Осторожность велела держать язык за зубами, но услышать стороннее мнение, лучше осмыслить суть инцидента тоже казалось важным. Ну да время ещё было. Впереди лежал мост, за ним простиралась та самая Запрудная улица, на которой живёт Дима, а потом и Школьная — приют двух девушек, приехавших за счастьем почему-то не в столицу, а в заштатный городок поодаль университетских центров. Кира подумала мельком, что ни разу не спросила подругу, что привело её сюда? Мимолётно удивилась. И забыла об этом, потому что со стороны пруда прозвучал неясный крик.
Кира замерла на месте, прислушиваясь. Матильда и Дима глядели на неё с недоумением, но тоже послушно остановились.
— Чувствуете? Зовут как будто. Может быть, кто-то тонет?
— Ночью, в нашем пруду?
Матильда демонстративно передёрнула плечами. Дима поворачивал голову так и этак, то ли норовя честно уловить сторонний звук, то ли стремясь угодить девушкам.
Тишина, естественно, царила не полная. Города никогда не засыпают так, чтобы совсем мёртво молчать, но неслись со всех сторон обычные фоновые шумы: гул моторов, людские голоса, ровное гудение механизмов ближайшего завода.
— Наверное, показалось, — сказала Кира с облегчением. Могло и почудится после всего случившегося.
Едва она так подумала, как крик повторился. Протяжный заунывный зов о помощи, которая уже запоздала.
— Опять!
Судя по недоумённым лицам спутников, они ничего не слышали. Настаивать не имел смысла. Кира сообразила, что вопль приняла не ушами, а как-то иначе. Он возник в голове, хотя она была совершенно точно уверена, что пришёл он снаружи. Быть может, где-то страдал человек, пытался достучаться до способного прийти на помощь сердца, но попал его призыв к слишком молодому и неопытному магу. Истратился зря. Или всё же нет?
Неуютная тревога шелестела в душе, но Кира утратила уверенность в себе этой чересчур беспокойной ночью. Не знала, стоит ли что-то предпринимать, или разгулявшаяся по её вине стихия подсовывает обычный кошмар. Нет чужого несчастья, тьма и туман сочатся ложью живых, потому что усопшие на неё не способны. Мёртвых вообще бояться глупо, это скажет, не задумываясь, любой некромант, а ведь именно этот конкретный талант пыталась развить в себе Кира. Другого не было. Она, как и прочие, верила, что досталось ей от природы совсем немного мечты, но гнусное нападение мерзкого профессора сдвинуло с места неизведанный пласт судьбы.
Она ведь испугалась не меньше Жеранского, когда поняла одну любопытную вещь. В школе об этом не говорили, и следовало для начала понять причину молчания, решить: преподаватели не доверяли неофитам или…
— Ты, правда, слышишь чей-то крик? — спросил Дима.
Он не топтался нетерпеливо, спеша продолжить путь, а пребывал в явном сомнении.
— Да. Вот опять, уже слабее.
— Ну так давайте проверим. Пруд небольшой, спустимся на берег и пойдём на голос. Если он ненастоящий, то за собой не поведёт, будет крутить на месте.
— Или наоборот, — вздохнула Кира, скорбя о слабой образованности совсем ещё зелёного мага. — Но я согласна. Пойдём. Спать пока совсем не хочется.
— Эй, харэ, я на каблуках! — возмущённо вмешалась Матильда. — Притормозите, ребята!
— Останься здесь — будешь на связи! — нашёл выход из положения Дима.
Глаза его поблёскивали азартом. Не набил ещё шишек за малостью месяцев обучения. С другой стороны, а как их набить, если мирно не во что не встревать и ниоткуда не высовываться?
Городские власти давно уже намеревались забрать берега речушки и пруда солидными набережными, но дело двигалось вяло. Красоту успели навести только в центре, а пруд пока оставался окраинным диким водоёмом. Жители окрестных улиц пользовались им, кто как хотел, или вовсе обходили стороной.
Кира сошла с моста и спустилась по откосу. Он был когда-то отделан плитками, но успел порасти травой, а кое где и мелким кустарником. Идти было не так сложно. Дима старательно пыхтел следом. Вдоль берега вилась тропинка, которой пользовались то ли рыбаки, то ли влюблённые. Влажная по ночному времени трава нависала над утоптанным песком. Туман здесь, внизу, выглядел не таким густым, как сверху, над водой висел полосами. Кира прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, не крик, так плеск воды, любое шевеление, способное подсказать, что у тревоги имелась материальная причина. Ночь молчала, лишь голос Матильды нарушил её минуту спустя:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ребята, шли бы вы обратно. Сыро тут и холодно.
По настилу стукнули недовольно каблуки. Кира вполне готова была прислушаться к здравым словам подруги, но тут крик прозвучал снова, слабее и заунывнее прежнего, но всё-таки прозвучал. Где-то впереди. Но удивил Киру не он, а Дима. Парень протянул ей руку и, когда она вложила в его ладонь свою, повлёк по тропинке, ловко уклоняясь от случайных веток и шёпотом предупреждая о попадавшихся на пути корнях и камнях.
— Моя стихия — воздух, — объяснил попутно. — Уловил колыхание там дальше, где глубина.
— Не вода? — уточнила Майя. Вели её в правильном направлении, так что она не возражала.
— Нет, — ответил Дима с сожалением. — У меня маленький дар, в Школу-то приняли со скрипом, но в темноте вижу хорошо.
Кира подумала, что у неё тоже был маленький дар, пока её не довели до градуса подлинной ярости. Так ли надёжны тесты, которыми магов делят на крутых и обычных? Мысль промелькнула и ненужно затерялась на задворках сознания. Следовало для начала разобраться с уже имеющимися в наличии проблемами. Голосом, зовущим из мрака, грядущим отчислением.
— Тут! — сказал Дима, для верности показывая пальцем на омут.
По сторонам его росли кувшинки и камыши, пространство чистой воды почти полностью заволок туман, синеватый в неясном свете далёких фонарей и ещё более далёких звёзд. Тишина разлеглась над прудом, посторонние звуки почти полностью исчезли, а вместо крика звучали в голове слабые стоны и бормотание, похожее на слова.
Бред! Нет, не в голове, а вообще всё происходящее, потому что живые не остаются таковыми под водой, а мёртвые не умеют разговаривать. Некроманты наловчились поднимать относительно целых покойников, управлять их реакциями, консервировать неживое тело на какой-то, иногда достаточно долгий промежуток времени, но не более того. Игрушки с бессмысленным взглядом — вот что такое были «живые мертвецы». Кира точно знала — прошла ведь, практически, весь курс, видела поднятых из могил собственными глазами, дотрагивалась до них, чтобы ощутить бесконечную прохладу стылой плоти.
До сих пор чувствовала себя превосходно, даже любопытство особенно не мучило, а тут охватил внезапно ужас, которого прежде и помыслить не могла. Специалистка! Выпускница! Правильно сделают, если отчислят, потому что нельзя без всякой причины дрожать как лист на ветру без пяти минут дипломированному некроманту. Стыдно.
Дима всё ещё держал её за руку, ощутил, наверное, непроизвольную вибрацию чужой ладони, сообразил, что не ночная прохладная мгла послужила причиной, сжал пальцы чуть крепче, озабоченно заглянул в лицо:
— Кира, ты в порядке? Может, уйдём? Днём вернёмся, когда всё понятнее и виднее. Здесь если и было что, так уже закончилось. Никто не дышит, причём давно.
Кира едва не разрыдалась от внезапно нахлынувших чувств. То, неведомое, со дна, более не звало, поняв отчётливо, что поздно, как будто услышало слова мага воздуха и однозначно отнесло их к себе. Оно соглашалось ждать. Ночь обороняла себя от вторжения.
Помимо прочего Кира испытывала огромную благодарность к Диме. Не за поддержку, нет, тут она легко справилась бы сама. За то, что не воспользовался случаем протянуть свои ручонки, обнять под предлогом утешения и приняться лапать, в надежде получить свой ломоть. До чего довели женщин, если мужчина, который ведёт себя как человек, а не как самец в период случки, уже вызывает симпатию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты прав! Вернёмся утром. Помочь мы ничем не поможем, а разбираться лучше при свете дня.
Дима кивнул. Не выпуская её руки подобрал веточку и прочертил на песке стрелку, даже расстояние прикинул, так показалось со стороны. Потом они пробирались сквозь невнятные сумерки обратно, карабкались по крутому откосу, выслушивали комментарии собственному легкомыслию от рассерженной, замёрзшей Матильды.
