— Не войны, а бабы! — Исин ощутил гордость, что идет на десяток шагов впереди всех.
Впереди что-то случилось. В лицо ему пахнуло сухим ветрам. Он остановился. Волосы на голове зашевелились, словно все вши, накопившиеся за две недели блужданий по горам, тронулись с места в поисках лучшей доли. Сотник оттолкнул, прошел мимо.
Это в чистом поле, где враг вот он — рядом, грудь в грудь, глаза в глаза ничего не страшно, а тут в темноте, оскалившейся каменными зубами, где из-за каждого угла может выскочить злой колдун, ухватить кривыми хищными пальцами…
Исин задрожал и кинулся вперед. Сильная рука из темноты остановила, ухватив за горло, а лютый голос прошептал прямо в ухо:
— Что встал? Штаны к земле прилипли?
Под ногами сотника что-то зловеще захрустело.
— Что там? — шепотом спросил Исин, боясь опустить глаза. Он хотел отступить назад, но рука на плече удержала.
— Кости! — рявкнуло в ухо — Черепа младенцев и дураков, вроде вас всех…
Исин почувствовал в голосе насмешку. Судорога внутри отпустила. Сам ведь знал, что разыскивают тут не людоеда, а простого мирного лекаря пещерника.
Ну, может быть и не совсем простого, может быть самого лучшего в окрестностях, но все-таки лекаря, не злодея. Взяв себя в руки, провел рукой полу. Под ладонью зашелестело.
— Листья — сообщил Исин сотнику — Сухие. Видно логово где-то рядам.
— Всем носы в землю. Искать. — голос сотника гулко отдался от стен пещеры. Пещерник был где-то рядом, и таиться было уже не нужно. Сотник приложил ладони к губам. Слова гулко ударили в стены.
— Эй, пещерник, выходи.
Пещерник не внял благому совету, и тогда сотник приказал.
— Перетряхнуть тут все. Он где-то здесь.
Так оно и оказалось. Сотник, как и всегда, оказался прав. На его крик сбежались все шестеро воинов, бродивших в каменном лабиринте. Сотник стоял в небольшой пещере, почти касаясь головой низкого потолка. Исин подошел на цыпочках, удивляясь, что его руки висят бессильно, голова опущена. Тот стоял перед высоким каменным ложем, вырубленном прямо в скале, а там лежал, вытянувшись во весь рост, человек.
Исин невольно шагнул ближе, судорожно вздохнул. Бешеная радость вспыхнула в нем и тут же угасла. Похоже, что все было зря.
Этот человек когда-то был необычайно силен, об этом говорили мощные, мосластые руки. Когда-то он, наверное, был очень красив. Не так давно он был и очень стар. Но теперь он или уже был мертв или умирал на их глазах тихо, как догорает лучина. Его глаза были закрыты, лицо искажено странным страданием, более сильным, как показалось Исину чем просто боль. Он был таким, как его списывали люди. Длинная борода закрывала грудь и живот, на впалой груди он скрестил восковые длинные пальцы. Лоб высок, вообще человек выглядел так, как должен был, по мнению Исина, выглядеть герой или Бог. Глаза старца были зарыты.
— Он?
Никто не решался подтвердить это. Все молчали, пока Коротконогий Шуй не нарушил тишину.
— Другого-то все равно нет.
— Только, похоже, он понадобился Богам немножко раньше, чем княжне…
Сотник сбросил шлем. Свет отразился на бритой на голо голове, когда он наклонился к груди пещерника. Каждый из тех, кто был рядом, затаил дыхание. Было ясно, что поиски закончились. Они нашли то, что искали, но что же лежало перед ними? Человек или труп человека?
Сотник поднялся. Лицо его пряталось во тьме.
— Падаль — выругался сотник — Не дышит…
Сердце Исина сбилось с установленного Богами ритма, но в голосе он не уловил отчаяния. Сотник поднял руку. В воздухе звякнул металл, вплетенный в кончик плетки. Рассеченный свинцом воздух охнул на груди отшельника. Рубаха лопнула, обнажив худую грудь с резко выступающими ребрами. Исин ожидал увидеть кровавый рубец, клочья кожи, но ничего этого не было. Плеть свистнула еще раз. Рубаха лопнула в другом месте. Сотник часто задышал. Плеть замелькала в воздухе и на камни посыпались ветхие как труха лохмотья рубахи и клочья седых волос. Через мгновение борода пещерника укоротилась на половину, а от рубахи ничего не осталось — она висела грязными клочьями, как пыльная паутина на засохшем за зиму пауке, но на груди не осталось и следа от неистовства сотника.
— Святой человек — благоговейно сказал кто-то из простых воинов.
— Святой…. — фыркнул сотник — Перед Богом всю жизнь на брюхе ползать — любую шкуру выдубишь…
Но это были только слова. Сам он пораженный не меньше других смотрел на грудь лекаря. О! Сотник был мудр. Его не могли свалить ни чужие богатыри, ни отчаяние.
— Факел ниже!
Факелы опустились, окружив пещерника светом. Привычным взмахом руки сотник вынул саблю. Вид обнаженного металла в руке сотника заставил всех подобраться. Примериваясь, он дважды взмахнул рукой и только после этого с силой опустил оружие на грудь старца. Сабля жутко свистнула. По рукам сотника пробежал свет, обрисовывая выпуклые мускулы силача. Кожа лопнула с таким треском, словно раскололся переспелый арбуз. Исин прищурился, ожидая кровавого фонтана, но уже не удивился, когда ничего этого не произошло. Сотник встал перед ложем на колени. Если лекарь жив, то кровь должна подтвердить это. Исин тоже склонился над телом. Рана на груди старца на их глазах темнела, наливаясь кровью.
— Жив! Не мог он сдохнуть, если в его помощи нуждается княжна. — пробормотал Шуй. Голоса повеселели. Все хорошо знали, какой крутой нрав у Чичак и каждый представлял как их встретили бы в случае неудачи.
— Выносите его — скомандовал сотник. Тело лекаря аккуратно положили на сложенный вдвое плащ. Подчиняясь команде, четверо воинов подхватили его за углы и быстро пошли к выходу. Сотник шел впереди. Его факел освещал дорогу идущим. Исин плелся сзади, стараясь не терять из виду факел. Заблудиться в этом каменном лабиринте, где ходы расходились, сходились и снова расходились, чтоб уже больше никогда не сойтись ничего не стоило. Как и все тут он не любил гор. Камень, обступавший со всех сторон, скрывал опасности, да и сам был опасен, и люди ждали, когда над головами откроется небо. Уже у выхода сильный порыв ветра сбили пламя с факелов. Темнота заставила прибавить ходу.
Сразу же у выхода пещерника положили на землю. Исин наклонился, надеясь, что тряска и ветер верили его к жизни, но ошибся. О том, что лекарь был еще жив, говорил только кровоточащий порез на груди.
Исин коснулся капли пальцем. Замерзший палец не ощутил тепла.
— Кровью ему не истечь — сказал сотник — но что заботливый — это хорошо.
Он кивнул на кучу хвороста.
— Разведи костер.
Исин выкресал огонь, раздул искорку среди сухого мха. Красноватые язычки начали лизать желтые как мох сучья. Осмелели, вгрызлись, сучки затрещали как сахарные косточки на крепких зубах пса, взвились первая искорка. Войны суетились рядом, пытаясь подкладывать ветки, сотник осторожно, стараясь не обжечься, положил старца в огонь….
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
