайтесь!
Я выждал, пока он всех их не выгнал из апартаментов, а потом тщательно запер дверь. За окнами все еще кружились снежинки, а центральное отопление делало апартаменты уютными и теплыми.
Вспомнив, что неожиданный визит троицы помешал мне выпить, я, чтобы вознаградить себя за вынужденное воздержание, щедро наполнил бокал. Сделав изрядный глоток, я почувствовал себя до смешного хорошо, как король. Я снова посмотрел в окно, следя за белыми снежинками, а потом вдруг вспомнил об одном незаконченном деле. Как гласит умная поговорка, все нужно делать в подходящее время и в подходящем месте. Теперь мне подходили и время и место.
Я допил свой напиток и разделся догола, затем, подойдя к окну, позвал Мэнди.
Она сразу появилась в дверях спальни. На ней был черный шелковый костюм, на шее тяжелое серебряное ожерелье, а на голове — высокая прическа.
— А, их уже нет! — бодро сказала она, но тут же прикрыла рот, вперив в меня изумленный взгляд. — О нет, Пол! — жалобно прохныкала она. Я целых полчаса потратила, чтобы одеться и привести себя в порядок.
— Снежный король ждет свою снежную королеву! — важно сказал я.
— А ты бы не мог подождать, пока мы поужинаем?
— Ни в коем случае!
— Я так и думала, — покорно ответила она. — Может быть, мы закажем ужин и поедим здесь, в апартаментах?
Она неторопливо начала раздеваться, а я смотрел на нее со все возрастающим уважением. Потом она подошла ко мне, совершенно нагая, только на шее осталось ожерелье. Ее груди подпрыгивали на каждом шагу.
После того, как она опять протиснулась между мной и окном, я наклонил голову и поцеловал ее в затылок.
— Снежная королева надеется, что будет исполнено ее маленькое желание, ваше величество, — прошептала она.
— Говори, — сказал я великодушно, — и твое желание будет исполнено.
— Я потратила целых двадцать минут, чтобы сделать такую прическу.
— С каких пор ты превратила в фетиш прическу?
— С тобой никогда не знаешь ничего заранее, — сказала она. — Во всяком случае, каждый раз это происходит по-другому, не так, как в прошлый раз.
Я обнял ее сзади, взял в руки груди и ласково пощекотал соски. По ее телу пробежала дрожь, и она прижалась ко мне спиной так, что ее упругие ягодицы оказались у меня между ног.
— Пол, дорогой, — пробормотала она, — как быстро у меня все это происходит.
— Я люблю наблюдать, — сказал я, теребя губами ее ухо, — как тают снежные королевы.
Она еще больше нагнулась, и мои руки соскользнули с ее грудей, прошлись по животу и остановились на верхней части бедер. Пальцы мои исследовали пышную растительность на этом месте. Ее руки руководили моими пальцами, и она признательно стонала.
Потом, много позже, когда улеглась буря страстей, я вернулся к бару и вынул оттуда два бокала. Мэнди опустилась в кресло, храбро закинула ногу на ногу и осталась сидеть в такой позе.
— Моя прическа не пострадала? — спросила она озабоченно.
— Ни один волосок не пострадал, — уверил я ее. — И ты действительно похожа на снежную королеву.
Я открыл бутылку шампанского, наполнил бокалы и протянул один ей.
— Это было очень мило, Пол, дорогой. Я так еще никогда не пробовала.
— Никогда? — удивился я.
— Я имею в виду, что мне не приходилось любоваться снежинками в то время, когда ты это проделывал. У тебя своеобразная душа, Пол!
— У меня есть для тебя сюрприз, — сказал я. — Как ты смотришь на то, чтобы провести Рождество в Калифорнии?
— Ты серьезно? — Ее лицо прояснилось. — Это будет великолепно!
— В таком случае, выпьем за Калифорнию! Я поднял бокал и выпил глоток шампанского.
— Тебе следовало бы одеться, — посоветовал я ей, — иначе простудишься.
— Мне еще жарко после этого, — довольным тоном сказала она.
— Как хочешь, — буркнул я.
Мысленно возвратившись к разговору с недавним посетителем, я с удовольствием отметил, что во мне появляется охотничий азарт. Может быть, этому во многом способствовала схватка с тремя бандитами. Я взял брюки и стал натягивать их, но тут же выругался, почувствовав боль в одном месте, которое в спешке зацепил застежкой-молнией.
— Какие подлецы! Хикс взмахнул перед моим носом дневной газетой.
— Вы только посмотрите, что они натворили!
— Взорвали бомбу неподалеку от Вестминстерского аббатства?
— Прямо на его участке. Само аббатство не очень пострадало, но было ранено свыше тридцати человек, а двое погибли.
— Шелдон Фишер, — сказал я.
— Что?
Он непонимающе посмотрел на меня.
— По этому поводу Мак-Ларен и приходил ко мне вчера. Я передал Хиксу во всех деталях то, что услышал от Мак-Ларена относительно Фишера. Тот внимательно слушал.
— Это дело полиции, — наконец сказал он.
— Фишер живет в Штатах и пользуется там уважением, — сказал я. — Чтобы добиться его выдачи, нужно сперва доказать, что именно он стоит за этой организацией.
— Уж не собираетесь ли вы серьезно заняться им, коллега? — недоверчиво спросил он. — Готов дать голову на отсечение, что его дом в Калифорнии — настоящая крепость.
— В этом деле опасно полагаться только на сведения Мак-Ларена, — сказал я. — Поэтому я хочу на днях отправиться в Калифорнию, чтобы самому посмотреть там, что и как.
— И Фишер, конечно, пригласит вас на недельку в гости, не так ли? — насмешливо спросил Хикс.
— Он наверняка примет меня, если я явлюсь к нему как заказчик, — сказал я, — как человек, который собирается нанять его организацию.
— И какой это будет заказ?
— Об этом я еще не думал, — признался я. — Попробуйте вспомнить кого-нибудь, кто, по вашему мнению, приобрел бы массу достоинств, если бы стал покойником.
— Ну, хорошо, а если окажется, что все, что говорил Мак-Ларен о Фишере, правда? — мрачно спросил Хикс. — Что тогда?
— Тогда мы продумаем ситуацию еще раз, — ответил я.
— Мы?
3
— Вы же очень любите горячее калифорнийское солнце, — сказал я.
— Я счел бы себя таким же сумасшедшим, как и вы, коллега, если бы хоть во сне подумал о том, чтобы сунуть голову в пасть Фишеру, — прошипел он. — Ведь дело не только в его доме, который наверняка под тройной охраной. После всего того, что вы мне порассказали, я пришел к выводу, что ему принадлежит и весь город, будь он проклят тысячу раз.
— Я сказал, что мы сперва сориентируемся, а потом уже все продумаем, — напомнил я ему. — Мак-Ларен позвонит сегодня вечером, чтобы узнать, заинтересовало ли меня это дело, и должен сообщить нам еще массу разных сведений о Фишере.
В этот момент мелодично зазвонил телефон и сразу замолчал. Хикс снял трубку.
— Это Финчли, — сказал он мне мгновение спустя. — Вас спрашивает человек по имени Бочар.
— Скажи Финчли, чтобы он пропустил его наверх.
— Бочар? — спросил меня Хикс после того, как повесил трубку. — Это не тот, у которого мы купили артиллерию для аферы в Малагае?
— Совершенно верно, — подтвердил я.
— А что ему, черт возьми, нужно?
— Возможно, он сам нам об этом скажет, — остроумно заметил я.
В этот момент появился Бочар. Это был высокий плотный человек с мясистыми чувственными губами, аккуратно подправленными бакенбардами и густыми черными усами. Он не спеша опустился в кресло, а Хикс начал готовить „кампари-соду“.
— Как приятно снова увидеться с вами, мистер Донован, — сказал Бочар на своем безупречном английском. — Видимо, в данный момент вас нельзя ангажировать?
— В данный момент, нельзя, — подтвердил я.
— Я до сих пор восхищаюсь тем, как вы решили нашу маленькую проблему, связанную с транспортировкой оружия в Малагай, — сказал он. — У вас в английском языке нет аналогичной поговорки: „Каждый день приносит свои плоды“.
— Как же, есть. Только вы вряд ли ее поймете, — бросил Хикс.
— Это чисто английский юмор, — сказал я Бочару. — Чтобы ее понять, нужно быть англичанином. К тому же, она родилась в старые дни мюзик-холла.
— Но ведь вы — американец, мистер Донован.
— А вы — бельгиец, — сказал я. — И поэтому у каждого из нас свои проблемы.
