что тебе понравилось больше всего? – спрашиваю я. – Тот тип, с которого я содрал кожу и распластал на носу корабля на пристани в Гриффине? Или которого подвесил на кране? Его обсуждали активнее всего.
– Ты просто чудовище! – Слоан вскидывает руки в тщетной попытке скрыть яркий румянец, окрасивший щеки. В зеленых глазах пляшут искры, хоть она и пытается принять суровый вид. – Лучше запри меня обратно в клетку.
– Слушаю и повинуюсь!
Я поворачиваюсь к бару и поднимаю руку. Официантка в тот же миг бежит в нашу сторону, расплываясь на ходу в улыбке.
– Роуэн?..
– Да? Ты сказала, что хочешь обратно к Бриско. Сейчас расплачусь, и пойдем.
– Я же пошутила, ты, псих!..
– Не волнуйся. Я мигом доставлю тебя в твою вонючую клетку. Она, скорее всего, не успела сгореть. Как думаешь, личинки хорошо прожарились? Если да, тебе будет что поклевать из пепла.
– Роуэн! – Слоан хватает меня за руку, оставляя на коже липкие отпечатки. От ее касания словно пробивает током.
Еле сдерживая смех, я вижу в зеленых глазах откровенную панику.
– Эй, Птичка, что не так?
К нашему столику подходит официантка с лучезарной улыбкой.
– Хотите заказать десерт?
Я, приподняв брови, смотрю Слоан в лицо. Взгляд у нее мечется; она косится то на меня, то в сторону ближайшего выхода.
– Два пива, пожалуйста, – сообщаю я официантке.
Слоан мигом успокаивается и недовольно щурит глаза.
– Уже несу!
– Я же говорила, – буркает девушка, разжимая пальцы на моем запястье. – Ты просто чудовище!
Я криво улыбаюсь. Она замечает мою ухмылку, и взгляд у нее теплеет, хоть и явно против воли.
– Когда-нибудь ты меня полюбишь, – мурлычу я, глядя ей в лицо и медленно слизывая с руки соус, оставленный женскими пальцами. Глаза у Слоан вспыхивают, отразив лучи послеполуденного света, проникающие сквозь окна, а на щеке проступает ямочка, выдавая веселье, которое она не хочет показывать.
– Это вряд ли, Палач.
«Посмотрим», – молча обещаю я с ухмылкой.
Слоан вскидывает темную бровь, будто принимая вызов, и снова берется за ребрышко.
– Ты так и не ответил, что делал у Бриско.
– Ответил. Ну, помнишь: хотел отрубить руки с ногами, послушать крики…
– Почему он?
Я пожимаю плечами.
– Полагаю, по той же причине, по которой его выбрала ты. Он та еще мразь.
– С чего ты решил, что я убила его именно по этой причине? – спрашивает Слоан.
– Разве нет? – хмыкаю я, опираясь локтями на обшитый алюминием край пластикового стола.
Слоан возмущенно вскидывает подбородок.
– Может, мне приглянулись его глаза? Вдруг они были красивыми?
Я беру очередное ребрышко, намеренно затягивая паузу. Не спеша откусываю мясо и лишь потом отвечаю:
– Не из-за этого ты вырезаешь им глаза. Совсем не из-за этого…
Она склоняет голову набок и задумчиво молчит.
– Разве?
– Ага.
– Тогда из-за чего же?
Я опять пожимаю плечами, избегая ее взгляда, хотя так и подмывает его поймать.
– Возможно, потому, что глаза – это зеркало души?
Слоан фыркает, и я, посмотрев на нее, вижу, как она качает головой.
– Скорее уж «вскорми ворона, и он выклюет тебе глаз».
Я пытаюсь ее понять. О Слоан известно мало – по крайней мере, в газетах о ней пишут редко. Она специализируется на других серийных убийцах и оставляет после себя на месте преступления весьма замысловатые послания. Вот, собственно, и все. Любые версии ФБР касательно личности Прядильщика не выдерживают никакой критики. Судя по сообщениям в прессе, в закостенелые мозги федералов даже не приходит мысль о том, что неуловимый мститель может оказаться женщиной. Что бы ни сподвигло ее на подвиги, какими бы мотивами она ни руководствовалась, что бы ни хотела сказать каждым убийством – это остается тайной.
С первой же минуты знакомства Слоан распалила во мне любопытство, и теперь на тлеющих искрах вспыхнул язычок пламени.
Хочу узнать ее ближе. Хочу узнать о ней все!
А еще хочу вызвать у нее ответный интерес.
– Ты в курсе, что это я убил Тони Уотсона? Портового Психопата?
Слоан неспешно отнимает бокал с пивом от губ и пристально смотрит на меня.
– Серьезно?
Я киваю.
– Я думала, он ввязался в драку с одной из своих жертв.
– В какой-то степени так оно и было. Он действительно ввязался в драку и определенно хотел сделать меня своей жертвой, но у него ничего не вышло.
Уотсон был откровенной мразью. Я колошматил его до тех пор, пока не разбил череп и не переломал все кости, а затем долго смотрел, как на разбитых губах сквозь осколки зубов вздуваются последние красные пузыри. Когда этот тип наконец сдох, я оставил его в вонючем переулке на растерзание крысам.
Вышло очень некрасиво. Совсем не изящно. Без подготовки и без декораций. Грязно и грубо.
Но удовольствие я получил – неимоверное!
– Уотсон оказался не так глуп, как я думал. Он поймал меня на слежке. Попытался устроить засаду.
Слоан задумчиво поджимает губы.
– Обидно.
– Что именно? Что он не убил меня первым? Эй! Я возмущен до глубины души!
– Нет, – отвечает она с усмешкой. – Просто у меня были на него такие грандиозные планы!.. Я даже успела сплести паутину с местами его последних пяти убийств.
Липкие пальцы тянутся в мою сторону, вырисовывая в воздухе сложный узор. На меня Слоан не смотрит. Будто говорит сама с собой о самом сокровенном.
О своих планах. И паутине.
– Впрочем, неважно. Все равно тупорылые кретины из ФБР меня не понимают. Но… ты пришел и все испортил! – буркает Слоан, поднимая с тарелки очередной мясной хрящик и с тяжким вздохом поднося его к губам. – Хотя, наверное, надо сказать тебе спасибо. Возможно, я недооценивала этого типа. Учитывая, как легко этот ленивый тюфяк Бриско загнал меня в клетку, с Уотсоном я могла бы и не справиться…
Яркие глаза смотрят на меня с прищуром сквозь пряди черных волос, и их блеск сдирает налет с моей темной души.
– Имей в виду, мне очень неприятно признавать это вслух. Не слишком-то гордись собой, красавчик!
Губы сами собой складываются в ухмылку.
– Значит, считаешь меня красавчиком?
– Я сказала совсем другое. Я не собираюсь сыпать в твой адрес комплиментами! – говорит Слоан, демонстративно возводя глаза к небу и дергая веком. – Ты и сам прекрасно знаешь.
Моя ухмылка становится шире, и я прячу ее за краем бокала. Мы неотрывно смотрим друг другу в глаза, пока Слоан не спохватывается и не отводит взгляд. На веснушчатых щеках проступает румянец.
– Ну, до Билла Фэрбенкса ты добралась раньше меня, – говорю я. – Так что, видимо, мы в расчете.
Слоан таращит глаза; густые темные
