Протекторы в продолжение всего полета не шевельнулись и не проронили ни слова, и ей ничего не оставалось, как только разглядывать их высокие мощные фигуры, усиленные генной технологией мускулы и имплантированное вместо рук оружие. Выходившие из-под одежды ребристые кабели и разноцветные провода уходили в плоть через разъемы, вживленные в кожу. Далия и раньше встречалась с протекторами, но никогда не рассматривала их вблизи.
От них исходил неприятный запах гниющего мяса, машинного масла и застарелого пота.
Оружием им служили большие пистолеты с широкими дулами и длинные металлические посохи, увенчанные шестернями из бронзы и серебра, с которых свисали полоски пергамента, развевавшиеся на холодном сквозняке.
На пергаменте имелись четыре ряда из четырех чисел, и Далия быстро выяснила, что сумма цифр в каждой строчке одна и та же, причем не важно, как их складывать — по горизонтали, по вертикали или по диагонали. Более того, такой же результат получался, если сложить цифры в каждом из четырех квадратов или четыре центральные цифры.
— Тридцать четыре, — сказала она вслух. — Все время тридцать четыре.
Эта схема показалась ей знакомой, и Далия поняла, что встречалась с ней прежде. Ответ пришел раньше, чем она успела серьезно задуматься.
— Меланхолия![1] — воскликнула Далия, глядя на пергамент.
— Что ты сказала? — спросил протектор.
Бронзовая маска придавала его вполне человеческому голосу металлический звук. Неожиданная реакция на ее слова застала Далию врасплох.
— Символ на твоем пергаменте, — пояснила она. — Это фрагмент гравюры. Я видела ее в книге, которую переписывала два года назад.
— Два года назад? И ты все еще помнишь ее?
— Да, — нерешительно кивнула Далия. — Я всегда запоминаю то, что прочитываю, и никогда этого не забываю.
— Это символ нашей повелительницы, — сказал протектор.
— Эта таблица с гравюры очень старого мастера, — задумчиво произнесла Далия, обращаясь скорее к самой себе, а не к протектору. — Из глубокой древности. Но почти все, что мы переписываем, если только это не материалы экспедиционных флотилий, относится к древности. Там изображена женщина, очень печальная, как будто она не в состоянии придумать что-то оригинальное. Вокруг нее полно разных инструментов — и весы, и песочные часы, и молоток, — но она грустит, словно никак не может уловить идею.
Протекторы переглянулись между собой, и каждый крепче сжал свой посох. Далия заметила их взгляды и замолчала.
— Что такое? — спросила она.
Протектор отключил магнитные зажимы и шагнул к ней. Неожиданное движение испугало Далию, и она, отпрянув, села на пол. Массивная фигура протектора нависла над ней, поблескивая из-под потрепанного капюшона зелеными огоньками глаз.
— Теперь я начинаю понимать, почему нам поручили тебя привезти, — сказал он.
— Вас послали именно за мной? За Далией Киферой?
— За Далией Киферой. Ро-Мю Тридцать один послали специально, чтобы забрать тебя с Терры.
— Ро-Мю Тридцать один?
— Это наше обозначение, — пояснил протектор.
— Как! Всех сразу?
— Всех сразу и каждого в отдельности. Это одно и то же.
— Ладно. Но почему вас послали за мной?
— Нам поручили вывезти тебя, пока тебя не казнили.
— Казнили?! — воскликнула Далия. — Но за что?
— Магос Лудд ссылался на закон о Божественном Совершенстве, — пояснил Ро-Мю 31. — А те, кого обвиняют в нарушении этого закона, привлекают внимание нашей повелительницы.
Далия прикрыла глаза и стала вспоминать, что гласит закон.
— Дайте-ка подумать… Там говорится, что строение и схема каждой машины дана нам Омниссией и потому считается божественной… и любое нарушение… Ой!
— Теперь ты понимаешь, почему мы за тобой пришли?
— Не совсем, — призналась Далия. — Кто же ваша госпожа и что ей от меня нужно? Я ведь просто переписчик. Я никто.
Ро-Мю 31 покачал головой, сжал кулак и поставил его поверх бронзово-серебряной шестеренки, украшавшей его посох.
— Ты плохо себя знаешь, Далия Кифера, — сказал он. — Но это и многое другое тебе станет ясно при встрече с нашей госпожой — верховным адептом Кориэлью Зетой, правительницей Магмагорода.
— Магмагорода? — переспросила Далия. — А где это?
— На краю плато Дедалия, к югу от горы Арсия, — ответил Ро-Мю 31.
Подняв посох, он коснулся темной панели на вибрирующей стене корабля. С конца посоха сорвалась искра, и панель начала меняться, становясь все более и более прозрачной.
Наконец трансформация завершилась, и Далия ахнула, пораженная красным сиянием появившейся перед ней планеты. Казалось, что вся ее поверхность состоит из огня и металла, а атмосфера испещрена длинными лентами газообразных выбросов. Мир, изобилующий огромными промышленными комплексами, которые превосходили своими размерами континенты Старой Земли, содрогался, словно от ударов исполинских молотов.
В южных гористых районах к небу поднимались языки пламени и высоченные трубы, сеть сооружений из блестящей стали была похожа на паутину трещин, сквозь которые пробивался яркий свет.
— Это?..
— Марс, — подтвердил Ро-Мю 31. — Владения Механикум.
Очередь сверхзвуковых снарядов прошила группку сервиторов, пировавших среди погибших техноматов. Один сервитор был уничтожен полностью, второму оторвало пару конечностей, а трое других пошатнулись, лишившись кусков плоти, вырванных пулями из чахлых тел. Но они не упали — поврежденные мозги отказывались реагировать на смертельные ранения, нанесенные выстрелами рыцаря Крона.
— Эти твои, Мавен, — сказал Крон, закончив стрельбу.
— Я рад, что ты мне хоть что-то оставил, — отозвался Мавен.
Мавен завел «Эквитос Беллум» в тыл сервиторам, и загудевший клинок в правом кулаке его боевой машины одним ударом рассек окровавленные тела. Старина Статор закончил работу прицельным залпом лазерного огня, и исковерканные тела взорвались клубами испаряющейся крови и обломками металла.
Три рыцаря, превосходящие ростом беглецов по меньшей мере в пять раз, остались на поле боя, хотя Мавен полагал, что назвать боем учиненное ими избиение было бы большим преувеличением.
Крепкая броня рыцарей из пластали и керамита, а также многослойные силовые щиты были способны выдержать самые мощные удары, а их оружие могло уничтожить в десятки раз больше противников. Пластины брони были выкрашены в густо-синий цвет, а на плече у каждого имелось изображение шестерни, окружавшей молнию.
Тот же рисунок — эмблема Рыцарей Тараниса — повторялся и на длинных светлых стягах, свисавших между нижними механическими опорами каждого рыцаря.
Мавен управлял «Эквитос Беллум», славной машиной с длинным послужным списком, насчитывающим десятки сражений раннего периода Великого Крестового Похода. Этот рыцарь уничтожал врагов Империума под самыми разными небесами и даже участвовал в походе Саламандр примарха Вулкана. Об этой кампании напоминало резное изображение дракона на кабине рыцаря, и Мавен никогда не уставал рассказывать историю тех славных сражений.
Его всегда серьезный брат по оружию, Крон, ехал на «Пакс Мортис», а Старина Статор управлял величественным «Фортис Металлум». Все три боевые машины честно заслужили свою долю славы на полях сражений Империума, участвуя в боях до появления титанов, божественных машин.
Все воины Марса чтили Рыцарей Тараниса за их боевые успехи, отдавали должное их роли в марсианской истории и уважали мудрость их командиров.
Время от времени совета командиров ордена спрашивали даже могущественные принцепсы Легио Титаникус, поскольку лорд Вертикорда и лорд Катурикс обладали сердцами настоящих воинов в сочетании с хладнокровием дипломатов.
— Ну почему мы до сих пор болтаемся в этой дыре и занимаемся истреблением одичавших сервиторов?! — воскликнул Мавен, забыв, что мультисеть, объединяющая всех рыцарей, еще включена.
— Да потому, что так приказано, Мавен, — сказал Статор. — Или ты об этом забыл?
— Нет, настоятель, — сокрушенно ответил Мавен. — Я только хотел сказать, что эти рейды кажутся мне напрасной тратой сил. Неужели протекторы магоса Максимала не в силах справиться с этими отщепенцами?
— Не так эффективно, как это делаем мы, — вмешался Крон, словно цитируя устав.
От такого подхалимства Мавен невольно скривил губы.
— Верно, Крон, — заметил Статор. — Наш долг — охранять реакторный комплекс, и это почетное задание, независимо от того, как ты к этому относишься.
Мавен не преминул воспользоваться представившейся возможностью:
— Но ведь Рыцари Тараниса когда-то участвовали в Великом Крестовом Походе. Мы сражались бок о бок с величайшими героями Империума, а сейчас только и делаем, что стреляем по отбившимся от рук сервиторам. Что почетного в этой работе?
