Заморскому нововведению противились тысячи аскетов, восставших против употребления каких бы то ни было услаждающих бренное тело средств. Чаепитие объявляли порочным, отвратительным обычаем. Враги чая перечисляли несметное число болезней и недугов, которые он в себе несет. Против него ополчились даже целые страны, входившие в «кофейную зону», — в основном земли, находившиеся под властью Бурбонов и Габсбургов. Англосаксы же демонстративно зачислили себя в ряды почитателей чая.
«Приятель муз, волшебный чай, с тобой отныне наш ум не ведает ни грусти, ни унынья…», — провозглашал английский поэт Уоллер по случаю дня рождения Екатерины, супруги английского короля Карла II. Поэтические строки начинались словами: «За лучшую из королев и лучшую из трав!..». Ведь именно Екатерина, принадлежавшая к португальской династии Браганса, привезла с собой на остров обычай пить чай и сделала его популярным при дворе.
С оживлением международных отношений стран Востока и Запада год от года увеличивались ввоз и потребление восточного товара. Продукт из «чайного Эльдорадо», доставляемый двумя конкурирующими ост-индскими компаниями — голландской и английской, все больше оседал на берегах Темзы и в британских владениях, разбросанных по всему миру. Зеленый чай отправлялся в Америку, где начал пользоваться большим успехом. На протяжении века, с 1705 по 1805 год, «владычица морей» ввезла 7,5 миллиона фунтов чая. К этому времени лондонская Ост-Индская компания, известная под названиями «Почтенная компания», или «Компания Джона», единолично контролировала все увеличивающийся импорт китайского чая.
Уже в первой половине XVIII столетия кофейни Лондона фактически превратились в чайные. К 1820 году в среднем на каждого англичанина приходилось по фунту чая в год, а через семьдесят лет этот невиданный для Европы показатель был перекрыт здесь впятеро. Чаепотребление в Англии в несколько раз превзошло потребление его в Китае. В начале нынешнего века на каждого англичанина пришлось уже 2,5 килограмма чая в год. Это — в среднедушевом исчислении. Но были и куда более внушительные цифры, чем те, которые дает статистика. Полистайте Ч. Диккенса, и вы узнаете, какое несметное количество чашек чая поглощали на своих ежемесячных собраниях члены Бриклейнского отделения Объединенной Эбенизорской ассоциации трезвости.
О трезвенниках разговор зашел неспроста. Чай нередко вытеснял спиртные напитки. Безвредный, приятный и согревающий, питательный и целебный, он становился хорошим подспорьем здоровью, подкрепляющим средством в пути и в усиленной работе. Одни ценили его за благотворное влияние на нервную систему, другие — за вкусовые и питательные свойства, третьи — за способность заменять недостающее количество пищи.
И здесь мы выходим на главное достоинство чая, снискавшее к нему особое расположение. Он поддерживал энергию рабочих, увеличивал среднюю продолжительность жизни. Недаром некоторые исследователи связывают начало промышленной революции в Англии и успехи в хозяйственном освоении территории Северной Америки с использованием «чайного стимула».
Однако «чайный бум» имел для Великобритании и иные последствия. В 1704 году поселенцы из Англии завезли чай на север Нового Света. У пуритан Новой Англии он имел такой успех, что уже вскоре потребовалось переправлять туда целые корабли с завяленным листом китайского растения. Но именно эти-то морские караваны, отправляемые по кабальному королевскому закону о чае, и вызвали бурю всеобщего возмущения. В ночь на 17 декабря 1773 года члены революционной организации «Сыны свободы» утопили в порту большую партию доставленного Ост-Индской компанией чая. «Бостонское чаепитие» явилось прологом войны за освобождение североамериканских колоний от владычества британской короны.
Высокая пошлина и «бостонское чаепитие» временно снизили интерес к чаю в самой Англии. Запоздалая акция лондонских властей, снизивших в 1784 году налог на чай, уже не могла восстановить британскую чайную гегемонию. К этому времени избавившаяся от колониального диктата Северная Америка сама стала налаживать торговлю с Востоком. К 1834 году «Почтенная компания» утратила навсегда свою монополию на торговлю с Китаем. А еще позже ее позиции на мировом рынке значительно пошатнулись в связи с появлением на просторах Мирового океана американских чайных клиперов.
ЧЕРЕЗ ГОРЫ И МОРЯ
В 30-х годах прошлого века началось активное разведение чая на Индостанском полуострове. Это произошло сразу же после открытия «чайного Клондайка» в Ассаме — отрезанном от остального мира девственном уголке предгорий Восточных Гималаев, где были обнаружены не виданные еще заросли чайных кустов-гигантов с крупными листьями. Английские плантаторы, с жадностью набросившиеся на «дармовщину», начали хищническую эксплуатацию диких чайных рощ. После нескольких лет «зеленой лихорадки» склады буквально ломились от «зеленого золота». Но огромная масса товара не находила сбыта из-за невысокого качества получаемого из него напитка. Скороспелые чайные компании разваливались на глазах. Поговаривали уже о «закрытии» Ассама.
Но более сметливые предприниматели пошли на последний эксперимент. Убедившись, что чудо-дерево дает обильную зеленую массу, но сам лист не блещет особыми свойствами, они решили скрестить местного великана с его сородичем — кустом из Китая, то есть придать высоким индийским урожаям желанные качества. Опыты велись с большим размахом. Из Китая были вывезены тонны семян и тысячи отводков. С помощью специально законтрактованных китайских мастеров в конце 50-х годов были заложены обширные гималайские плантации в районе Дарджилинга, у подножий Эвереста. Высокопродуктивный гибрид давал чай особой крепости, который не без основания прозвали «местным коньяком».
В Индию вновь устремились добытчики счастья — люди всевозможных профессий — от сапожника до отставного генерала. Новые массивы чайной целины осваивались в районах Бенгала и Нагпура. Слава об индийском чае разнеслась по всему свету. В 1888 году объем его поставок в Великобританию впервые превысил размеры китайского экспорта. За период с 1869 по 1894 год потребление индийского чая подскочило в десять раз, а китайского, наоборот, — снизилось вчетверо.
Между тем рядом с Индией уже осваивалась новая богатейшая кладовая зеленого листа: с середины 70-х годов началось бурное развитие чаеводства на Цейлоне — острове с дивной природой, который климатологи не без основания называли «земным раем». Но прописке чайной культуры в этих местах способствовал не только благодатный климат и заразительный пример соседней Индии, но и страшная эпидемия грибной болезни, погубившая местные кофейные рощи. К тому же чай можно было разводить не только на месте погибших кофейных плантаций, но и на более значительной высоте над уровнем моря. Зеленая река, хлынувшая с Цейлона, к концу столетия еще более потеснила на мировом рынке китайский чай.
Наконец во весь голос «заговорил» Малайский архипелаг, где к массовому разведению чая голландская Ост-Индская компания приступила еще в начале прошлого века. В 1824 году китайскими и японскими семенами начали засевать Яву, но когда загремела слава Ассама, островитяне переориентировались на индийские сорта. Через полвека культура была внедрена и на Суматре.
Переселившись на юг, чайное растение оказалось в более благоприятных климатических условиях. Если в китайских и японских субтропиках уборочная страда ограничивалась вегетационным летним периодом, то в Индии, на Цейлоне и островах Малайского архипелага сбор листьев можно было проводить практически круглый год. В новых чаепроизводящих районах лист собирался с больших плантаций, в то время как в Китае и Японии чаеводство находилось в руках мелких производителей. Уже к 1904 году по общим объемам вывозимого чая Китай обогнала Индия, спустя четыре года — Ява, а еще через два года — Цейлон.
А о себе заявляли все новые и новые производители. Закладывались площади в Индокитае — в южных низовьях Тонкина, горах Аннама и на полуострове Малакка. Чай «перешагнул» через океан на южный берег Черного континента и наконец достиг Южной Америки. Древнейший напиток Востока начал покорять мир…
САМОВАР ДЛЯ «СУШЕНЫХ ЛИСТЬЕВ»
Еще до установления торговых отношений России с Китаем чай проникал из Монголии в Среднюю Азию, на Урал и в Нерчинский округ. По Кяхтинскому трактату, заключенному в 1727 году, были учреждены два пункта русско-китайского пограничного товарообмена — на речках Кяхта и Аргунь. Первый из них стал основным по торговле чаем и сыграл немалую роль в установлении политических и экономических связей с Китаем. Восточный товар по караванному чайному тракту Ханькоу-Урга-Кяхта, через Гоби, стали доставлять специальные купеческие гильдии. Родились первые русские чайные компании, наладившие собственный транспорт через всю Сибирь. Появились и знаменитые русские самовары.
