Пол устилал ручной работы ковер. Истершийся, в пятнах, узор его выцвел от времени.
У стены напротив кровати стоял покосившийся старый комод. Он кренился на один бок. Ящики торчали наружу.
Кровать. Ночник. Комод.
Вот и вся обстановка этой огромной комнаты без окон.
Даже стены были голые. Ни одного изображения не было на их унылой поверхности, выкрашенной серой краской.
Я села на кровать. Привалилась к прутьям железного изголовья.
Пробежалась пальцами по одеялу. Колючая шерсть. Колючая шерсть, пропахшая нафталином.
— Ни за что не укроюсь этим одеялом, — произнесла я вслух. — Ни за что на свете. — Но я знала, что придется. В комнате было довольно промозгло, и я уже начала дрожать.
Я поспешно переоделась в пижаму и натянула на себя вонючее одеяло.
Я ворочалась и извивалась. Пыталась устроиться поудобнее на комковатом матрасе.
Я уставилась в потолок и прислушалась. Вслушивалась в ночные звуки жуткого старого дома. Таинственные скрипы эхом разносились в ветхих стенах.
А потом я услышала завывания.
Страшные, звериные завывания по другую сторону стены.
Тоскливые завывания, которые раньше слышала на болотах.
Я села.
Неужели они доносятся из комнаты Кларка?
6
Я изо всех сил прислушивалась, боясь шелохнуться.
Еще один протяжный, тоскливый вой. Снаружи. Не из комнаты Кларка.
— Прекрати! — упрекнула я себя. — Это у Кларка буйное воображение. Не у тебя!
Но я ничем не могла заглушить жуткие завывания с болот.
Было ли это животное? Был ли это болотный монстр?
Я прижала к лицу подушку. Мне понадобился не один час, чтобы уснуть.
Проснувшись, я не могла взять в толк — утро уже или еще середина ночи. Без окон определить было невозможно.
Посмотрела на часы: половина девятого. Утро.
Я перерыла весь чемодан в поисках своей новой розовой футболки. Мне нужно было чем-то себя подбодрить, а розовый — мой любимый цвет. Я натянула джинсы. Всунула ноги в перепачканные кроссовки.
Одевалась я второпях. Комната напоминала темницу. Мне не терпелось ее покинуть.
Я открыла дверь и выглянула в коридор.
Никого.
Но здесь, напротив моей спальни, я обнаружила маленькое окошко. Вчера ночью я его не заметила.
Яркий солнечный луч пробивался через запыленное стекло. Я выглянула наружу — на болота.
Густой туман стелился над красными кипарисами, озаряя сырую землю нежным розовым светом. Мерцающая дымка придавала болоту вид загадочный и нереальный.
Что-то фиолетовое затрепетало на ветке дерева. Фиолетовая птичка. Фиолетовая птичка с ярко-оранжевым клювом. Таких я еще не видела.
А потом снова послышались эти звуки.
Ужасающие завывания. Пронзительные вопли.
Их издавали животные, таившиеся в глубине болот — всеразличные твари, каких я, наверное, никогда не видела раньше.
Болотные твари.
Болотные монстры.
Я вздрогнула. Отвернулась от окна и направилась к комнате Кларка.
Постучала в дверь:
— Кларк!
Нет ответа.
— Кларк?
Тишина.
Я ворвалась в комнату и издала крик.
Простыни на кровати Кларка были смяты и перекручены — словно после отчаянной борьбы.
А от самого Кларка ничего не осталось — ничего, кроме скомканной пижамной рубашки на кровати!
7
— Не-е-е-е-ет! — в ужасе завизжала я.
— Гретхен, ты чего?
Кларк вышел из кладовки.
На нем были футболка, бейсболка, кроссовки и пижамные штаны.
— Э… д-да н-ничего, — с все еще колотящимся сердцем выдавила я.
— Тогда чего ты так орала? — допытывался Кларк. — И почему ты так странно выглядишь?
— Это я-тостранно выгляжу? На себя посмотри, — огрызнулась я. И показала на его пижамные штаны. — Где твои брюки?
— Не знаю. — Он покачал головой. — Подозреваю, мама сунула их к тебе в чемодан по ошибке.
«Нельзя позволять этому огромному, старому дому меня пугать. Это у Кларка буйное воображение — не у меня», — снова напомнила я себе.
— Пошли, — сказала я брату. — Давай зайдем ко мне и поищем твои джинсы.
По дороге вниз, на кухню, Кларк остановился посмотреть в окошко. Туман рассеялся. Умытые утренней росою растения блестели в лучах солнца.
— Выглядит здорово, правда? — пробормотала я.
— Угу, — отозвался Кларк. — Здорово. Здорово жутко.
Кухня тоже выглядела «здорово жутко». В ней было темно — почти так же темно, как вчера ночью, даром что наступило утро. Но дверь черного хода была приоткрыта, и немного солнечных лучей все же просачивалось внутрь, освещая стены и пол.
Через открытую дверь до нас доносились звуки болот. Но я старалась не обращать на них внимания.
Бабушка хлопотала у плиты: в одной руке — лопатка, в другой — огромная тарелка черничных блинов. Отложив лопатку и тарелку, она вытерла руки о выцветший фартук в цветочек. Затем она, в качестве утреннего приветствия, по очереди крепко обняла каждого из нас, перемазав Кларка блинным тестом.
Я показала пальцем на его футболку в пятнах и захихикала. Потом взглянула на собственную футболку. Новехонькую розовую футболку. Заляпанную пятнами от черники.
Я оглядела кухню в поисках чего-нибудь, чем можно было бы очистить футболку. Однако кухня являла собой одну сплошную катастрофу.
Сгустки блинного теста стекали с плиты. Тесто покрывало кухонную стойку и липло к полу.
Потом я разглядела как следует бабушку. Она и сама была сплошной катастрофой.
Лицо у нее было в полосочку — сине-белую полосочку. Мука и черника заполняли глубокие морщины на ее щеках. Мукою были усыпаны нос и подбородок.
— Хорошо спалось? — Она улыбнулась, и от ее голубых глаз разбежались в разные стороны морщинки. Тыльной стороной ладони она отбросила с глаз прядку седых волос. Теперь комочек черничного теста угнездился и в ее тонких седых волосах.
— Мне так прекрасно! — прокричал дедушка, заглушая пронзительный вопль, донесшийся с болот. — Всегда замечательно сплю! Тут так тихо и спокойно!
Я не сдержала улыбки. Повезло деду, пожалуй, что он плохо слышит, подумала я.
Дедушка направился к двери, а мы с Кларком худо-бедно привели себя в порядок. После чего заняли места за столом.
Посреди стола стояла еще одна тарелка. Она была даже больше той, что бабушка держала в руках. И на ней тоже возвышалась груда черничных блинов.
— Бабка, видать, считает, что мы лопаем, как свиньи, — прошептал мне Кларк, перегнувшись через стол. — Здесь на полсотни человек хватит.
— Знаю, — прохныкала я. — И нам придется все их съесть. А то она обидится.
— Правда? — судорожно сглотнул Кларк.
Вот что мне действительно нравится в моем сводном братце. Он верит во все, что я ему ни скажу.
— Берите-берите, — прощебетала бабушка, подавая на стол еще две огромные тарелки блинов. — Не стесняйтесь.
«Зачем бабушка напекла столько блинов? — недоумевала я. — Нам в жизни столько не съесть. Никак».
Я положила несколько штук себе на тарелку. Бабушка вывалила с десяток в тарелку Кларка. Он позеленел лицом.
Бабушка села с нами за стол. Но ее тарелка оставалась пустой. Она не взяла ни одного блинчика.
«Столько блинов, а она ни одной штучки не взяла. Ничего не понимаю, — думала я. — Совсем ничего».
— Что это ты читаешь, дорогой? — Бабушка показала на свернутый в трубочку комикс Кларка, торчащий из заднего кармана его джинсов.
— «Твари из грязи», — ответил он, кусая блин.
— Ой, как интересно, — сказала бабушка. — Люблю читать. И дедушка Эдди тоже. Дни напролет читаем. Нам детективы нравятся. «Нет ничего лучше хорошего детектива» — вот что дедушка всегда говорит.
Я вскочила из-за стола. Только сейчас я вспомнила — подарки для бабушки и дедушки все еще лежали в моем чемодане.
Книги! Детективы! Папа говорил нам, что они их любят.
— Я мигом! — Извинившись, я понеслась наверх.
Я направилась вниз по длинному, вьющемуся коридору к своей комнате. Но тут же остановилась, заслышав чьи-то шаги.
Кто бы это мог быть?
Я окинула взглядом темный коридор. И чуть не задохнулась, увидев темную тень, движущуюся на стене. Кто-то еще был здесь, наверху. Кто-то подкрадывался ко мне.
8
Я вжалась спиною в стену. Затаила дыхание и прислушивалась.
Тень выскользнула из поля зрения.
Шаги затихали.
По-прежнему не дыша, я мелкими шажками двинулась по извилистому темному коридору. Повернула за угол. И снова увидела ее.
Тень. В тусклом свете она казалась почти бесформенной.
Она медленно двигалась по темно-зеленой стене, становясь меньше по мере того, как шаги затихали в отдалении.
Я кралась быстро, но бесшумно, преследуя тень по коридору.
«Чья это тень? — недоумевала я. — Кто еще может быть здесь, наверху?»
