Получает пулю и оседает на пол. Юна бледнеет, из нее словно разом выкачали всю кровь. На снег положишь раздетой – не найдешь.
Бля! На всю жизнь у девчонки отбили желание праздновать дни рождения. А они у нее обязательно будут.
Точным выстрелом в голову убираю главного…
Глава 3
Стас
Мне даже не хочется анализировать глупость, которую я только что совершил. Один эпитет ко мне идеально подходит, я даже спорить не буду. На «дол» начинается, «еб» кончается! Я такие промахи не совершал даже зеленым необстрелянным юнцом. Рискнуть несколькими десятками заложников, чтобы что?
Спас?!
Увидел боль в глазах незнакомой девчонки и нажал на курок? Зашибись объяснение, а объясняться придется! Теперь она там кричит, срывая голос.
Вокруг летит штукатурка, пыль забивается в дыхательные пути. Любая пуля может срикошетить. Коридор, в котором я укрылся, пытаются стереть до основания, но мощности автоматов для этого не хватит. Отхожу назад, ныряю в другой коридор, где оставил пару «двухсотых». Отсюда на второй этаж не подняться, нужно выйти через зал. Возможно, где-то есть запасной выход, но нет времени на его поиски, которые могут ничего не дать.
Четкими быстрыми выстрелами убираю оставшихся боевиков в зале. По стрельбе я всегда был лучшим. Неважно, какой ствол мне попадал в руки, главное, чтобы не кривой. Скорость стрельбы, меткость, расстояние – я в этом лучший. И сейчас те, кто палит сверху, смогли в этом убедиться. Прекратили огонь. Даже интересно стало, что там в их головах щелкнуло, что они застопорились?
С одного из убитых снимаю рацию, гарнитуру. Слушаю пару минут. Тишина. Тут ясно: поняли, что я могу их прослушивать, переключились на дополнительный канал связи.
Резко падаю на пол и, не целясь, произвожу несколько выстрелов. Все в цель, минус два. Я не слышал шагов, не мог физически их услышать, на человеческом уровне их невозможно уловить. Военные называют это чуйкой или звериными инстинктами. Объяснить сложно, чтобы тебя не посчитали дебилом. Вот эта самая чуйка не раз спасала жизнь опытным бойцам. Мне сейчас тоже спасла.
В зале поднимается крик, гости в панике разбегаются. Не останавливает даже то, что по ним только что велся огонь. Тишина в несколько секунд дает им надежду, что плохие парни ушли. Не ушли, перегруппируются. Мы бы так сделали. А тут работают профессионалы. На моей стороне эффект неожиданности, только поэтому я пока жив.
Представляю приблизительную картину происходящего в зале, прежде чем двинуться вытаскивать девчонку. Так и есть, кто-то забился в угол, кто-то бежит, надеясь на спасение, а Юна сидит над телом своего брата, пытается помочь. Ей нет дела до бандита, кровью которого сейчас забрызгано ее платье, а он валяется у нее в ногах. Ничего не видя из-за крупных слез, которые застыли в глазах, она пробует спасти Михаила, удержать ладошками утекающую из раны кровь.
Перезаряжаю магазин, врываюсь в зал, подхватываю одной рукой за локоть и дергаю девчонку за руку. От меня шарахаются, бегут с криками. Сейчас для них я враг, потому что с оружием в руках. Объяснять бесполезно, не услышат. У людей шок и истерика.
Пробую их направлять, объясняю, где можно спрятаться. Кто-то слышит, кто-то нет. Неуправляемая масса, среди которой нет или не осталось ни одного героя. Каждый сам за себя.
— Отпустите, — тихий голосок на грани слышимости врывается в мое личное пространство. — Немедленно отпустите! Чего вы от меня хотите? — несмотря на страх и боль, в голосе слышится вызов и надменность.
— Голову втянула в плечи и закрыла свой красивый рот, — дергаю именинницу за локоть. В ее хрустальных от непролитых слез глазах плещется шок. — Да, детка, тебя хотели убить. Больно осознавать, но этот гребаный мир сегодня против тебя? — мой голос пропитан яростью. Злит! Как же все злит! Влез не в свое дело, не смог остаться в стороне.
Она узнает меня, щурится подозрительно. Да, это меня ты проигнорировала на террасе, всем своим видом показывая, что недостоин знакомства с тобой. Ну, давай, начти орать, что это я устроил бойню. Вижу, как крутятся в ее голове мысли, складываются в какую-то только ей известную картину. Не спешу убеждать девчонку, что влез в это дерьмо, только чтобы ее спасти. Потому что моя чуйка голосила – пришли за ней!
— Там Миша, — проходится по нервам красивым, словно музыка дождя, голосом. От крика он немного просел, но легкая хрипотца его никак не портит. Скорее цепляет и пробуждает скрытые желания.
Бля, нашел время!
— Ему я не могу помочь, но тебя вытащу живой, если будешь слушаться, — в ее взгляде все еще сомнение, но мозг – как для бабы – нормально функционирует. Не стала истереть и обвинять меня.
Оглядывается, будто может найти ответы в пространстве. Сомневается. Не доверяет. Неудивительно, меня она видит первый раз в жизни. Дать пощечину, чтобы отмерла и начала шевелить ногами?! Понимаю, что даже ради спасения наших жизней не смогу ее ударить.
— У тебя три секунды, чтобы дать ответ, потом я ухожу один, — вздрагивает, словно я ее ударил.
Самое дерьмовое, что я не уйду. Я только что трахал одну телку, а спасать кинулся другую. Могу оправдывать себя тем, что Леську никто убивать не собирался, но оправдание слабое. По всем фронтам не прав. Тут ведь на каждом шагу камеры, мне еще прилетит от руководства, что засветил свое… лицо! Все мои действия изучат под микроскопом и вынесут предупреждение – это в лучшем случае. О том, что погонят из спецназа, думать не хочется. Из родной семьи было легче свалить, чем из братства.
— Хорошо, — выдыхает Юна. — Я иду с вами.
— Вопросов не задавать. Выполнять все мои команды, говорю «ложись» – ты падаешь на землю, говорю «ползти» – ты ползешь и не жалуешься. Все понятно?
— Вы кто? — блеска в глазах стало больше. Только не реви! Терпеть этого не могу!
— Конь в пальто. Никаких вопросов, — дергаю ее за руку и веду за собой. Не сопротивляется, но быстро перемещаться не может из-за каблуков.
— Другой обуви у меня нет, извините, — поймав мой недовольный взгляд, сделала правильные выводы. — Я могу попытаться оторвать каблуки.
— Оставь, твои ноги так ох@но смотрятся в туфлях, что я готов потерпеть наше медленное передвижение. Чем будешь расплачиваться за спасение? — я мудак, конечно, но не до такой степени, как сейчас обо мне думает Юна. А она думает, так громко думает, что у меня уши начинают гореть.
Лучшее средство от слез – переключить ее внимание. Я переключил. Если бы у нас было время, остановился бы и понаблюдал, как на ее хорошеньком лице эмоции водят хоровод. Убойный коктейль там, можно кончить. Ее злость заводит не меньше, чем хорошенькие ножки.
— Думаешь, я альтруист, который бежит спасать смазливых телок за просто так? — поторапливая, чуть сильнее дергаю за руку, чтобы бежала за мной.
— Мой отец вам заплатит, — высокомерно. Бесит ее тон.
— Неинтересно. Отсосешь мне? — она упирается ногами в пол, пытается выдернуть руку, но я упорно тащу ее за собой.
— Ни за что! Вы омерзительны! Да как вы?.. — я ее даже не слушаю. Она тихим голосом пытается сравнять меня с землей, только мне пофиг.
Ее губы на моем члене – мечта, которой не суждено осуществиться. Просто мне нужно, чтобы она думала о чем угодно, только не о том, что сейчас произойдет.
— Ложись! — бросаю ее на пол, накрываю собой и начинаю стрелять в открытое пространство двери. Взрыв не долетевшей до коридора гранаты оглушает на несколько секунд…
Глава 4
Юна
Ощущение нереальности происходящего. Скованное страхом, непослушное тело, обжигающий холод внутри и снаружи, который не исчезает – вот то, что я чувствую. Удивительно, что я еще способна на чувства. Я – будто не я, словно попала в параллельную вселенную, где все еще хуже, чем в моей реальности.
Мне до последнего хотелось верить, что Мишка-дурак решил меня растормошить и устроил розыгрыш. Я отказывалась верить, что мои гости лежат убитыми, легче было обманывать сознание и убеждать себя в том, что они знали о розыгрыше. Знали и подыгрывали.
