Первая же лавчонка могла удовлетворить любые запросы по сувенирам.
– А почему ты говоришь, что тут параллельный мир? – девушка стояла у прилавка и безразлично перебирала вещицы.
– Потому что нам, обитателям болотных пространств, трудно представить жизнь в этой сухой песчаной пустыне.
– А тут никто и не живет. Это ж курорт! И потом, снежная пустыня, песчаная пустыня – какая разница?
– А ты представь, как немцы попали в Россию, как в потусторонний мир с однообразным пейзажем на огромной территории – среди болот – леса и поля. Они ж точно свихнулись сразу же.
– Ты сам разговариваешь как свихнувшийся.
Он выбрал синего человечка с огромным стоящим членом, синюю же, лазуритовую кошку и страшную алебастровую тарелку, всю испещренную черными штрихами и неровностями, как будто она тысячи лет пролежала в гробнице Тутанхамона.
– Ты будешь что-нибудь брать?
– Не, на перекрестке миров не отовариваюсь, – Ирина поставила сфинкса на полку, пальцем стерев с его шапочки пыль.
– Тогда я куплю тебе сувенир.
– Да не нужно мне сувенира, они тяжелые.
– Не знаешь, что я предлагаю, а отказываешься.
Расплатившись с лавочником, Сергей потащил ее к выходу. На улице у самой двери стояла кучка арабов. Те же лица, те же хламиды, те же тюрбаны. Они казались один в один такими же, как те, что предлагали проводить их по Хургаде час назад. Ирина попыталась рассмотреть лица.
– Пойдем же, – потянул ее Сергей, – ты что, увидела ожившие тени веков?
– Сереж, откуда у тебя такой язык? Ты говоришь, как черти кто.
– Язык у меня отличный, вот ты не целовалась со мной, а судишь по себе. Сам вырос. Пришли.
– Да, как в прошлый век попала.
Они вошли в ювелирную лавку. Зеркальные стены не мог закрыть даже огромный толстый хозяин. Он недовольно посмотрел на посетителей: пора было закрываться.
– Мы на минуточку. Картуш без надписи дайте мне.
Сергей взял в руки золотую подвеску – изящный овал без надписи, или какого-нибудь изображения на нем.
– Вот, когда ты придумаешь себе новое имя, сможешь написать его внутри.
Он показал на пустое зеркальное пространство внутри кулона.
– И не спорь, я сказал, – он строго посмотрел на Ирину.
– Да, и цепочку, – снова повернулся он к хозяину.
– А почему новое имя? – в черных солнечных очках отразился золотой блеск.
– Потому что, Ира – слишком не египетское. Придумай себе какое-нибудь тайное. Или номер. Типа 007.
Девушка стояла в растерянности, рассматривая картуш, лежащий у нее ладони. Потом подняла руки и застегнула цепочку у себя на шее.
– Вот и умница, а то я уже хотел один возвращаться в гостиницу. Пойдем.
Они вышли на улицу. Перед входом в ювелирный магазин кучковалась стайка арабов. Здесь было больше света, и парней можно было лучше разглядеть. Те же хламиды. Те же лица.
– Послушай, это те же парни, что стояли у нашей гостиницы, когда мы вышли. – Ирина сжала пальцы.
– Для меня они все на одно лицо, как китайцы. Ты их умеешь различать?
Сережа уверено свернул в переулок. В этот раз тут было еще пустыннее и темнее. Вот, наконец, и подъезд. Полутемная лестница, пустынный холл. Они медленно поднимались на второй этаж.
– Тут еще кто-нибудь кроме нас живет?
– Конечно, ну иль завтра приедут. Конец октября. Пойдем, я тебе что-то покажу.
Он взял Ирину за руку и повел в конец коридора. Через темный аппендикс здания и незапертую дверь вышли на крышу отеля. Невысокий барьер по краю, бассейн, лавочки, столики. Море, залитое лунным светом, давало дополнительный свет – отраженный. Сверху был виден пляж соседней гостиницы.
– Красота, да?
– А ты-то откуда знаешь?
– «Я все знаю», Сергей снова повторил свою любимую фразу.
– А я не знаю ничего.
Они стояли у края каменной ограды, облокотившись на нее и рассматривая человека, который пытался уплыть в лунное море на доске с парусом.
– Вот прекрасная иллюстрация «Бегущей по волнам», моего любимого Александра Грина. Что может быть фантастичнее – бежать по ночному морю? Перескакивая с волны на волну…
– Опять ты со своим допотопным Грином.
Сергей опустил руку и сделал попытку обнять Иру за талию.
– Не будем перенастраиваться. Мне и та волна нравилась. И вообще, холодно, и хочется спать.
– Ну, спать, так спать, – охотно согласился он. – Пойдем.
Они спустились по маленькой лестнице, открыли дверь, и снова оказались в сумраке коридора. Подошли к двери ее номера. Ирина повернула ключ в замке, оглянулась на Сергея, улыбнулась ему, и, ни слова не говоря, захлопнула дверь.
В номере было тихо.
Остатки таракана все так же темнели на полу. Она стерла их кусочком туалетной бумаги. Бачок в туалете не работал. Спускать воду нужно было рукой. Ирина стянула с себя джинсы, куртку, и пошла в душ. Ледяная вода брызнула на ее запыленное тело. Чтобы хоть немного согреться, она умылась горячей водой в раковине. Кондиционера в номере не было.
Закутавшись с головой в полотенце, девушка стала разбирать постель. Она сняла покрывало, потрясла одеяло, подняла простыню. Все было чисто. Тараканов больше не было.
Внезапно, в подушке что-то звякнуло. Она прощупала наволочку: в уголке был какой-то твердый предмет. Боясь снова встретиться с мадагаскарскими монстрами, она вытряхнула из наволочки все что там было, вместе с подушкой. На простыню, тихо звякнув, упал маленький серебряный браслет. Его украшали необычные подвески – искусно вырезанные малахитовые фигурки. Девушка взяла браслет и, не думая, застегнула его у себя на запястье.
– Да, изящно смотрится.
Она внимательно посмотрела на браслет. Одной малахитовой фигурки не хватало. Маленькое серебряное колечко, на котором она крепилась, болталось пустым. И лишь зеленый сколок малахита напоминал о пропаже.
– А ведь я сегодня такой уже видела.
Она закрыла глаза. Молчаливая красавица с высоким хвостом и шпильками появилась перед ее взором. Ее бесконечные ноги и малахитовый браслет – это было последнее, что мелькнуло в ее засыпающем сознании.
– Зачем ты драпанула из галереи?
Хавиер нервно ходил по своей квартире. Невысокий, плотный, с покатыми плечами, он больше был похож на девушку, чем на парня. Его зеленые круглые глаза, опушенные длинными ресницами, смотрели всегда неуверенно. Видно было, что он ждет реакции и оценки своих действий окружающими.
– Потому что. А что ты хотел?
Он остановился напротив Анны и посмотрел на нее. Девушка спокойно устроилась калачиком в углу пестрого дивана. Огромный полосатый кот развалился рядом. В руках у нее была чашка. Она пила чай и не отрывалась от телевизора. В новостях мелькали интерьеры галереи и фотографии убитого.
– Как что?! Вызвать полицию. Дождаться ее, дать показания.
– Ты хотел стать героем новостей? А о маме ты подумал?
Анна подняла голову. Хавиер стоял перед ней с широко открытыми глазами. В этих глазах был ужас ребенка, поступившего плохо, не так как учили, против правил. Он стал антисоциальным элементом, бежав с места преступления. Он был напуган. Напуган не произошедшим у него на глазах убийством, а своим поведением, не соответствующим тем впитанным с детства правилам, которые заменили ему способность думать. Выражение капризного испуга гармонично оживляло лицо каталонца.
– А что мама? Что мама теперь скажет?
Телефонный звонок прервал поток его возмущенных реплик.
– Алло. Да, мама.
– Ну вот… Началось…
Анна встала и пошла на кухню налить себе новую чашку чая.
– Мама, да, я вижу, у меня как раз включен телевизор. Да, тот самый галерейщик, которому мы сдали картины. Нет, мамуль, мы еще туда не ходили. Да, я говорил, да… она приехала, но мы туда еще не заходили. Я не знаю, проданы или нет. Не знаю… так получилось, мама. Хорошо мамуль… Целую тебя тоже.
Он положил трубку и пошел за Анной на кухню. Аня стояла у холодильника и резала колбаску. Она намазала масло на хлеб, положила колбасу и накрыла все это сыром.
– Как ты можешь есть в такой момент?
– В момент, когда хочется есть? Ну хватит капризничать, ушли и ушли, у меня все равно не было бумаг с собой. Кроме того, я не умею составлять фотороботы.
– Как так?! Ты же художница!
Анна взяла чашку и свой бутерброд.
– А вот так!
Она прошла в комнату и снова села на диван перед телевизором. Свою чашку она поставила на низкий стеклянный журнальный столик.
– А ты страховщик. Ты застраховал мои работы на случай пропажи? Я не знаю, почему так получается. Но как-то я снимала квартиру. Сдал мне ее один человек, а принимал, совсем другой. Я запомнила светлого голубоглазого тощего старика, а за ключом пришел черный, кругломордый, высоченный парень. Так вот запомнила лицо, что узнать не смогла.
Она отпила глоток чая и обожглась. Поставила чашку снова на стол и откусила бутерброд.
