Подобная же операция производилась и над книгами других издательств. Изъято, например, одно из многочисленных изданий романа Джека Лондона «Железная пята» — только за то, что автором предисловия был Карл Радек. Попал в поле зрения роман «Земля» американской писательницы Перл Бак, получившей за него в 1938 году Нобелевскую премию по литературе. Приказ: «Удалить послесловие С. Третьякова, удалить с. 311–318. Склеить с. 310 с послед. страницей» (о погибшем Сергее Третьякове говорилось выше). Да и сами романы Перл Бак позднее не выходили в СССР: согласно статье о ней в Краткой литературной энциклопедии, написанной Л. З. Копелевым, Перл Бак в своих публицистических статьях и выступлениях, «…резко полемизируя с коммунистами, проповедует принципы абстрактного христианского демократизма».
Из романа Бальзака «Цезарь Бирото» (под таким названием в русском переводе вышел в 1928 году в издательстве «Прибой» роман «История величия и упадка Цезаря Бирото, владельца парфюмерного магазина…») велено было «удалить предисловие». При обращении к экземпляру Российской национальной библиотеки выяснилось, что вырезано предисловие Виктора Сержа. Под таким псевдонимом выступал Виктор Львович Кибальчич (1890–1947) — литератор, активный участник политических движений и событий в Бельгии, Франции, Испании и СССР. Племянник известного народовольца, сын иммигрантов из России, переселившихся в конце XIX века в Бельгию, в молодости он примыкал к анархистам. Затем сделал крен в сторону большевизма: приехав на родину предков в 1919 году, даже возглавил журнал «Коммунистический Интернационал». Его имя фигурирует в «Списке лиц…» (с уточнением: «политическая и социально-экономическая литература») по причине «вероотступничества»: его дважды арестовывали и исключали из партии, затем он эмигрировал. Впрочем, в 1928-м, в пору написания предисловия, он, играя по всем принятым тогда правилам, закончил его так: «В этой книге Бальзак является одновременно историографом, романистом и идеологом победоносной буржуазии XIX века. И в этом смысле „Цезарь Бирото“ — первоклассный социальный роман».
Как ни курьезно, под запрет попал и «Робинзон Крузо. Новая переделка для рабоче-крестьянской молодежи» (Л., Прибой. Сектор «Юный пролетарий», 1925). Вышла книга под редакцией и с предисловием Златы Ионовны Лилиной (1882–1929), деятельницы революционного движения, члена партии с 1902 года, занимавшей в советское время ряд видных постов, в частности, в Главполитпросвете. Репрессиям Лилина не подвергалась, но ее имя, как жены Г. Е. Зиновьева (к тому же она была сестрой Ильи Ионова (1887–1942), заведующего Госиздатом РСФСР, арестованного в 1937-м и умершего в Севлаге), часто служило формальным основанием для запрета той или иной книги и было внесено в «Список лиц…» с пометкой: «Партийная тематика и детская литература». Лилина находит в романе ряд «ошибок»:
Первая и самая крупная ошибка заключается в том, что автор бросает Робинзона совершенно одного на необитаемый остров. Человек — животное общественное, никогда в одиночку не жившее. Автор «Робинзона Крузо» представляет дело так, будто Робинзон в течение долгого времени хорошо себя чувствует и без людей. И только впоследствии ему стало скучно одному… Ошибка автора в том, что он приписывает одному лицу — индивидууму — героические поступки и совершенно забывает про то, что человеческую историю делали не герои, не отдельные люди, не цари, не полководцы и не отдельные ученые, а масса трудящихся, трудовой народ: охотники, земледельцы, рабочие… Труд всего общества, коллективизм, коммунизм доведут человечество до того счастливого состояния, которое мы видим в последней главе (там он устраивает на разумных началах жизнь переселенцев на острове).
Нередко инициатива запрета поступала «снизу» — в порядке проявления бдительности. Вот лишь два красноречивых примера. 21 марта 1953 года, как свидетельствуют документы архива расформированного спецхрана Российской национальной библиотеки, ее директор В. Н. Барашенков обратился в ленинградский Горлит с таким запросом:
По сведениям иностранной прессы, негритянский писатель Ричард Райт стал на путь ренегата и ведет антисоветскую и антикоммунистическую пропаганду. В библиотеке имеются следующие советские издания произведений Ричарда Райта: 1. Дети дяди Тома. М., Госполитиздат, 1939. 2. Утренняя звезда. Рассказ из жизни негров в южных штатах Америка. М., 1938. («Библиотека „Огонька“»). Кроме того, по списку Берлинского магистрата, в числе авторов, все произведения которых подлежат изъятию из общего пользования, значится Эрнст Глезер как ренегат… Просим Вашего указания, как поступить с произведениями Р. Райта и Э. Глезера.
Далее он указывает на пять книг Глезера в русском переводе, в том числе роман «Мир» (М., ГИХЛ, 1933). Примечательно также, что директор ссылается на проскрипционные списки Берлинского магистрата, составлявшего их наподобие «наших», главлитовских. Ленгорлит согласился с мнением дирекции:
Все произведения Эрнста Глезера подлежат изъятию из общих фондов. Произведения Р. Райта Вам подлежит просмотреть поэкземплярно с представлением в Ленгорлит на книги с политическими дефектами соответствующих заключений.
В результате в каталоге спецхрана появилась карточка: «Глезер Эрнст. Изъять все произведения». К Ричарду Райту (1908–1960), «негритянскому писателю США, члену Американской коммунистической партии» (Краткая литературная энциклопедия, т. 6. — М., 1971. с. 166) все-таки не решились принимать крайние меры: его книги оставлены в общих фондах, потому, быть может, что в его произведениях «…показана судьба молодого негра, обреченного на духовное одичание и гибель, и, несмотря на натурализм, сила романов Р. - в ненависти художника к социальному строю, уродующему человеческую личность». В силу этого, в 1962 году, уже посмертно, в русском переводе вышел его сборник «Рассказы».
Число книг зарубежных писателей, запрещенных по такому, «персональному», признаку, можно увеличить в несколько раз. Что же до книг, попавших в спецхраны по «содержательному» мотиву, то количество их сравнительно невелико. Советские цензоры были натренированы, можно сказать, «натасканы» главным образом на поиск криминальных имен: подобно тому, как во время корриды бык не обращает внимания на главных своих противников и мучителей — тореадоров, а исключительно на красную тряпку, так и цензоры реагировали преимущественно на имена, в сравнительно редких случаях «нападая» на содержание. Да и разобраться в нем, учитывая их крайне низкий образовательный и интеллектуальный уровень, им было не под силу. Тем не менее укажем на ряд таких книг.
Пострадало, например, первое издание книги Герберта Уэллса «Россия во мгле», выпущенное в Харькове в 1922-м. Как известно, написана она в 1920-м после посещения писателем России и беседы с Лениным. Несмотря на то, что к новому «эксперименту» и «кремлевскому мечтателю» Уэллс относился скорее сочувственно, признав во время второго посещения Москвы в 1934 году, что планы Ленина стали «реальностью», издание 1922 года оказалось в спецхране. Примечательно также, что «Россия во мгле» до 1958 года издавалась лишь единожды, да и то — в харьковском, а не центральном издательстве. Неслучайно она привлекла интерес эмиграции и была в 20-е дважды издана на русском языке за рубежом (оба издания, естественно, оказались в спецхранах). Формальным основанием запрета послужило частое упоминание Уэллсом репрессированных позднее вождей (Зиновьева, Рыкова и других), однако и само содержание книги могло смутить цензоров. Такой, например, пассаж:
Я должен признаться, что мой пассивный протест против Маркса превратился в России в активную ненависть. Повсюду, куда мы только ни ходили, мы видели статуи, бюсты, портреты Маркса… Вездесущее присутствие бороды Маркса меня все более раздражало, и меня терзало острое желание обрить его.
Текст многочисленных изданий, предпринятых после 1958 года, подвергался тщательной редактуре, приведшей к изъятию все тех же «неудобных» имен и ряда фрагментов. Снабжалась она предисловием Г. К. Кржижановского, в котором разъясняются причины «ограниченности» и «заблуждений» Уэллса.[18]
Оказался под запретом вполне невинный «роман для детей» немецкого писателя Вольдемара Бонзельса (1881–1952) «Приключения пчелки Майи» (Петроград, Госиздат, 1923).[19] Книга приобрела большую популярность еще в дореволюционной России: первое издание опубликовано в Москве в 1914 году. Аллегорически изображая отношения в мире людей, автор повествует об опасных приключениях пчелы Майи, ее друзьях и врагах, о том, как она «спасала свой народ». По-видимому, цензоры нашли в первом советском издании мотивы, которые сочли непозволительными в книге для детей младшего школьного возраста. Во-первых, «царистские». Пчела сообщает о себе: «Я живу в замковом парке. Наша царица Елена VIII». Пчелы подхватывают: «Во имя права и справедливости, во имя Царицы, защищайте государство!» До нее доносятся «слова старой боевой песни пчел»:
