Скобелев рассчитывал брать противника тем, чего у того нет, — дисциплиной и скорострельным оружием, гибким боевым порядком, дружными меткими залпами. Тысячи персов и курдов собрались в Фирюзе и, как стервятники над полем битвы, ждали часа, когда можно будет поживиться. Пошел дождь, но он не разогнал войска ахалтекинского отряда, собравшиеся вместе на молитву. Текинцы палили из крепости, но на это уже не обращали внимания. Молились горячо, понимая, что настало приближение того момента, когда решится их судьба. Отступать уже было нельзя.
После двадцатидневной осады в вырытых для безопасности траншеях 12 января 1881 года русская армия пошла на штурм крепости. Интересно, специально ли приурочили, но именно в этот день была годовщина знаменитого указа Павла I выступать Донскому войску… на Индию. Командующий отдал приказ текинцев в плен не брать, а убивать «без пощады», но сам надел белую парадную форму, он был уверен, что в белом его не убьют. Солдаты надели чистые рубахи. Священник заранее был в траурном. Кубанские казаки в черном, как иначе отличаться от текинского джигита, чтобы невзначай не рубануть своего. Проезжая на коне вдоль шеренг, командующий предупредил, что отступления не будет, хотя всем было известно, что в тылу давно обустроены места на этот случай.
Солдаты саперных и пехотных частей, выбиваясь из сил, провели протяженную минную галерею под крепостную стену. Аксакалы в крепости тогда заметили, что у одной из стен вянет трава, но, наивные, решили, что русские делают лазы. Однако некоторые стали копать навстречу и обнаружили несколько мешочков с порохом, а всего было заложено больше 70 пудов пороха. И все же сердары решили выставить в том месте несколько сотен самых храбрых батыров, готовых для рукопашной. Через три часа после начала битвы минеры соединили проволоки. Земля дрогнула. Глухой подземный гул. Черная густая масса камней, земли и пыли высоко поднялась над стеной и с грохотом рухнула на землю. (Меньше чем через век и в сердце Ашхабада произойдет подобный взрыв. Но об этом дальше…) Пыль еще не улеглась, когда колонна Куропаткина поднялась в атаку. Первыми пали те сотни храбрецов. Рукопашной в начале боя, как планировалось текинцами, не получилось. На обвале русские установили три горных орудия и картечницу, которыми открыли огонь внутри крепости по холму, покрытому людьми. Но текинцы быстро оправились и встретили штурмующих залпами. Среди них началось замешательство. Но лишь на минуту. Скобелев, зорко следивший за происходящим, тут же выслал две роты ширванцев из своего резерва. Это и решило исход битвы. Текинцы защищались упорно, даже их женщины. В мемуарах описан случай, как во время обхода крепости с восточной стороны вместо текинца солдаты схватили молодую девушку, стрелявшую из трех лежавших перед ней пистолетов. Храбро дрались текинцы сами за себя и против всех. «Через час после пополудни» холм Денгильтепе был занят русскими войсками, крепость пала. Взвился императорский штандарт. Русские воины кричали «ура!». Победителям предстала никому уже не нужная разрушенная крепость, залитая кровью.
Сколько лет, сколько средств, сколько жизней заложено в этот штурм!
А это из «Энциклопедического словаря «Историко-культурное наследие Туркменистана»: «Как только текинцы стали отступать двумя большими отрядами в сторону песков, генерал лично принял участие в погоне. Во главе отряда казаков и драгун он преследовал их на протяжении 15 км до наступления темноты. Пехота двигалась позади и прошла 10 км, уничтожая отставших джигитов. В это время в самой крепости, по свидетельству одного из участников штурма, «производилась очистка: масса текинцев, скрывшихся в кибитках, была разыскана и истреблена до последнего».
Все тот же иностранец-журналист видел происходящее около Денгильдепе своими глазами, правда, с отдаленного холма, так как, будучи в статусе английского обозревателя, не рисковал ближе подойти к передовым российским частям, он писал: «Штурм русских приходился по направлению южной стены укреплений, и, после явно отчаянного сопротивления, стало очевидно, что они добились там успеха. Толпа всадников беспорядочно высыпалась с противоположной стороны города и быстро разлилась по долине. Сразу же после этого проследовала масса разношерстных беженцев: жители покидали город». Крепость, переполненную защитниками, иностранец почему-то назвал городом. Хотя чем не город, ведь, по подсчету генерала Скобелева, в крепости разместилось 15 тысяч кибиток.
В продолжение свидетельство от очевидца К. К. Абаза: «Прижатые к северной стороне, расстреливаемые с холма, видя надвигавшиеся на них все новые части, текинцы наконец не выдержали и обратились в бегство через широкие северные ворота… Тогда сам Скобелев, во главе двух эскадронов драгун из Полтавской губернии, провели их через крепость и пустился в погоню; рубили и гнали верст 15».
В день святой Татьяны отряды казаков и драгун преследовали тех, кто искал спасения в степи. Победители мстили за первое поражение и потери товарищей в ходе осады. До самой ночи слышны были из крепости одиночные выстрелы, которыми добивали жителей. Очевидцы сообщали, в иных кибитках валялось до 15 тел «неприятеля». Вся территория крепости была залита кровью и завалена трупами мужчин, женщин, детей, среди них мальчики — не спасли девичьи платья, в которые их переодели перед схваткой. Скобелев разрешил своим солдатам три дня брать в кибитках все, что им понравится, за исключением продовольствия и фуража. Самой большой популярностью у солдат пользовались ковры превосходной ручной работы.
В такие ковры заворачивали тела убитых офицеров и хоронили в траншее около Великокняжеской калы под звуки штурмовых маршей, похоронные не играли — щадили раненых в лазарете.
А на следующий день, 13 марта, ярко светило солнце, было до 14 градусов тепла, настроение было хорошее, по воспоминаниям участника битвы В. Шаховского. Скобелев назначил парад внутри крепости, уральцы даже успели принарядиться щеголями, чем заслужили похвалу генерала. Отслужили молебен за победу и панихиду. Души погибших отпели, чтобы полетели быстрее к небесному Вседержителю. Все! Остались только воспоминания да слезы в далекой деревушке, где их напрасно ждали солдатки. Может быть, даже в деревушке моей бабушки? Это была не единственная резня в истории, не первая и не последняя. Страшно…
Захватом крепости Геок-Тепе завершилось полное присоединение этих земель к Российской империи, которая, как подсчитали новые владельцы туркменских степей, песков и гор, увеличилась на «28 тысяч квадратных верст». Победа над текинцами поправила положение русских в Средней Азии, укрепила международный авторитет России и самого царя, укрепила русский рубль. Закончились также затраты на дорогостоящие приготовления для борьбы с Англией.
Ахалцев называли чеченцами пустыни, но текинские ханы все же не последовали примеру имама Шамиля и не сдались в почетный плен. У них свое понятие доблести. Текинцы бились насмерть, проиграли последнюю битву, но проиграли с почетом. Даже завоеватели относились к подвигу геоктепинцев с огромным уважением. Сопротивление в честном бою, после которого никогда не зазорно и так естественно было джигитам покориться. Кто после этого мог сказать, что текинцы трусы? А это важное для туркмена. Уцелевшие после штурма старшины и Дыкма-сердар, который в бою потерял своего сына, а сам был ранен пулею навылет в грудь, присягнули на подданство России. После этого была организована поездка «депутации» текинцев в Петербург, как сообщала петербургская газета «Вечернее время» от 15 мая 1881 года, «для представления императору Александру III и для ознакомления с русской столицей». В той статье было также написано: «Ничего зверского в выражениях этих лиц мы не нашли»…
Не ошибся русский император в своем ставленнике. Камердинер спорол с погон Скобелева звездочки, лишние для звания полного генерала. Освободитель славян и покоритель азиатцев, покончив с Геок-Тепе, направил свои мысли в сторону Мерва и Герата, но кто-то добился, чтобы его отряд расформировали, и потому амбициозный генерал, объявив экспедицию завершенной, сдал командование и в апреле отбыл через Красноводск в Россию. Более ничего знаменательного не было в жизни военачальника, которого в России многие сравнивали с Суворовым, Кутузовым. Генерал думал и о войне с Германией, но не успел проявить себя, так как пережил убитых при Геок-Тепе лишь на полтора года. Скончался в весьма неприглядном виде в московской гостинице в возрасте 39 лет. Император одному из строящихся на Каспийском море судов дал имя «Генерал Скобелев». За 10 дней до смерти Скобелева умер от тяжелых ран другой участник того трагического события, отважный воин Дыкма-сердар, в ашхабадском госпитале Крымского полка, расположенного на улице, которая впоследствии так и стала называться Крымской…
